Октябрь 1857 Молитва* О боже мой, восстанови Мой падший дух, мой дух унылый; Я жажду веры и любви, Для новых битв я жажду силы. Запуган мраком ночи я, И в нем я ощупью блуждаю; Ищу в светильник свой огня, Но где обресть его, не знаю. В изнеможенья скорбный час Простри спасительные руки, Да упадет завеса с глаз, Да прочь идут сомненья муки. Внезапным светом озарен, От лжи мой ум да отрешится И вместе с сердцем да стремится Постигнуть истины закон. Услышь, о боже, голос мой! Да возлюбив всем сердцем брата, Во тьме затерянной тропой Пойду я вновь – и без возврата! 1857 «Ты мне мила, пора заката!..»* Ты мне мила, пора заката! Какой-то кроткой тишиной В тот миг душа моя объята; Как исцелившийся больной, Что к жизни ждать не мог возврата, Любви, спокоен и счастлив, Я к сердцу чувствую прилив. Земные битвы, скорбь земную, Всё бремя будничных забот Я забываю; в грудь больную Отраду вечер ясный льет; И я молю, чтоб жизнь такую, Как этот час, господь послал Тому, кто в битве духом пал. 1857 «О нет, не всякому дано…»* О нет, не всякому дано Святое право обличенья! Кто не взрастил в себе зерно Любви живой и отреченья, И бесполезно и смешно На мир его ожесточенье. Но если праведная речь Из сердца чистого стремится, Она разит, как божий меч; Дрожит, бледнеет и стыдится Пред нею тот, кого обречь Она проклятью не страшится. Но где тот века проводник, Что скуп на речи, щедр на дело, Что, заглушив страстей язык, Идя на подвиг честно, смело, Благой пример являть привык Толпе, в неправде закоснелой? Где он? Нас к бездне привела Стезя безверья и порока! Рабам позорной лжи и зла Пошли, пошли, господь, пророка, Чтоб речь его нам сердце жгла И содрогнулись мы глубоко! <1858> «Он шел безропотно тернистою дорогой…»*
Он шел безропотно тернистою дорогой, Он встретил радостно и гибель и позор; Уста, вещавшие ученье правды строгой, Не изрекли толпе глумящейся укор. Он шел безропотно и, на кресте распятый, Народам завещал и братство и любовь; За этот грешный мир, порока тьмой объятый, За ближнего лилась его святая кровь. О дети слабые скептического века! Иль вам не говорит могучий образ тот О назначении великом человека И волю спящую на подвиг не зовет? О нет! не верю я. Не вовсе заглушили В нас голос истины корысть и суета; Еще настанет день… Вдохнет и жизнь и силу В наш обветшалый мир учение Христа! <1858> Посвящение* Домчатся ль к вам знакомых песен звуки, Друзья моих погибших юных лет? И братский ваш услышу ль я привет? Всё те же ль вы, что были до разлуки? Быть может, мне иных не досчитаться! А те – в чужой, далекой стороне – Уже давно забыли обо мне… И некому на песни отозваться! Ноя – средь бурь, в дни горя и печали – Был верен вам, весны моей друзья, И снова к вам несется песнь моя, Когда, как сон, невзгоды миновали. <1858> Былое («Ночи бледное светило…»)* Ночи бледное светило Кротким светом озарило Комнатку мою. Снова слышу за стеною Над малюткою больною Баюшки-баю. Голосок так чист и звонок, Что под звук его ребенок Затихает вдруг. Спой еще! Тебе внимая, И душа моя больная Отдохнет от мук. Помню я иное время, Легче было жизни бремя, Веселей жилось! Шли так быстро эти годы, Годы счастья и свободы, Годы светлых грез! Сколько вызвано мечтою Лиц знакомых предо мною И знакомых мест. Помню лес… деревьев шепот, И волны стемневшей ропот, И мерцанье звезд. Сад запущенный и мрачный, Над водой пруда прозрачной Деревенский дом. Речи нежные и ласки, В уголке уютном сказки Зимним вечерком… Сердце верило, любило, Всё ему так было мило, Что теперь смешно! Но всё тихо за стеною… Над малюткою больною Голос смолк давно… Ах, зачем, былые годы, Годы участья и свободы, Я припомнил вас! На душе тоска сильнее, И до утра, видно, с нею Не сомкну я глаз! |
