«Какие громадные армии были у вас во Фландрии!» – – Брат Тоби, – сказал мой отец, – я считаю тебя честнейшим человеком, добрее и прямодушнее которого бог еще не создавал; – – и не твоя вина, что все дети, которые были, будут, могут быть или должны быть зачаты, появляются на свет головой вперед; – но поверь мне, дорогой Тоби, случайностей, кои неминуемо их подстерегают в минуту зачатия, – хотя они, по-моему, вполне заслуживают внимательного отношения, – – а также опасностей и помех, коими бывают окружены паши дети после того, как они вышли на свет, более чем достаточно, – незачем поэтому подвергать их ненужным опасностям еще и в то время, когда они туда выходят. – – Разве эти опасности, – сказал дядя Тоби, кладя отцу руку на колено и пытливо смотря ему в глаза в ожидании ответа, – – разве эти опасности нынче увеличились, брат, по сравнению с прошлым временем? – – Братец Тоби, – отвечал отец, – лишь бы ребенок был честно зачат, родился живым и здоровым и мать оправилась после родов, – – а дальше предки наши никогда не заглядывали. – – Дядя Тоби мгновенно убрал руку с колена моего отца, мягко откинулся на спинку кресла, задрал голову настолько, чтобы видеть карниз у потолка, после чего, приказав ланитным своим мышцам вдоль щек и кольцевой мышце вокруг губ исполнить их обязанность, – стал насвистывать Лиллибуллиро.

Пока дядя Тоби насвистывал моему отцу Лиллибуллиро, доктор Слоп неистово топал ногами, на чем свет браня и проклиная Обадию. – – Вам было бы очень полезно его послушать, сэр, это навсегда бы вас вылечило от дрянной привычки ругаться. – Вот почему я решил рассказать вам все, как было.

Служанка доктора Слопа, вручая Обадии зеленый байковый мешок с инструментами своего господина, очень настоятельно просила просунуть голову и одну руку через веревки, так, чтобы в дороге мешок висел у него через плечо; для этого, развязав петлю, чтобы удлинить веревки, она без дальнейших хлопот помогла его приладить. Однако отверстие мешка оказалось тогда в какой-то степени незащищенным; опасаясь, как бы при той скорости, которую Обадия грозил развить, скача обратно, что-нибудь не выпало из мешка, они решили снова его снять и с великой тщательностью и добросовестностью крепко связали оба конца веревки (стянув ими сначала отверстие мешка) при помощи полудюжины тугих узлов, каждый из которых Обадия для большей надежности закрутил и затянул изо всей силы.

Цель, которую себе поставили Обадия и служанка, была таким образом достигнута, но это не помогло против других зол, ни им, ни ею не предусмотренных. Как ни туго завязан был сверху мешок, однако (благодаря его конической форме) для инструментов оставалось на дне его довольно места, чтобы двигаться взад и вперед, и едва только Обадия пустился с ним рысью, как tire-t?te, щипцы и шприц так отчаянно затарахтели, что, наверно, перепугали бы и обратили в бегство Гименея, если бы тот вздумал прогуляться в этих краях; а когда Обадия прибавил ходу и попробовал поднять упряжную лошадь с рыси на полный галоп, – боже ты мой, сэр, какой невероятный поднялся трезвон!

Так как Обадия был женат и имел трех детей – мерзость блуда и многие другие дурные политические следствия этого дребезжания ни разу не пришли ему в голову, – – однако у него было свое возражение, личного характера, которое он считал особенно веским, как это часто бывает с величайшими патриотами, – – «Бедный парень, сэр, не в состоянии был слышать собственный свист».

Всей инструментальной музыке, которую он с собой вез, Обадия предпочитал музыку духовую, – поэтому ему пришлось основательно пораскинуть умом, придумывая, как бы поставить себя в такие условия, чтобы можно было ею наслаждаться.

Во всех затруднениях (за исключением музыкальных), из которых можно выпутаться с помощью куска веревки, – ничто не приходит нам на ум с такой легкостью, как шнурок на нашей шляпе: – – философия этого явления вполне очевидна – я не считаю нужным в нее углубляться.

Так как случай Обадии был смешанный, – – заметьте, господа, – я говорю: смешанный; ибо он был гинекологический, – кошельк-ический, клистирический, папистический и – поскольку в деле участвовала упряжная лошадь – кабал-истический[135] – и лишь отчасти мелодический, – Обадия без всякого колебания воспользовался первым представившимся ему средством: – схватив одной рукой мешок с инструментами и крепко его зажав в ней, он вложил в зубы большим и указательным пальцами другой руки кончик шнурка со своей шляпы и спустил эту руку до середины шнурка, – после чего крепко перевязал мешок крест-накрест с одного конца до другого (как мы увязываем сундук) таким множеством перепутанных во все стороны оборотов с тугими узлами везде, где шнурки скрещивались, – что доктору Слопу понадобилось бы, по крайней мере, три пятых терпения Иова, чтобы все это размотать. – Я по совести думаю, что если бы только Природа обнаружила, как с ней это бывает, проворство и расположена была к такому соревнованию – – и доктор Слоп честно начал бы его вместе с ней, – нет на свете человека, который, видев мешок и все, что с ним проделал Обадия, – а также зная, какую огромную скорость способна развить, когда она находит нужным, эта богиня, – сохранил бы в уме своем малейшее сомнение – – кто из них выйдет победителем. Моя мать, мадам, безусловно разрешилась бы скорее, чем зеленый мешок, – на двадцать узлов по крайней мере. – – Игрушка ничтожных случайностей – вот кто ты, Тристрам Шенди! и всегда таким будешь! Если бы соревнование это для блага твоего состоялось, а было пятьдесят шансов против одного, что оно состоится, – – дела твои не были бы так придавлены (по крайней мере, вследствие придавленности твоего носа), как вышло в действительности; равным образом благополучие дома твоего и возможности его добиться, так часто тебе представлявшиеся в течение твоей жизни, не были бы так часто, так досадно, так постыдно, так безвозвратно упущены, – как ты вынужден был их упустить; – но все это кончено, – все, кроме отчета о них, который, однако, не может быть сделан любознательным читателям, пока я не появлюсь на свет.

Великие умы сходятся: едва только доктор Слоп бросил взгляд на свой мешок (что он сделал не прежде, чем спор с дядей Тоби о повивальном искусстве ему о нем напомнил) – как эта самая мысль пришла ему в голову. – – Слава богу, – сказал он (про себя), – что миссис Шенди так трудно приходится, – иначе она успела бы семь раз родить раньше, чем половина этих узлов могла быть развязана. – – Но тут надо различать – – – – мысль эта только плавала в уме доктора Слопа, без парусов и без балласта, как простое предположение, миллионы таких мыслей, как известно вашей милости, каждый день спокойно плавают в тонкой жидкости человеческого разумения, не выносясь ни вперед, ни назад, пока какой-нибудь легкий порыв страсти или корысти не пригонит их к тому или иному краю.

Внезапный топот в комнате наверху, возле кровати моей матери, оказал предположению доктора услугу, о которой я говорю. – Вот несчастье, – промолвил доктор Слоп; – если я не потороплюсь, со мной действительно так и случится, как я предположил.