Например, в одном эксперименте, проведенном в 2001 году, участников попросили оценить, насколько они верили в одержимость демонами, когда были детьми, и свою уверенность в том, что подвергались подобному. Позже тем же участникам раздали статьи, описывающие частые случаи наблюдения одержимости демонами, а также интервью с родителями, которые утверждали, что наблюдали такую одержимость, будучи детьми. После прочтения участники не только выше оценили достоверность информации, но и сами стали более уверены в том, что испытали одержимость в детстве.
В другом эксперименте (гораздо менее драматичном) участников попросили оценить правдоподобность того факта, что, когда они были детьми, им делали бариевые клизмы. Как и в предыдущем эксперименте, позже участникам предоставили «достоверную» информацию о распространенности бариевых клизм в лечении детей, а также инструкции по проведению процедуры. И снова участники гораздо выше оценили правдоподобность этого факта.
Целью исследования, проведенного Стефани Шарман из Университета Южного Уэльса, было определить, насколько информация о распространенности события влияет на возникновение фальшивых убеждений. Участников попросили оценить правдоподобность десяти событий по шкале от 1 («совершенно невероятно») до 8 («определенно могло случиться»), а также свою собственную уверенность в том, что с ними такое случалось, по шкале от 1 («точно не случалось») до 8 («точно случалось»). Список событий включал как достаточно правдоподобные случаи («Когда я был маленьким, я потерялся в магазине»), так и совершенно невероятные («Меня похищали инопланетяне»).
Две недели спустя участников пригласили снова и предоставили им информацию по четырем из событий, которые они оценили как наименее вероятные. Им раздали газетные статьи, истории «из первых рук», данные предыдущих исследований – все это было призвано создать уверенность в том, что эти события широко распространены.
Результаты показали, что сведения о распространенности события, полученные из разных источников, влияли на формирование фальшивых утверждений. В частности, участники, получившие подобные газетные статьи, были более уверены, что испытали в своей жизни подобный опыт. Это наглядно продемонстрировало силу воздействия печатного слова на память.
Вывод из всего вышесказанного неоднозначен. Прежде всего нельзя упускать из виду тот факт, что мы, вполне возможно, весьма восприимчивы к ложным убеждениям. Никто не избавлен от такого рода ошибок. Но, с другой стороны, наше осознание этой проблемы – наилучшая превентивная мера против нее.
Прочитайте правила, и вам не придется писать завещание!
В «Медицинском журнале» Новой Англии были опубликованы результаты исследования, посвященного информированию о правилах безопасности после операции в крупнейших городских больницах по всему миру. Эти результаты ясно показали, насколько наша память подвержена ошибкам. Каждый год в мире проводится 234 миллиона операций. Очень трудно оценить уровень смертности от постоперационных осложнений, но я видел такие оценки: от 1,5 до 5 % смертности в первые 30 дней после операции. Это как минимум 3,5 миллиона смертей ежегодно. Из этого числа значительная часть (возможно, до 5 %) происходит вследствие инфекций и осложнений, которых можно было бы избежать при соблюдении мер предосторожности. В исследовании принимало участие восемь больниц в восьми городах, включая Торонто, Нью-Дели, Манилу, Лондон и Сиэтл, – социоэкономический и культурный срез больниц – участников программы ВОЗ «Безопасная хирургия спасает жизни». В качестве критерия была отобрана информация о 3733 пациентах в возрасте шестнадцати и более лет, которые подверглись экстракардиальной хирургии. После того как в больницах ввели практику информирования о правилах безопасности, исследователи также собрали информацию о 3955 пациентах по тем же критериям. Затем проанализировали уровень смертности и общих осложнений в течение первых 30 дней после операции. Результат: уровень смертности понизился с 1,5 до 0,8 %. Уровень осложнений уменьшился с 11 до 7 %. Итог: использование правил безопасности почти наполовину снизило уровень смертности и осложнений.
Этот простейший список правил напоминал людям о необходимости проведения важных профилактических процедур, что и сократило уровень смертности и осложнений.
Напоследок: тотальное воспоминание о будущем
Способность нашего сознания конструировать сценарии будущего действительно примечательна. Насколько мы знаем, животные, включая наших ближайших родственников, приматов, реагируют на события постфактум, уже тогда, когда они произошли. Из этих событий они могут получить знание и применить его в будущем (например, если шимпанзе научился ловить муравьев, засовывая в муравейник палочку, он будет так делать с каждым муравейником, который попадется на пути), но животные не умеют объединять воедино сложные фрагменты информации и создавать последовательный сценарий будущего. Как же это получается у человека?
На этот вопрос (как и на многие вопросы в области когнитивных наук) трудно дать однозначный ответ. Но последние исследования говорят о том, что у человека существует такая способность, как эпизодическое мышление о будущем. Это значит, что мы можем симулировать будущее, используя элементы из прошлого. Недавние исследования мозга показали, что некоторые его отделы, активируемые при воссоздании личных воспоминаний (задняя поясная извилина, извилина гиппокампа и левая затылочная доля), становятся активными также и при мышлении о будущем событии.
Наша симуляция будущего – это не копия прошлых событий. Но для создания такого сценария мы привлекаем прошлый опыт точно так же, как художник использует фрагменты информации для создания нового изображения. Иногда мы довольно точно предсказываем события, иногда ошибаемся. Чем дальше сценарий будущего отстоит от реального опыта, тем менее вероятно он станет общеизвестной истиной и будет оказывать влияние на социум.
Возможно, эта способность (наряду с другими способностями абстрактного мышления) дает нам адаптивное преимущество. «Счастливому» мозгу для создания таких прогнозов – многочисленных сценариев возможного развития событий – нужно получить доступ к как можно большему объему информации о прошлом. Развитое воображение заменяет многие инстинкты, которые есть у наших братьев, приматов. Возможности воображения далеко не совершенны, но это мощный органический прогнозирующий инструмент, появившийся в ходе эволюции.
Глава 14. Рожденный, чтобы копировать
Скользкий лед – рай для тех, кто умеет кататься.
Фридрих Ницше
Братья Маркс были королями комедии. В 1933 году это убедительно продемонстрировал фильм «Утиный суп». Граучо, Харпо и Чико появились в фильме в своем знаменитом обличье: подрисованные брови, усы, круглые очки и ночные колпаки на голове. Они были на удивление похожи друг на друга. Именно на их сходстве основан успех знаменитой «зеркальной» сцены. В ней Граучо стоит по одну сторону дверного проема, а Харпо и Чико – по очереди – по другую сторону. Каждое движение Граучо имитируется одним из братьев, при этом создается иллюзия, что дверной проем – зеркало. Граучо что-то подозревает и пытается «перехитрить» свое отражение, но каждый раз натыкается на идеальное повторение собственных движений. В конце концов один из братьев ошибается, и оба «отражения» появляются в проеме одновременно.
Уверен, братья Маркс и не подозревали, что своей сценой они дали нам прекрасную комическую иллюстрацию неотъемлемой характеристики человеческого мозга. Это способность – ключевая для нашего роста и поведения. Мы все рождаемся прекрасными имитаторами и большую часть своей жизни проигрываем эволюционную версию «сцены с зеркалом». «Счастливый» мозг любит копировать, и чаще всего он делает это автоматически (в противовес произвольному отклику на раздражители). Вышесказанное не означает, что, появляясь из утробы матери, мы похожи на чистые листы бумаги, на которых можно написать что угодно. При рождении мы наделены способностью, без которой были бы просто беспомощными. Мы умеем воспроизводить наблюдаемые модели поведения.
