Ива была приятно удивлена, но Оз уже продолжал свою речь:

— И вот я подумал, — он слегка нахмурился, — а другие зверюшки-крекеры не чувствуют себя из-за этого немного обделенными? Например, что, если бегемот думает: где мои штаны? Я прямо ощущаю бегемотово чувство собственного достоинства.

Смеясь, они продолжали идти по коридору.

Ксандр тоже шел по коридору, когда увидел Корделию. Как только их взгляды встретились, они тут же отвернулись и пошли в разные стороны. Но потом Ксандр остановился. Он вернулся назад и остановил Корделию.

— Нам нужно поговорить, — серьезно сказал он.

Прежде чем Корделия успела ответить, он втащил

ее в пустой класс.

И вот они стоят друг напротив друга на приличном расстоянии. Оба со скрещенными на груди руками.

— Ладно, — начал Ксандр, — вот что я предлагаю. Нам с тобой необязательно поворачивать в другую сторону, как только мы встречаемся.

— Верно. — Корделия согласно кивнула. — Хорошо.

Она подумала секунду, затем добавила:

— А почему?

Ксандр вздохнул:

— То, что произошло. Этому есть простое объяснение...

— Ты извращенец?

— Я? — удивился Ксандр. — По-моему, моя дорогая, ты тоже принимала во всем этом участие.

— А ты, похоже, все это давно планировал...

— Ну да. Это я нанял этого Червя убить Баффи, чтобы иметь возможность с тобой поцеловаться! — Ксандр говорил издевательским тоном. — Я тебя терпеть не могу, и ты не та, с кем мне хотелось бы назначить свидание.

— Вот и отлично, — сердито ответила Корделия. — Как скажешь. На будущее — можешь даже и не пытаться меня приглашать.

— Да ты с ума сошла! Моя кровь стынет от одного только воспоминания о твоих губах...

— Если ты посмеешь заикнуться кому-нибудь об этом...

— Можно подумать, мне нужно, чтобы об этом узнали!

Корделия тряхнула головой:

— Тогда все, проехали?

— Ничего не было, — просто ответил Ксандр.

— Отлично. — Корделия самодовольно ухмыльнулась.

— Отлично!

И они бросились в объятия друг друга.

Баффи и Кендра шли по улице.

— Спасибо тебе за одежду,— сказала Кендра. На ней был один из топов Баффи, который, как ни странно, очень ей шел.

Баффи улыбнулась:

— На мне он, конечно, смотрится лучше, но не волнуйся об этом.

Их отношения потеплели, и они стали хорошими приятельницами, поэтому на это высказывание Кендра только улыбнулась.

— На этот раз, когда ты приедешь в аэропорт... — начала Баффи, но Кендра все уже знала наизусть.

— У меня есть билет, и я сяду на самолет. Сяду в кресло. А не полечу в багажном отсеке.

Баффи довольно кивнула:

— Очень хорошо.

— Сейчас мне не нужно прикрытие, — напомнила ей Кендра.

— Точно, — подтвердила Баффи. — Расслабься. Ты это заслужила. Будешь сидеть в кресле. Есть орешки. Смотреть кино, если только это не будет фильм про собак или с участием Чеви Чейза.

— Я запомню.

Они остановились у тротуара, где ждало такси. Баффи долго всматривалась в лицо Кендры.

— Спасибо тебе, — наконец сказала она, — за то, что помогла спасти Ангела.

Кендра смутилась:

— Я не расскажу об этом своему Куратору. Это в высшей степени странно, что Истребительница полюбила вампира.

— Да уж, и не говори.

— Но все же, — смягчилась Кендра, — он очень симпатичный.

— Ну, может, тогда не стоит ругать меня за то, что я с ним встречаюсь.

Кендра, казалось, изучала ее.

— Ты всегда все делаешь по-своему.

— Делаю что?

— Все. И еще: об истреблении ты говоришь как о работе, — тихо сказала Кендра. — Но для тебя это другое. Это твоя сущность.

Баффи уставилась в землю. Затем она подняла глаза на Кендру:

— Ты это в справочнике вычитала?

Кендра тряхнула головой:

— Нет, я узнала это от тебя.

— Ну, думаю, с этим я смогу бороться, — попыталась обратить все в шутку Баффи. — Я странная.

— Не только странная, — напомнила ей Кендра.

Баффи взглянула Кендре в глаза. Она кивнула и

улыбнулась:

— Больше нет.

Между ними воцарилось неловкое молчание. Баффи хотела обнять Кендру, но другая Истребительница замкнулась и отпрянула:

— Я не люблю объятий.

— Понятно, — смутилась Баффи. — Хорошо. Я тоже ненавижу объятия.

Она смотрела, как Кендра садилась в такси.

Она смотрела до тех пор, пока машина не скрылась из виду.

Эпилог

Огонь наконец потух.

Внутри церкви ничего не осталось, только дым и обугленные развалины.

Это место вполне могло бы стать могилой.

Когда сумерки превратились в черную как смоль ночь, воздух прорезал шепот. Стонущий голос раздался из-под руин. Бледная, покрытая сажей рука показалась из темноты.

Рука принадлежала Друзилле.

Она с трудом вздохнула и стала выбираться.

Ее тело теперь стало сильным и живым, она снова была могущественной и абсолютно здоровой. Она расчищала обугленные обломки до тех пор, пока не обнаружила Спайка.

Его тело было мягким и безжизненным.

Он сильно пострадал от огня.

Друзилла наклонилась над ним, нежно стирая пепел с его лица.

Она видела, что он еще дышит. Он был очень слаб, но жив.

— Не волнуйся, любовь моя, — прошептала она. — Ты снова станешь сильным.

Она ощущала невероятный прилив силы. Одной рукой она подняла Спайка в воздух, словно он был всего лишь игрушкой.

— Сильным, как я, — пообещала ему Друзилла, вынося его На руках с пепелища.

Она улыбалась.

Хроники:

ЭПИЛОГ

Пепел к пеплу...

Прах к праху...

Ангел стоял на коленях перед обугленными останками органа. Он поднимал с пола пепел и медленно просеивал его сквозь пальцы.

Еще не все кончено. Еще нет.

Он знал, что Спайк и Друзилла где-то там, прячутся во тьме, ждут благоприятного случая. И они возможно, сейчас опаснее, чем когда-либо.

Это моя вина, с ужасом думал Ангел. Это я во всем виноват.

Он все еще чувствовал, как лезвие ножа режет ему руку. Чувствовал, как жжет ему грудь святая вода, как кружится голова, помнил боль от созерцания того, как Баффи борется за свою жизнь, а он не может помочь ей.

Это моя вина, снова подумал он и с трудом подавил рыдания.

Из-за него Баффи рисковала своей жизнью. Из-за него Друзилла лишилась своего бессмертия. Разве недостаточно он перенес в своей жизни боли? Зачем втягивать во все это Баффи?

Пепел к пеплу...

Любовь — опасное чувство, раздраженно напомнил себе Ангел. Она ослабляет людей, затуманивает их инстинкты, делает их уязвимыми.

Прах к праху...

Она ведет лишь к трагедии и отчаянию.

О, Баффи...

Он медленно поднялся на ноги и выскользнул в ночь.

Нет, такую роскошь, как любовь, они с Баффи не могут себе позволить.

Нет, если хотят выжить.