Ардан, однако, разглядел — по крайней мере, ему так показалось — груды развалин, на которые он обратил внимание Барбикена. Нагроможденная куча камней, довольно правильно расположенных, имела вид обширной крепости, стоящей над одной из тех больших впадин, которые некогда служили вместилищами речных вод. Ардан с обычной страстностью уверял, что он видит срытые городские валы, нетронутый свод портика и даже колонны, лежащие около своих пьедесталов. Все это распознавал он в телескоп своей фантазии и, разумеется, дополнял действительность таким живым и пылким воображением, что едва ли можно было положиться на верность его наблюдений. Был ли то действительно лунный город, или просто груда камней — трудно было решить, потому что наблюдаемая Мишелем крепость уже исчезла в отдалении.

Расстояние снаряда от лунного диска начало увеличиваться, и подробности лунного пейзажа уже ускользали от внимания наблюдателей. Все обращалось в неясную, трудно различимую массу. Только возвышенности, цирки и кратеры обрисовывались своими выдающимися частями.

В это время с левой стороны обозначился один из самых красивых цирков Луны. То был «Ньютон», — Барбикен сейчас же узнал гору, взглянув на карту. Это был кольцеобразный кратер, крутые края которого возвышались на 7 260 метров и казались неприступными.

Барбикен заметил, что высота этой горы над окружающей равниной далеко не равнялась глубине кратера. Громадную яму, казалось, невозможно было измерить: она представляла собой мрачную пропасть, в глубину которой не могли проникнуть солнечные лучи.

— «Ньютон», — сказал Барбикен, — это совершеннейший тип кольцеобразных гор, для которых на земле нет образца. Эти кольцеобразные горы доказывают, что при образовании Луны путем охлаждения совершались страшно бурные перевороты: под влиянием внутреннего огня горы поднялись на значительную высоту, а впадины между ними провалились гораздо ниже уровня лункой поверхности.

— Я против этого не возражаю, — заметил Ардан. Пролетев мимо «Ньютона», снаряд около половины восьмого вечера достиг впадины «Клавиус».

— Земные вулканы, — сказал Барбикен, — в сравнении с вулканами Луны не что иное, как. кротовые норы. Кратеры Везувия и Этны имеют едва шесть тысяч метров ширины. Самым обширным на земном шаре цирком считается Цейлонский — шириною в 70 километров. Но что значат такие размеры в сравнении с диаметром «Клавиуса»?

— А какова его ширина?-спросил Николь.

— 227 километров, — ответил Барбикен. — Правда, это самый обширный цирк, но есть много других, которые имеют 200, 150, 100 километров ширины.

— Ах, друзья мои!-воскликнул Мишель. — Можете себе представить, каким было это спокойное теперь светило, когда все кратеры гремели и извергали потоки лавы, град камней, облака дыма и пламени! Вот было зрелище! А теперь все в упадке. По-моему, Луна представляет сейчас не что иное, как жалкие остатки фейерверка: шутихи, ракеты — все это вспыхнуло и исчезло, остались только одни палки да обгорелые трубки картона. Кто может объяснить причину этих изменений?

Барбикен не слушал Ардана. Он смотрел на «Клавиуса». В глубине громадной впадины виднелись сотни потухших маленьких кратеров, которые испещряли почву и издали представляли собой нечто вроде чудовищной шумовки. Над этими кратерами возвышался пик в пять тысяч метров.

Расстилавшаяся вокруг равнина имела самый пустынный вид. Ничего не могло быть печальнее этих разрушенных гор, этих обломков, покрывавших почву.

Снаряд двигался вперед. Цирки, кратеры, обвалившиеся горы беспрерывно следовали одни за другими. Наконец в центре изрытой страны показалась великолепная гора, ослепительный «Тихо», названный так в честь знаменитого датского астронома Тихо-Браге.

Кто наблюдает полную Луну на безоблачном небе, тот непременно заметит эту блестящую точку южного полушария.

Ардан пришел в восторг и осыпал гору всеми лестными сравнениями, какие только могло ему подсказать его пылкое воображение. По его словам, «Тихо» был пламенный центр света, кратер, извергающий лучи, ступица сверкающего колеса, громадное око, исполненное пламени, звезда, кинутая в пространство и разбившаяся о лунный диск.

Сияние «Тихо» было до того невыносимо, что Барбикен и его товарищи вынуждены были закоптить стекла телескопов на газовой горелке, чтобы иметь возможность продолжать наблюдения.

«Тихо» принадлежит к системе лучистых гор, подобно «Копернику», и свидетельствует о страшной силе вулканических переворотов, которым Луна обязана своим внешним видом.

В центре горы находится кратер шириною в 87 километров. Его окружают ряды кольцеобразных возвышенностей, которые, простираясь на восток и запад, вздымаются над равниной на высоту пяти тысяч метров.

В полнолуние «Тихо» представляется во всем своем величии, но так как теней в это время нет, то снимки выходят бледные, На них обрисовывается только скопление ям, кратеров, цирков, гребней — сложная вулканическая сеть, брошенная на ноздреватую почву. Все волны центрального извержения сохранили здесь свою первоначальную форму. Кристаллизовавшись под влиянием охлаждения, они увековечили тот вид, который представляла когда-то Луна, подверженная действию вулканических сил.

Хотя расстояние, отделявшее путешественников от кольцеобразных валов «Тихо», было значительным, они все же могли заметить много деталей. На самом валу, образующем ограду «Тихо», горы воздвигались одни над другими гигантскими террасами. Если бы в глубине этой впадины выстроить город, он был бы неприступен.

Природа, впрочем, не оставила совершенно пустой глубину этого кратера. Путешественники различили в нем очень ясно конусы, центральные холмы, изгибы почвы. Там — словно место для храма, тут — помещение для форума; дальше — фундаменты для дворца, площадь для крепости. Над всем этим господствовала центральная гора в 500 метров. Обширный цирк, в котором весь древний город Рим, будь он в десять раз больше, мог бы отлично поместиться!

Снаряд между тем пронесся уже над «Тихо». Барбикен и его товарищи наблюдали с величайшим вниманием блестящие полосы, которые знаменитая гора рассеивала по всем направлениям.

Что это за лучезарный ореол? Что порождает эти пламенные лучи?

Этот вопрос очень занимал Барбикена.

Перед его глазами во всех направлениях тянулись светоносные полосы, иные шириною в 20, другие в 50 километров. В некоторых местах эти светящиеся полосы сверкали на протяжении тысячи километров от «Тихо» и, казалось, покрывали, особенно к востоку и северу, половину южного полушария. Одна такая струя света шла, закругляясь, до «Моря нектара», перерезывала его и, пробежав 1200 километров, разбивалась о цепь «Пиренеев». Другие полосы протягивались сверкающими нитями к западу и покрывали «Море облаков» и «Море влажности» словно светозарной сетью.

Откуда брались эти сияющие лучи, которые пробегали и по равнинам и по горам, какова бы ни была их высота? Все лучи шли из общего центра — из кратера «Тихо».

Гершель приписывал их блеск потокам лавы, застывшей от холода, но это мнение не было принято в науке. Другие астрономы видели в необъяснимых лучах ряды огромных глыб и скал, снесенных льдами.

— Что же, ведь это придумано удачно, — сказал Николь, которому Барбикен излагал различные мнения ученых.

— Правильность этих блестящих линий и сила, необходимая для перенесения вулканических веществ на такие расстояния, необъяснимы! — сказал Барбикен.

— Уж и необъяснимы! — возразил Ардан. — По-моему, очень легко объяснить происхождение этих лучей.

— В самом деле? — проговорил Барбикен.

— Ну, конечно, — ответил Ардан. — По-моему, эта звездообразная трещина очень похожа на ту, которую производит на стекле удар пули или камня.

— Бесподобно! — ответил Барбикен, улыбаясь. — Ну, а чья же могучая рука швырнула такой камень?

— Рука тут вовсе не необходима, — ответил Ардан, нимало не смущаясь, — а что касается камня, то предположим, что роль камня тут сыграла комета.