— Это ужасно!

— Нам не долететь даже до половины пути!

— Проклятый снаряд! — завопил Мишель Ардан, словно снаряд через каких-нибудь несколько минут должен был грохнуться о Землю.

— Значит, мы вернемся на Землю?

— Да, — произнес после минуты общего молчания Барбикен, — мы должны упасть на Землю.

Результат вычислений, как громом, поразил наших путешественников. Кому могла бы притти в голову мысль о подобной ошибке? Барбикен все еще не хотел этому верить.

Николь снова пересмотрел все свои вычисления — ошибки не оказалось. В верности формулы, по которой делалось вычисление, сомневаться было невозможно.

После вторичной проверки оказалось, что для достижения желанного пункта действительно нужно было придать снаряду начальную скорость в 16 576 метров, в противном случае он не сможет долететь до Луны.

Все трое, не говоря ни слова, только переглядывались. О завтраке никто и не думал. Барбикен, с нахмуренными бровями, стиснутыми зубами и с конвульсивно сжатыми в кулаки руками, размышлял о чем-то, глядя в окно. Николь в отчаянии в десятый раз проверял все свои цифры.

— Вот ваши ученые! Все у них так выходит! — бормотал Мишель Ардан. — 20 золотых дал бы, чтобы обрушиться теперь на Кембриджскую обсерваторию и поприжать ребра тем, кто в ней заседает.

— Странно, — сказал капитан, обращаясь к Барбикену и, видимо, занятый неотступной мыслью: — по хронометру теперь семь часов; стало быть, мы летим 32 часа; больше половины пути мы уже пролетели и, однако, еще не падаем.

Барбикен не ответил ни слова. Он бросил проницательный взгляд на капитана, схватил инструмент, которым обыкновенно измерял угловую величину диаметра Земли, и через нижнее окно сделал точное наблюдение. Поднявшись, он принялся делать какие-то вычисления на бумаге. Николь со страхом глядел на него; он сообразил, что председатель хочет по измеренной величине земного диаметра определить расстояние от снаряда до Земли.

— Нет! — вскрикнул Барбикен после нескольких минут молчания. — Нет, мы не падаем! Мы находимся теперь за 200 тысяч километров от Земли! Уж мы прошли то место, где снаряд остановился бы, если б его начальная скорость была только 11 тысяч метров! Выходит, что мы все еще поднимаемся.

— Это верно, — подтвердил Николь, — и, значит, начальная скорость была значительно больше 11 тысяч метров! Теперь понятно, почему мы могли встретить второго спутника уже по истечении 13 минут: он обращается в расстоянии 8140 километров от Земли.

— О, мой любезный Николь, — воскликнул Барбикен с торжествующим видом, — мы не погибнем!

— Дело! — спокойно произнес Ардан. — Ну, если спасены, то можно приняться и за завтрак!

Николь действительно не ошибся: начальная скорость снаряда была значительно больше той, которую вычислили кембриджские астрономы.

Успокоившись после ложной тревоги, наши путешественники уселись за стол и принялись завтракать. Все ели с большим аппетитом и весело болтали о всякой всячине.

— Почему бы это нам и не достигнуть своей цели? — твердил Мишель Ардан. — Ведь мы все еще несемся. Ничто нам помешать не может: камней-то на нашей дороге, надеюсь, не будет. Избранный нами путь лучше пути корабля, которому приходится рассекать волны океана; лучше и пути аэростата, который плывет в воздухе по направлению ветра. Однакож корабли приходят, куда им нужно, аэростаты поднимаются на большие высоты — отчего ж бы и нам не добраться до Луны?

— Имей только терпение, доберемся, — отвечал Барбикен.

— Да! Необходимо добиться цели ради чести американского народа, — прибавил, воодушевляясь, Ардан, — единственного народа, который только и способен на подобное предприятие, единственного народа, у которого мог появиться Барбикен. А знаете ли, о чем я думаю: теперь, когда нам больше нечего беспокоиться, я думаю — чем бы нам заняться? Ведь сидеть сложа руки — скука смертная!

Барбикен и Николь не знали, что отвечать, и отрицательно качали головами.

— Я, однако, все это предусмотрел, любезные приятели, — продолжал Мишель. — Вам стоит только сказать слово — и тотчас явятся на сцену: шашки, шахматы, карты, домино! Вот разве только бильярда не окажется!

— Как, — возразил Барбикен, — неужели ты забрал с собою все эти безделушки?

— Еще бы! — ответил Мишель. — И не только для нашего развлечения, а чтоб наделить ими лунные рестораны.

— Похвально, очень похвально, — сказал Барбикен. — Только, мне кажется, ты несколько запоздал со своей услугой. Если на Луне есть жители, то, без сомнения, они появились на свет несколькими сотнями тысяч лет раньше нас, ибо и сама Луна покрылась твердой корой раньше нашей планеты. А если эти жители существуют уже сотни тысяч лет и мозг их имеет такое же устройство, как наш, то они знают не только все то, что мы изобрели, но даже и то, что мы узнаем только через несколько столетий. И едва ли нам придется их учить: скорей они нас чему-нибудь научат.

— Как? — возразил Мишель. — Ты полагаешь, что у них уже были такие художники, как Фидий, Микель-Анджело и Рафаэль?

— Конечно.

— И такие поэты, как Гомер, Вергилий, Мильтон, Ламартин и Гюго?

— Разумеется.

— Такие философы, как Платон, Аристотель, Декарт и Кант?

— Без сомнения.

— И Архимед, Евклид, Паскаль, Ньютон и всякие такие ученые?

— Могу в этом поручиться.

— И такие фотографы, как… Надар?

— Да отчего ж им и не быть?

— Ну, если, по-твоему, любезный друг Барбикен, обитатели Луны так умны, как мы, а может, и того больше, то почему ж им до сих пор не пришло в голову попытаться завести сношения с Землею?

— А откуда тебе известно, что они ничего подобного не предпринимали? — спросил совершенно серьезно Барбикен.

— В самом деле, — заметил Николь, — если они не сделали этого, то совершенно напрасно — им это легче удалось бы, чем нам, и вот по каким причинам: притягательная сила Луны в шесть раз слабее тяготения земного шара, это значительно облегчило бы взлет их снаряда; им пришлось бы выбросить снаряд всего на 30 тысяч километров, а не на 300 тысяч, стало быть, начальную скорость в первом случае нужно было бы сообщить снаряду гораздо меньшую, чем во втором.

— Да, это странно, — сказал Мишель. — Я опять-таки повторяю: отчего ж им не пришло это в голову?

— А я, — возразил Барбикен, — еще раз спрашиваю тебя: кто тебе сказал, что они этого не сделали?

— Но когда же?

— А за тысячи лет до нашего появления на свет.

— Да где же их снаряд? Покажите мне его!

— Любезный друг, — ответил Барбикен, — может, тебе известно, что вода покрывает пять шестых поверхности земного шара? Надеюсь, легко поэтому предположить, что если такой снаряд и был пущен обитателями Луны, то он почивает теперь на дне Атлантического или Тихого океана, а быть может, даже попал в какую-нибудь трещину в то время, когда земная кора еще не успела затвердеть.

— Что значит ученый человек, — сказал Мишель: — на все у него найдутся самые положительные ответы. Я просто преклоняюсь перед твоею мудростью, добрейший Барбикен.

Он не успел окончить, как Диана громким лаем вмешалась в разговор: она, видимо, тоже непрочь была перекусить.

— Вот те на! — воскликнул Мишель. — Мы так увлеклись разговором о будущем, что совершенно забыли про Диану и Спутника.

И Мишель тотчас же приготовил из остатков завтрака похлебку, которую Диана принялась уничтожать с большим аппетитом. Но Спутник из конуры не вышел.

— А знаете что, — заметил Мишель, — напрасно мы не захватили с собой по паре всех домашних животных.

— Но у нас нехватило бы места, — сказал Барбикен.

— Полно, — возразил Мишель, — стоило бы только немножко потесниться!

— Это было бы тем более остроумно, — заметил Николь, — что бык, корова и лошадь на Луне оказались бы нам очень полезными. К несчастью, в этом вагоне мудрено устроить нечто вроде конюшни или хлева.