Во второй половине двадцатого века четко проявились два типа крупных подделок. Первый основан на тщательной подготовке и учете всех деталей мистификации, на предусмотрении и «обезвреживании» всех способов и приемов, которые могли бы использовать специалисты для обнаружения подлога. Во втором отнюдь не исключалась основательная подготовка, но все же основной расчет делался на желание достаточно широких кругов публики поверить в содержание подделки, что позволило бы извлечь из нее максимальную выгоду, пусть даже при последующем неизбежном разоблачении мистификации.

Наряду с попытками представить фальшивки в виде подлинных текстов в тоталитарных странах проявилось и противоположное стремление — объявление подлинных текстов подделками. Ограничимся хотя бы ссылкой на широко известные ныне мемуары Н. С. Хрущева, публикации которых хотели не допустить вставшие после его свержения у власти Брежнев и другие члены тогдашнего Политбюро. Свои мемуары Хрущев, как известно, надиктовал на диктофон, с этих лент и были напечатаны его воспоминания. 17 ноября 1970 г. в «Правде» появилась следующая не бросающаяся в глаза заметка:

«ЗАЯВЛЕНИЕ

Как видно из сообщений печати Соединенных Штатов Америки и некоторых других капиталистических стран, в настоящее время готовятся к публикации так называемые „Мемуары или воспоминания Н. С. Хрущева“. Это фабрикация, и я возмущен ею. Никаких мемуаров или материалов мемуарного характера я никогда никому не передавал — ни „Тайму“, ни другим заграничным издательствам. Не передавал таких материалов я и советским издательствам. Поэтому я заявляю, что все это является фальшивкой. В такой лжи уже неоднократно уличалась продажная буржуазная печать. Н. ХРУЩЕВ».

Рукопись действительно не передавалась заграничным издательствам, они получили лишь ленты с задиктованными воспоминаниями, но это вовсе не означало, конечно, что фальшивкой являлось содержание мемуаров, как вынудили утверждать Хрущева.

Примером первого типа может служить сфабрикованный в 60-е годы неизвестным сотрудником библиотеки в Западной Германии целый архив композитора Гектора Берлиоза. В него входили бумаги, письма самого Берлиоза и его корреспондентов, ноты, вырезки из газет. В числе подложных писем было несколько очень важных, все остальные подделки служили лишь прикрытием для доказательства подлинности этих писем.

Второй тип подделок представлен пресловутыми «дневниками Гитлера», вокруг которых много месяцев поддерживалась сенсационная шумиха. История фальшивки берет начало в 1973 г. Она была изготовлена Конрадом Куяу из Штутгарта, торговцем документами и военными медалями, при помощи репортера популярного журнала «Штерн» Герда Хейдемана. Издатель Нанен в начале и слышать не хотел о дневниках. Однако потом изобретенная Куяу легенда и заключения ряда видных историков (включая известного английского ученого X. Тревор-Ропера, позже признавшего свою ошибку) о подлинности дневников заставили Нанена изменить мнение. Легенда же эта сводилась к тому, что незадолго до падения Берлина Гитлер отправил 10 ящиков с важнейшими документами «для потомства» самолетом в свою баварскую резиденцию Бертесхаген. По словам Куяу, он добыл дневники у своего брата, генерала армии ГДР, который переправил их в Западную Германию. За право публикации дневников «Штерн» и крупнейшие издательства уплатили мошенникам свыше 5 миллионов долларов. Все факты Куяу взял из сборника речей и прокламаций фюрера и центральной газеты нацистской партии «Фелькишер беобахтер». В дневниках, как бы без особой цели, разбросаны замечания, призванные создать идеализированный портрет нацистского главаря: он, мол, был против репрессий против мирного польского населения, хотел выслать евреев в Венгрию, а не организовывать лагеря смерти, критиковал Гиммлера, подозревая его еще в 1939 году в покушении на свою жизнь, и т. д. Масса мелких неточностей убедительно доказала подложность дневников. Куяу и Хейдеман получили за мошенничество по 4,5 года тюрьмы.

Надо добавить, что фабрикатору «дневников Гитлера» урок (точнее сказать, тюремный срок) не пошел в прок После трех лет заключения Куяу решил заняться подлогами на легальной основе. Он уверял, что графологическая экспертиза, как и в случае с «дневниками Гитлера», только ценой больших усилий могла бы определить подложность его новых фальшивок документов Людовика XIV, Вольтера, Аденауэра и других политиков прошлого и современности. Но он решил заняться поддельной живописью, поскольку многие любители, не имея возможности платить миллионы за подлинные полотна великих мастеров, готовы приобретать копии этих картин, даже зная, что покупают подделку. Картины, якобы принадлежащие кисти Пикассо, Ван Гога и других выдающихся художников, Куяу продавал сравнительно недорого — от 200 до 15 тысяч марок А чтобы избежать уголовного преследования, на каждом полотне имелась наклейка «фальсификат Конрада Куяу». Возможно, что он использовал опыт многих стран, почтовые ведомства и другие официальные учреждения которых выпускали крупными тиражами имитации старинных марок, рукописей, книг и картин с напечатанной микроскопическим шрифтом надписью «facsimile» (точная копия, репродукция).

Из мистификаций самого последнего времени отметим подделку корреспонденции Джона Кеннеди. В 1997 г. некто Лоуренс Казек заявил, что получил в наследство от отца, который как юрист вел дела семейства Кеннеди, большое количество автографов Президента. Его переписка с различными лицами должна была изменить многие представления о политике США в начале 60-х годов. За проданную часть коллекции Казек выручил более 7 миллионов долларов. Однако вскоре возникли сомнения в подлинности наиболее важных и сенсационных по содержанию находок. В частности, из писем знаменитой киноактрисы Мэрилин Монро следовало, что она якобы вымогала деньги у Кеннеди, угрожая предать гласности, что они были любовниками. Под градом обвинений Казек то признавался в подлоге, то брал обратно сделанные признания. В руки следователей попала записная книжка Казека, в которой его рукой были написаны черновики писем, входивших в коллекцию. В марте 1998 г. Казек был арестован, но выпущен до суда под залог в 2,5 миллиона долларов.

Прежде чем подойти к концу XX века, вернемся ненадолго к концу века XIX. Наших современников уже перестали удивлять сообщения об убийцах-маньяках, совершавших злодеяния в разных странах, включая, конечно, и Россию. Но даже на этом зловещем фоне история Джека Потрошителя, которой уже более ста лет — кровавые убийства женщин относятся к 1888 году — занимает особое место прежде всего по чудовищной жестокости его преступлений, когда на улицах английской столицы, в то время еще не привыкшей к подобным «сериям» злодейств, находили садистски изуродованные или расчлененные на части тела убитых женщин. «Почерк» преступника во всех случаях был один и тот же, это заставляло предполагать, что убийства совершены одним и тем же лицом, которое молва поспешила окрестить именем «Джека Потрошителя».

Для процветавшего среднего класса тогдашней Англии эти убийства являлись воплощением угрозы, которую таило их благополучному существованию население нищих районов лондонского Ист-Энда. А на самих этих мрачных, плохо или вовсе не освещаемых по вечерам улицах убийцу нищих и голодных проституток, продававшихся буквально за кусок хлеба, видели среди извращенных знатных богачей. Как и политические преступления, уголовные также способствовали возникновению различных виртуальных версий.

Преступления Джека Потрошителя сразу были отмечены и широким виртуальным полем, возникшим вокруг них; и настораживавшим поведением властей, казалось, свидетельствовавшим, что преступления Потрошителя как-то затрагивали интересы власть имущих; и неразгаданностью кровавой драмы, которую называют величайшей тайной в истории криминалистики; и попытками раскрыть ее, явно нацеленными на то, чтобы вызвать сенсацию, даже путем использования подложных документов. Полицейские отделения были завалены письмами лиц, заявлявших, что им известно, где надо искать неуловимого убийцу. Да и сам Потрошитель, или кто-то другой, подписывавшийся его прозвищем, присылал властям письма, в которых, издеваясь над их беспомощностью, заранее объявлял о намерении совершить новые преступления. В одном из них говорилось: «Со всех сторон до меня доходят слухи, что полиция изловила меня. А она даже не вычислила меня. Я охочусь на женщин определенного типа и не перестану их резать, пока меня не схватят. Последнее дело было великолепной работой. Леди не успела даже вскрикнуть. Я люблю такую работу и готов вновь взяться за нее. Скоро вы вновь узнаете обо мне по забавной проделке. Закончив последнее дело, я прихватил с собой чернила в бутылочке из-под имбирного лимонада, чтобы написать письмо, но они вскоре загустели как клей, и я не мог ими воспользоваться. Вот я и решил, что подойдут красные чернила. Ха! Ха! В следующий раз я отрежу уши и отошлю их в полицию, просто ради шутки». Второй раз в письме была прислана половина почки, видимо, для доказательства, что оно написано тем же лицом (было уже известно, что Потрошитель вырезает органы из тела убитых им женщин). Полиция не пожелала или оказалась не в состоянии найти преступника. Да и чего было ждать от несогласованных разрозненных усилий районных полицейских управлений в то время, когда не проводилось снятия отпечатков пальцев, не существовало определения группы крови, исследования волос и кожных покровов, возможностей, создаваемых анализом генетического кода, которые были открыты только через много десятилетий?!