Завершив звонок, она медленно встала и пошла в кухню. Все было чисто, как всегда, ни одна тарелка не стояла на полке для сушки… потому что она должна была спрятать их, иначе не смогла бы высидеть за своим рабочим столом.

У нее была какая-то цель, но в итоге она принялась расхаживать небольшими кругами по линолеуму, натыкаясь взглядом на полотенца, аккуратно развешанные на ручке духовки, на салфетки в подставке на столе, две подложки под столовые приборы, которые она доставала, хотя всегда ела в одиночестве. Если она откроет какой-нибудь шкаф? Суповые банки и коробки низкокалорийных крекеров, банки с маринадом – все было выстроено по виду. То же с холодильником. Обезжиренное молоко никогда не стояло вперемешку с йогуртом, маслом или овощами.

Первый шаг в сторону хаоса. Только подумать, она всегда считала, что неудержимая тяга к чистоте поможет, станет своеобразным талисманом в водовороте жизни, способом возобладать над жестокостью судьбы.

Сейчас это совсем не помогало. Не помогало собраться с духом и пойти на обед с Джи-Би, чтобы сказать, что она встречается с другим. Не помогало унять отчаянное предвкушение ночи.

И определенно не помогало с тем, что она собиралась сделать.

– Дерьмо.

Собравшись с духом, она подошла к двери, ведущей в подвал. Потребовалось мгновение, чтобы повернуть ручку и толкнуть панели, протянуть руку и включить свет. Лампа загорелась, освещая необработанные деревянные ступени и темно серый бетонный пол внизу. В нос проник земляной запах бетонных стен из пятидесятых годов и сладкий – от смягчителей для белья.

Длинный спуск. Казалось, что ушла целая вечность, пока она дошла до пола.

Кейт не подошла к стиральной машине и гладильной доске. Она направилась в другую сторону, к запечатанным пластиковым тубам, хранившим ее новогодние украшения, фонари, наборы для Хэллоуина, спальный мешок, который она использовала раз или два.

Все, что не попало на ее полки, заставленные работами, в тубусы с рисунками и коробки с картинами, все упорядочено в хронологическом порядке в зависимости от носителя информации.

Вещи, которые она забрала из шкафчика Сисси в колледже, лежали там, где она их оставила. Кейт пришлось положить несколько своих картин пастелями, чтобы освободить место, раньше она бы испытала дискомфорт… особенно весной, когда шли дожди, и вода затекала в подвал.

Но как бы ни были важны ее картины, вещи Сисси имели большее значение.

Человек, сотворивший их, ушел навсегда.

Кейт унесла папки в два захода и сложила их на кухонном столе. Спустя мгновение она придумала лучшее место и устроила их у окна. Может, стоило оставить их внизу? Вряд ли она забудет принести картины на отпевание в Соборе Святого Патрика.

Кейт смотрела на папки, мыслями обращаясь в прошлое, отмотав своеобразное ДВД ее жизни, пока ей снова не стало двенадцать, тогда она жила под одной крышей со своими родителями. После смерти ее брата, именно она упаковывала его вещи: ее мама и папа исчезли через несколько дней после похорон, уехали в свою первую миссию, а бабушка переехала к ним, чтобы заботиться о ней.

Ей очень нравилось с бабушкой, но казалось, что ее и Чарли бросили. И это чувство только усилилось, когда родители позвонили через неделю и сказали, что они приедут с проповедником, которому нужен приют на месяц. В их маленьком доме, куда еще его поселить, как не в комнату Чарли?

Казалось оскорблением пускать какого-то незнакомца на кровать ее брата, за его стол и в его шкаф, ведь его одежда, автомобильные журналы и двд-диски все еще хранились в комнате.

На карманные деньги она купила вещевые коробки и сложила все на чердаке… а когда переехала на восток, забрала с собой.

Несмотря на напыщенные речи родителей, они никогда не говорили с ней об утрате. Куча обобщенных советов – да, и она вынуждена признать, в сторону врожденный цинизм, некоторым из них она следовала. До сих пор. Но ей нужна была общепринятая поддержка, в виде слов, объятий, понимания, сострадания.

С другой стороны, брат всегда был ее семьей.

Было странно, чертовски странно думать сейчас об этом. Но другие похороны кого-то, ушедшего чересчур рано, вытаскивают на поверхность нерешенные проблемы…

В ее дверь постучали – скорее всего, ФедЭкс[147] доставили набор карандашей, который она заказала неделю назад.

На всякий случай, вытерев щеки, она взяла широкую резинку и снова убрала волосы назад на пути к двери.

Не Федэкс, хотя коробку оставили на переднем крыльце.

Это Тереза в бледно-голубом костюме, который нисколько не шел ей по цветовой гамме, и она была зла, руки на бедрах, резкий взгляд – на лице.

– Ни звонка, ни весточки. Позорище! А сейчас впусти меня… у меня всего сорок пять минут перед тем, как вернуться в офис, и ты все расскажешь мне.

Ее старая добрая подруга протиснулась мимо нее, заходя в кухню и садясь рядом с ее картинами.

– И так? – Тереза скрестила руки на груди и притопнула высоким каблуком. – Что произошло…

Кейт разрыдалась.

– О, дерьмо. – Тереза подскочила и подошла к ней с протянутыми объятиями. – Я такая задница. Ты в порядке? Что случилось? Если он обидел тебя, я сотню раз испорчу ему репутацию до воскресенья по Интернету. Поцарапаю его тачку. И сделаю много чего еще, что ты не узнаешь заранее, но однозначно прочтешь в ККЖ.

Кейт крепко обняла ее. Она смогла сказать что-то вразумительно через какое-то время… но ведь так всегда бывает с друзьями.

Им не обязательно слышать подробности о вашем состоянии…. Чтобы понимать вас.

***

Еще один, что ли?

Когда Дьюк зашел в Ангар и услышал, что его зовут по имени, он окинул взглядом парня у муниципального грузовика, к которому он был сам прикреплен на эту смену. Блин, он не мог вспомнить случая, когда дважды менял напарника за три дня. Может, они уволили первого? Как выяснилось, у парня была хромота, и хотя Колдвелл не славился дискриминацией, сложно заниматься черновой работой, если не в состоянии стоять на своих двоих.

– Значит, ты Дьюк Филипс? – спросил мужчина.

– Ага. Ты сегодня со мной? – пробормотал он, подойдя с ключами.

– Да.

– Ну, я за рулем. – Дьюк открыл грузовик и сел. – И задаю маршрут.

– Не вопрос.

– Будем пилить живую изгородь, – сказал Дьюк, когда они закрыли дверь, и он завел двигатель. – После займемся инвентаризацией.

– Чего?

Дьюк выехал из гаража, на солнечный свет. Он приехал в одиннадцать, благодарный за дополнительный час работы. Если повезет, через неделю или дней через десять он вернется на полный рабочий день.

– Прокатимся по паркам и кладбищам и сделаем рабочий список для весенней уборки. Если проекты одобрят, у нас появится больше часов.

– Я могу курить в машине?

– Мне все равно. – По крайней мере, не придется нюхать траву, как это было дома с марихуаной Ролли. – Но опусти окно, не хочу потом выслушивать претензии.

Когда зазвонил мобильный, Дьюк достал его. Посмотрел на экран. Закрыл глаза на мгновенье и сбросил звонок.

Это Николь. По-любому, хотела поговорить о ребенке.

Блин, последнее, что он хотел слышать – про очередные проблемы в школе. Что Николь пыталась второй раз уговорить Дьюка. Что эти зыбучие пески снова попытаются засосать его.

Он устанавливал правила для них троих. И никто больше.

К тому же, с него хватит.

– Звонок не к месту? – спросил парень рядом с ним.

Дьюк пропустил вопрос мимо ушей. Он не собирался тесно знакомиться с этим придурком на пассажирском сидении… и определенно не собирался посвящать незнакомца в свои дела. Черт, он не позволял этого даже тем, кого знал.

К счастью, дальнейших разговоров не последовало, и он повез их в город, быстро преодолевая сельские мили, а потом – пригородные кварталы.

– Так, я знаю тебя, – сказал парень, когда они влились в поток машин, направлявшихся в центр города.