А потом ее машина скрылась.

Дьюк сделал несколько глубоких вдохов и собрался с мыслями. Мгновение спустя он потянулся к часам… и вспомнил, что его Ролексы исчезли. Достав телефон из заднего кармана джинсов, он посмотрел время на нем.

Черт возьми. Уходить еще рано, поэтому он должен вернуться и мужественно столкнуться со сплетницами.

И, мда, вот так неожиданность. Большой Роб, Молчаливый Том и Иван все еще лезли не в свое дело, ожидая у двери Алекс.

Дьюк направился в другом направлении, назад в комнату для допросов. Что оказалось дурной идеей. Когда он дошел до дальнего угла и начал присоединять на место провода к записывающему устройству, троица воспользовалась возможностью и выстроилась так, будто они пришли в зоопарк и пялились на одного из тигров.

– Без вопросов, – сказал Дьюк. – Ни одного вопроса, ни от кого из вас.

Кода он, наконец, повернулся к ним, гребаный ад, даже Молчаливый Том, который мало чем интересовался, таращился на него.

– Она не отсюда, – сказал один из трех… не Том.

Закончив с техническими накладками, Дьюк проложил себе путь между вышибалами. Если повезет, у бара найдется пара выбившихся животных, которых он сможет выпроводить через парадную дверь… желательно закрытую и запертую.

Чего он делать не станет, так это обсуждать свою женщину, секс или планы на будущее со старыми перечницами, которые присели на его хвост.

В клубной зоне его встретил полный бардак. Свет был включен, хаос бурной ночи проявлялся во всех лужах на полу, криво стоявшей мебели, разбросанных салфетках… и упаковке от презервативов.

Романтика, да и только.

Он пустился в проклятья, а топающая бригада позади доказала, что сплетницы – не обязательно шестнадцатилетние девчонки с фетишем на «Хэллоу Китти»[111]. Очевидно, матерые амбалы тоже находили в болтовне свою прелесть.

Дьюк развернулся.

– Нет. Нет. И нет.

По одному «нет» на любопытного ублюдка.

– Тебя не было видно, – протянул Большой Роб. – Так что, где-то было «да».

Ну уж нет.

Когда он отвернулся, Иван сказал: – Да брось, старина, ты просто не…

Голос, прервавший парня, он не узнал. С другой стороны, Молчаливый Том не просто так получил свою кличку: – Окей, парни, расходимся.

Большего не требовалось.

Наверное, те двое тоже не слышали, чтобы он разговаривал, и были слишком шокированы, чтобы продолжить настойчивое преследование другого своего коллеги.

Неважно, подумал Дьюк, благодари Господа Бога за то, что его оставили в покое…

Застыв на месте, он осознал… что его женщина не сказала ему своего имени.

По крайней мере, он заполучил ее номер.

Когда Джим очнулся на больничной койке, в голове вертелась одна мысль – что, наверное, ему это снится. Может… все, начиная со встречи с Найджелом и архангелами, до кошмара с Девиной, вся игра… просто результат удара током на стройплощадке.

Фантазия как следствие перегрузки нервной системы.

И если так и было? Ну, тогда Эдриан – воображаемый, как и Эдди и тот факт, что парень умер. Значит, он не должен спасать души. Не было ни Рая, ни Ада… по крайней мере, которые являлись бы предметом его забот.

Ему не о чем беспокоиться, только о пустяках вроде ежемесячных счетов и подозрительном шуме под капотом грузовика.

Дерьмоооо, ну кто не считает нормальность благословением? Тот не вел трудную жизнь.

Закрывая глаза, он протянул руку над головой, вытягиваясь всем телом, облегчение разлилось по нему. Он чувствовал себя свободным впервые за всю свою жизнь. Свободным от сомнительной работы в спецподразделении. Он больше не марионетка в руках жесткого серого кардинала. И он не был и никогда не будет «спасителем», на шею которого повесили спасение человечества от пресыщенного Создателя и сверх стервозного демона…

– Ты наконец-то очнулся.

Джим оторвался от подушек.

В другом конце комнаты, в кресле сидела Сисси Бартен, живая и невредимая.

И значит, они оба умерли. И его реальность не изменилась.

– Черт, – выдохнул он, откидываясь на койку и снова закрывая глаза. Интересно, сколько часов он провалялся без сознания? Сложно сказать. По ощущениям – довольно долго.

– Ты в порядке?

Он потер лицо руками, сильно… так, что все рецепторы боли в его теле закричали ПРЕКРАТИ СИЮ ЖЕ СЕКУНДУ.

О, точно. Его лицо на самом деле поцеловалось с лобовым стеклом.

И, значит, грузовик обмотался вокруг дерева, его голова была контужена, а нога – сломана. И, значит, где-то в эту самую минуту, если не до этого, офицер полиции проверил номера Ф-150 и обнаружил, что транспортное средство зарегистрировано на покойника… который выглядел точь в точь как Джим.

– Нам нужно убраться отсюда. – Он сел со стоном и увидел – вот ведь радость – гипс на левой икре.

Сейчас он с этим ничего сделать не может.

Сменив направление действий, он переключился на внутреннюю сторону руки, с отточенным мастерством вынимая катетеры. – Пошли…

На аппаратуре за кроватью запищала тревога, и Сисси покачала головой.

– О, нет. Я никуда не пойду. Приходил врач с медсестрой. У тебя сотрясение и…

Джим не стал ее прерывать, встав с кровати и испытав левую ногу. Болит. Сильно. Но благодаря гипсу, держался вес достаточно хорошо, чтобы он смог проскакать по палате в поисках одежды. Копаясь в полупустом шкафу, он мог думать лишь о том, как делал это в последний раз в больнице. Медсестра была той еще бой-бабой, но…

Сисси встала перед ним. – Возвращайся в кровать. Мы никуда не идем.

– О, да ладно. – Он наклонился, чтобы их глаза были на уровне. – Позволь просветить тебя. Я не существую в этом мире, и по своему опыту я понял, что нельзя быть и там, и сям. У них голова слетает с катушек.

– Твоя нога сломана.

– Меня это нисколько не заботит.

– Тогда почему ты хромаешь.

– Я не хромаю.

Она посмотрела ему прямо в лицо. – Ты вообще знаешь смысл этого слова?

– Ты вообще знаешь, как быстро нам нужно сваливать?

Обойдя ее, он начал вытаскивать ящики из низкого шкафа из искусственной древесины. Пусто. Ни штанов, ни футболки, ни ботинок. – Не волнуйся за меня. Я бывал в ситуациях похуже и выжил.

– Не считая того раза, когда ты умер, да? – Сисси снова села в кресло. – Неважно, я остаюсь. Куда ты пойдешь, это твоя проблема, не моя.

Джим обернулся и, моргая, попытался избавиться от двоившегося зрения… окей, очевидно, ему было очень больно, но он задвинул ощущения на задний план, не сознавая ничего кроме внутренней директивы сматываться-к-чертям-собачьим.

– Ты сошла с ума.

– Принимая все во внимание, я бы сказала, что это твой диагноз, не мой…

– Мне ненавистно признавать это, но этот осел прав.

Они обернулись на сухой голос с английским акцентом.

– Колин, – пробормотал Джим. – Рад тебя видеть.

Разумеется, нет.

Архангел был весь в белом, но в свойственном ему стиле, не как Найджел – белые штаны, футболка, белые кеды «Конверс»[112]. Он выглядел как «Бисти Бойз»[113]. Или… горячий парень, на которого с удовольствием бы пялилось подавляющее большинство женщин.

И по неясной причине это жутко взбесило Джима… особенно когда Сисси медленно встала и вышла вперед. Ради всего святого, было бы в сто раз лучше, будь парень дряхлым или ходил с тростью, как Найджел. Но нет, он был высоким, смуглым и окруженный ореолом. В общем, не тот тип мужчин, которые нравились Сисси.

По крайней мере, не тот, если спрашивать Джима…

Секунду. Он что, серьезно ревнует? Здесь, в больничной палате? От того, что Сисси просто смотрит на хитрого ублюдка?

Похоже, врачи правы о сотрясении… и очевидно, часть мозга, ответственная за здравый смысл, наглухо заплыла.

Джим закрыл ящик пинком больной ноги и чуть не лишился сознания.