– Вы будете следовать моим указаниям! – Сорвался на крик Дуеньяс.

– О нет, не буду, – она покачала головой. – Сегодня было уже достаточно смертей – Вы и Ваша Дубровская постарались на славу. И я не собираюсь помогать Вам убить ещё больше. И прежде чем Вы зайдёте ещё дальше, делая ситуацию ещё хуже, я рекомендую Вам вспомнить о том, что Завала сказал в самом начале. Сделанного уже достаточно, чтобы МакКартни захотел получить Вашу голову в качестве пресс-папье. Вы действительно хотите разозлить его ещё больше?

Где-то под накрывшией Дуеньса волной ярости – и паники – тихий голос прошептал, что Тайликайнен права. Никто не мог быть настолько сумасшедшим, чтобы настолько жёстко давить на Лигу, но Завала уже успел продемонстрировать степень своего безумия. Да и остальные поганые манти были такими же сумасшедшими, как и он.

«Всё началось с письма его сестры», – вспомнил он. Учитывая изоляцию системы и медлительность, с которой перемещались межзвёздные новости, Сэлташ был почти полностью отрезан от информационных потоков исследованной галактики. Но сестра Дуеньяса была замужем за старшим помощником заместителя министра внутренних дел и её последнее письмо донесло до него слухи (частное письмо, как это обычно и бывало, опередило официальную корреспонденцию) о возможности отзыва Звёздной Империей своего торгового флота с солларианских коммерческих маршрутов. Это стало бы очевидно враждебным актом – фактически объявлением экономической войны – против всей Лиги, и он поначалу счёл, что даже манти вряд ли решатся на этот шаг. Но потом он понял, что они действительно могут пойти на это и что… благодаря письму Мануэлы он, похоже, знает то, о чём сами находящиеся в его системе манти представления не имеют.

Это стало отправной точкой всей его стратегии: смело положиться на предоставленную ему судьбой информацию и упредить планы мантей. Действуя быстро и решительно, ему удалось задержать «Кэролайн» и «Аргонавта» прежде, чем команды судов сообразили что происходит, а затем, как дар от самого Бога, усиливая имеющиеся под рукой несчастное трио эсминцев, ему подвернулись линейные крейсера Дубровской. В итоге Дуеньяс считал себя отлично подготовленным для того, чтобы показать, что Лига не собирается безнаказанно спускать с рук столь явный акт  экономической агрессии и… спровоцировать манти продемонстрировать всем их истинное лицо, а потом принудить их отступить перед лицом солларианской решительности и силы.

Что неминуемо случилось бы, поспособствовав заодно взлёту карьеры некого Дамиана Дуэньяса. 

«И я был прав», – сказал он себе. – «Я был прав с самого начала по поводу истинного лица мантей и действия Завалы здесь, в Сэлташе, доказали это! Я всего лишь оказался не готов к тому, насколько по настоящему безумно далеко они изначально были намерены зайти, а неуклюжесть и полная некомпетентность Дубровской позволили мантям нанести удачный – и предательский – удар. Но, как бы там ни было, в Старом Чикаго события будут выглядеть иначе. Нет, Старый Чикаго, даже не принимая во внимание трактовку произошедшего спасающей собственную задницу Тайликайнен, увидит лишь потерю четырёх линейных крейсеров. В своём отчёте она всё свалит на меня – уж в этом-то я могу быть абсолютно уверен! – и МакКартни лично выбросит меня из аэрокара с пяти тысяч метров,  лишь бы поднятая этим скандалом волна не затронула высшие эшелоны Управления Пограничной Безопасности».

«Остановись», – тихо шептала ему осторожность. – «Остановись, пока всё не стало ещё хуже».

Он было поддался, но потом сжал зубы и выпрямился. Осторожность была равносильна признанию поражению. Послушайся он и его карьера закончится в самой глухой дыре. Тогда как ему нужно продемонстрировать решимость. Показать, что независимо от собственных шансов, он осознаёт необходимость поддержания авторитета Солнечной Лиги! Это Дубровская могла позволить себе оказаться побеждённой какими-то пятью занюханными лёгкими крейсерами, а Тайликайнен – убежать в панике, забыв о своих обязанностях, забыв, что способность УПБ делать свою работу напрямую зависит от выбивания пыли из выскочек вроде Звёздной Империи Мантикоры, когда те осмеливались поднять голову. Но Дамиан Дуеньяс не собирался это забывать!

– Вы что, считаете что этот мантикорский мясник достаточно сумасшедший, чтобы  напасть на гражданских лиц находящихся под защитой Управления Пограничной Безопасности? – Холодно поинтересовался он. – Так позиция Солнечной Лиги в отношении подобного рода действий очень проста, вице-губернатор Тайликайнен. Мы не торгуемся и не идём на уступки неоварварам, которые угрожают или даже совершают террористические и прочие акты насилия в отношении нас или в отношении гражданских лиц находящихся под нашей защитой. Вы это знаете так же хорошо, как и я –   это было политикой Лиги на протяжении последних двух T-столетий!

– Ты ещё более сумасшедший, чем Завала, – Тайликайнен покачала головой. – Оглядись вокруг, Дэмьен! Что, чёрт возьми, ты собираешься противопоставить манти, чтобы помешать им делать то, что они хотят?!

– Может быть я и не смогу остановить его, – пояснил Дуэньяс, решительно расправляя плечи и откидываясь в своём удобном кресле за огромным рабочим столом. – Но в отличие от некоторых я собираюсь исполнить свой долг. Если Завала захочет обострить ситуацию ещё больше, то любые возникшие дополнительные последствия будут на его совести, а не чьей-либо ещё! Я готов пойти на уступки и согласиться запросить инструкции у вышестоящих инстанций, но это максимум того, на что я соглашусь. Всё остальное станет нарушением постояннодействующей политики, а также актом крайней трусости.

Тайликайнен посмотрела на него долгим взглядом. Затем снова покачала головой. Нечто вроде жалости мелькнуло за гневом в её глазах и… изрядная доля того, что откровенно смахивало на презрение, в придачу.

– Вы можете рассчитывать, что сможете втюхать эту сказку Министерству, – наконец сказала она. – Вы можете даже рассчитывать, что сможете втюхать эту сказку репортёрам и тем самым оградить себя от гнева МакКартни. Но Вы неправы. Вам это не удастся, и эта сказка не спасёт Вас. Единственное чего Вы добьётесь – погибнет ещё больше людей, – последние четыре слова она буквально отчеканила, сопроводив их смертельным холодом во взгляде. – Вы можете спустить мою карьеру в унитаз вместе с собой, в этом я не могу помешать Вам. Но я, со своей стороны, отказываюсь быть ответственной за ещё большие смерти и разрушения. Делайте, что хотите, губернатор. Я ухожу.

Она, крутнувшись на каблуках, вылетела из кабинета, хлопнув за собой старомодной дверью, и обжигающий поток ярости заставил побагроветь лицо Дуэньяса. Он вскочил на ноги и раскрыл было рот чтобы приказать ей вернуться, но вовремя остановился. Она скорее всего не послушалась бы, и не было никакого смысла позволить ей сделать её протест ещё более явным. Кроме того, он сможет использовать это когда настанет время писать отчёты. Доказательства ещё большего предательства, трусости и некомпетентности его подчинённых только подчеркнут его собственную решительность и отказ уступить требованиям маньяков-убийц.

Он, глубоко вздохнув, вернулся в кресло. Закрыл на пару минут глаза, вновь беря под жёсткий контроль свои чувства и приказывая себе сосредоточиться. Когда же обрёл уверенность, что вернул себе самообладание, то вновь открыл глаза и повернулся к голографической иконке Коду.

– Максенс, давай сюда капитана Завалу, – холодно бросил он.

* * *

Официальная заставка-визитка офиса губернатора Системы Сэлташ пропала – наконец-то – с дисплея Якова Завалы, сменившись лицом уже знакомого ему светловолосого, кареглазого солларианина. Тем не менее, что-то новое просматривалось в выражении этого лица, впрочем, чёрт возьми, так и должно было быть. Этому идиоту потребовалось более десяти минут чтобы ответить на вызов словно в его распоряжении была целая вечность. А ведь считая с текущего момента, ЭЭ 301 до выхода на орбиту Корицы оставалось всего тридцать две минуты, их скорость уже снизилась до 10 тысяч 568 километров в секунду, а расстояние  составляло чуть больше тридцати трёх световых секунд. Завала почему-то думал, что кто-то, кто только что потерял погибшими большую часть из шести тысяч своих собственных подчинённых будет ощущать несколько большую безотлагательность вопросов, от ответов на которые напрямую будут зависеть жизни других его людей, и он почувствовал как при взгляде на своего собеседника кипящий в нём гнев поднимается на поверхность.