* * *

– Пуск ракет! – Внезапно раздался возглас одного из операторов тактической секции Диадоро. – Множественные пуски ракет с дистанции три-шесть-точка-семь миллионе километров! БИЦ подтверждает сто двадцать - повторяю, одни-два-ноль – приближающихся ракет. Ускорение сорок шесть тысяч «G»! Время подлёта при неизменном ускорении пять-точка-девять минут!

Оксана Дубровская неверяще уставилась на сообщённые БИЦ невероятные цифры значения ускорения. Пусть это было на шестнадцать сотен «G» меньше, чем у «Дротика», но последний, разгоняясь  с таким ускорении, имел максимальный ресурс работы  всего лишь три минуты, развивая на последнем участке полёта скорость в 84 000 километров в секунду при эффективной дистанции активного участка всего лишь в 7 575 930 километров. «Если манти способны поддерживать это ускорение в течение шести минут, то они действительно могут достать мои корабли с этой невероятной дистанции!»

Это было её первой мыслью, но мгновенье спустя, осознав число обнаруженных ракет, она бледнела. Сто двадцать?! Это было смешно! Ни один лёгкий крейсер не мог запустить так много ракет в единственном бортовом залпе! У него просто не хватило бы длины корпуса, чтобы установить эти чёртовы пусковые!

– Проверьте данные! – Услышала она требование Диадоро.

– БИЦ подтверждает, сэр, – голос техника был хриплым, но уверенным. – Точность распознавания близка к единице.

– Боже мой, – раздался чей-то тихий возглас.

– Противоракетная оборона по схеме «Браво»! – Раздался приказ Диадоро.

– Есть, сэр! Противоракетная оборона, схема «Браво».

Корабли эскадра линейных крейсеров 491 поменяли курс, разворачиваясь бортами к накатывающейся волне ракет,  чтобы с максимальной эффективностью использовать свои средства ПРО.

* * *

Расчёты Оксаны Дубровской и Кельвина Диадоро опирались на шесть предположений, но каждое из них оказалось ошибочным. Пусть они правильно разобрались в том, что ракеты использованные Королевским Флотом Мантикоры в Новой Тоскане были запущены с подвесок, но ошиблись, посчитав, что только у запущенных с подвесок ракет может быть увеличенная дистанция поражения. И усугубляя это исходное заблуждение, они предположили, что их собственные ракеты, средства защиты и системы РЭБ сопоставимы по эффективности соответствующим образцам Мантикоры. Точно так же, как они предположили, что пусковые установки Мантикоры не более эффективны, чем их собственные, оценив рабочий цикл мантикорских пусковых в тридцать секунд, и что «Роланды» не способны дать бортовой залп более чем в десять ракет на корабль. И, последнее, они предположили, что их собственные лазерные головки являются намного более мощными, чем что-либо, что мог бы запустить «лёгкий крейсер».

По настоящему, учитывая неизбежную медлительность межзвёздной связи, это не было исключительно их ошибкой. В распоряжении эскадры крейсеров 491 не было никаких официальных сообщений о Сражении на Шпинделе. Также не было и информации об отдельных стычках солларианских сил с мантикорскими военными технологиями в процессе проводимой Звездной Империей операции «Лакоон». Но, возможно, наличие такой информации ничего бы и не изменило. Почти неизбежной реакцией флота Солнечной Лиги на внезапное открытие, что он в чём-то технологически уступает какому-то противнику, было состояние полного отрицания этой идеи, и после очень многих столетий не подвергаемого сомнению превосходства, осознание реального положения вещей – насколько действительно устарела их техника – требовало значительного времени даже для самого психологически гибкого из его офицеров. Так что без этой информации, без отчётов о столкновениях из таких мест как Нолан и Занкер, ошибки были практически неизбежны.

Что не делало их ни капли менее смертельными.

Пусть их оценки рабочего цикла пусковых была на целых шесть секунд лучше показанной «гостями», но это только потому, что эсминцы Завалы запускали сдвоенные бортовые залпы. Время рабочего цикла их пусковых установок составляло всего лишь восемнадцать секунд, но упорядочивание двойного бортового залпа требовало уже тридцать шесть секунд между каждой отправляемой волной ракет. К сожалению для ЭК 491 последнее также означало, что каждый из этих залпов был более чем вдвое мощнее, чем оценка Кельвином Диадоро самого худшего случая.

«Марк-16-е» неслись сквозь пространство, накатываясь на линейные крейсера вице-адмирала Дубровской, ускоряясь более чем на четыреста пятьдесят километров в секунду каждую секунду, уже имея в качестве базовой скорость выпустивших их кораблей. На такой дистанции, с настолько большим подлётным временем, к конечному участку своего пути им предстояло набрать скорость  более чем 180 500 километров в секунду – чуть более шестидесяти процентов скорости света – и именно с ней они подошли к рубежу эффективного огня солларианских противоракет, а программное обеспечение класса «Неутомимый» никогда не предназначалось для борьбы с маневрирующими целями атакующими на таких невообразимых скоростях.

И это было только частью проблем Эскадры Линейных Крейсеров 491.

* * *

– Мэм, противник активировал системы «Ореол», – объявила внимательно всматривающаяся в контрольные экраны на своём рабочем месте Абигейль Хеарнс. – БИЦ отмечает идентичность оборудования использованному против нас на Шпинделе. Похоже отличия только в тонких настройках программных алгоритмов.

– Хорошо, – отреагировала на доклад Наоми Каплан, также внимательно следя как на её собственном тактическом дисплее к противнику вслед за первой, тридцатью шестью секундами спустя и тридцатью тысячами километров позади, устремляется вторая волна обозначающих ракеты иконок, затем третья. Затем четвертая. В течение одной минуты и сорока восьми секунд ЭЭ 301 запустила четыреста восемьдесят «Марк-16».

Учитывая разницу в эффективном радиусе действия ракет противника и собственных, эсминцы Завалы могли запустить двадцать шесть сдвоенных бортовых залпов (предполагая конечно, что у них хватило бы для этого ракет) прежде, чем солли достигнут дистанции, с которой смогут отвечать на огонь. Но Завала решил ограничиться четырьмя, по одному на каждый из крейсеров Дубровской – этого должно было быть достаточно для указания на ошибочность её поведения. И, если бы этого не хватило, то оставалось ещё достаточно времени на дополнительные залпы, чтобы убедить выживших солли быть благоразумными.

«Предполагая конечно, что какие-то выжившие солли вообще будут», – с мрачным, мстительным удовлетворением подумала Каплан.

* * *

Офицеры систем противоракетной обороны с ужасом взирали на эти невероятные накатывающиеся на них залпы. Глубоко внутри каждый из них надеялся – молился – что вот-вот мантикорские ракеты пойдут по баллистике. Надеялся на то, что ракеты были запущены с такой дальней дистанции потому, что манти запаниковали, или потому что те все ещё продолжают свой блеф. Но глубоко внутри они знали, что всё с точностью наоборот.

Единственное хорошим моментом в пуске с дальней дистанции было то, что это давало им много времени для точного отслеживания местоположения каждой противокорабельной ракеты. Импеллерный клин противокорабельной ракеты было трудно не заметить и невозможно замаскировать, и это было хорошо, потому что абсолютная заключительная скорость ракет манти и так потребует о них вывернуться наизнанку, чтобы остановить их. Время контакта позволяло сделать не больше чем единственный встречный пуск противоракет на каждую волну, и всё, что пропустят противоракеты через свою защитную сеть, всего через восемь секунд обрушится на свои цели. Это означало, что их противоракеты нуждались в максимально точном целеуказании и оптимальном распределении целей, какие только можно было обеспечить в данной ситуации, потому что следующему рубежу обороны – кластерам лазеров ПРО – предоставлялась время только на один-единственный выстрел прежде, чем противокорабельные ракеты пронесутся сквозь эскадру, а… на каждом линейном крейсере было всего лишь по шестнадцать таких кластеров.