— Наверное, и это тоже! Но, скорее всего нам нужно благодарить за это «пар-шивца» Словина! — Проворчал Букограй.

— Паршивца, говоришь? — Саркастически усмехнулся Игнатьев. — Ну, да! Ты же еще с последней почтой с «большой земли» не ознакомился! Этот, как ты говоришь, паршивец, по постановлению Партии и Правительства произведен сразу в полковники, минуя очередное звание и назначен на твою бывшую должность — начальником управления комитета! Похоже, что его местный «покровитель» нажал на все соответствующие кнопочки! Так, что готовь дела к сдаче, а сам перебирайся опять ко мне в заместители, только теперь уже по общим вопросам. На повышение, так сказать! Отчеты о своей деятельности Словину приказано отправлять прямым ходом в столицу, а нам так, небольшой экстракт, для общего развития! Так-то, генерал! Лояльность представителя ЦК, выразившаяся лишь в том, что он не стал вникать в военные вопросы, а занялся людьми в палаточном городке, как видно тем, кто «наверху» не по нутру, если они еще одного «надсмотрщика» ставят.

— Они что, там, совсем сбрендили? — Чуть слышно проговорил Букограй севшим от волнения голосом. — Да он же здесь «тридцать седьмой год» устроит!

— Ты же знаешь, генерал, решения принимаем не мы с тобой! Видать «там», — Игнатьев показал пальцем вверх, — считают, что в данной ситуации «таланты» пол-ковника Словина более необходимы, чем наши! Так что нам остаются хозяйственные вопросы. Хорошо еще, что я утром успел твоего Платонова с его «академиками» опять переподчинить себе. — Так Игнатьев называл научную экспедицию. Нам теперь предстоит проводить реэвакуацию. Блокаду пока снимать, как я понимаю, не собираются. Наверное, пока НЛО не найдем!

— Может быть, этого НЛО уже и на планете нет! Упорхнула туда, откуда появилась! — Попробовал солгать Букограй. Уж больно ему не понравились последние распоряжения из столицы.

— А вот это вряд ли! — Игнатьев устало посмотрел на Букограя. — Сам-то ты в это веришь? Вижу, что нет! Соображения имеются, где эта «тарелка» может быть?

— Думаю, где угодно! И, может быть, она никуда и не девалась! Висит себе там же, где и была! Над площадью! Мы же с этой стороны даже вертолеты не сажали, Берегли, так сказать, следы пребывания. Вот только увидеть мы ее не сможем! Она, как выразился бы наш Платонов, в коконе перестроенного пространства! Висит себе под нашим носом и над нами посмеивается! — выдал тираду Букограй. Он был почти уверен, что говорит правду. Возникла у него такая догадка. — И войти в нее мы не сможем! Если ее новые обитатели не позволят!

— Ты серьезно? Чего же они добиваются, наши герои, с которых полковник Словин теперь с живых не слезет? — Мрачно пробормотал Игнатьев.

— Может на этих «линзах» и найдем ответ?

— Давайте тогда начинать сеанс! Словина ждать не будем? Ах, да! Ты же его не приглашал! Нужно будет, потом посмотрит! Поехали!

Игнатьева сопровождал профессор Вельяминов. Старший лейтенант Платонов, обеспечивал работу потребовавшейся для просмотра техники. А потребовался для этого обычный кинопроектор. При этом конструкция информационного кристалла была совершенно непонятна. Все устройство представляло собой тонкую линзу-насадку на объектив кинопроектора. Причем в самом кинопроекторе никакой пленки не заряжалось, по-видимому, нужен был только сильный источник света. Каким образом с этой линзы считывалась информация было «темным лесом» как для Букограй «со товарищи», так и для профессора Вельяминова, который при виде «линз» прямо загорелся, и теперь с нетерпением ожидал конца просмотра, чтобы заполучить «линзу» в свое распоряжение и подвергнуть ее систематическому изучению. Ведь пока, кроме обломков различной степени повреждения и размеров, ничего существенного в руки научной группы не попалось. Но Букограй пока не желая расстраивать профессора раньше времени, не сказал ему, что отдавать «линзу» он не собирается, справедливо полагая, что после методов «изучении», которым подвергнут ее ученые специалисты, от нее, как от объекта средства информации мало что останется.

Но ожидания и Букограя и Вельяминова, к досаде обоих, разрешились совсем неожиданным образом. По окончании фильма, «линза» просто испарилась, словно ее и не было. Видимо, в ее конструкцию было заложено условие самоликвидации после разового просмотра.

Хорошо еще, что Букограй оказался предусмотрительным и с помощью Плато-нова установил кинокамеру, производящую съемку прямо с экрана, на котором проецировалось изображение. Иначе, информация, предоставленная для просмотра, была бы утеряна. А так был потерян только ее носитель.

— Да! — Только угрюмо прокомментировал произошедшее Игнатьев. — Ребятиш-ки-то явные перестраховщики! Ничего от новейших технологий в посторонние руки! Да, это же просто заговор!

Букограй был несколько смущен. Такой «подлянки» он от Николая не ожидал. Хотя с другой стороны, а знал ли сам Николай об истинном устройстве этой «хитрой штуки»? Но пока они просмотрели только первую половину фильма, повествующую о том, как расправлялись с пришельцами, и как при этом погибали. Фильм никого равнодушным не оставил, но и комментариев по его содержанию тоже не последовало. Только после просмотра понадобился небольшой перерыв, на перекур, так сказать. В помещении, где производился просмотр, курить никто не осмелился, и даже профессор вышел в коридор со своей изогнутой трубкой. Букограй не курил, да и Игнатьев такой вредной привычке подвержен не был. Платонов же перед тем как скрыться из кабинета поменял на кинокамере кассету с пленкой, поставив чистую. Как понимал Букограй, в скором времени эти фильмы могут стать мировой сенсацией, если, конечно, кто-нибудь осмелится представить их широкой публике.

А вот в этом Букограй сильно сомневался. Как догадывался Букограй, на вто-рой «линзе» должна быть информация о «корабле-матке». И, по мнению генерала, могла вызвать эффект разорвавшейся бомбы. Такие кадры могли вызвать такую панику в мире, что и последствий ее нельзя предположить. Даже его, лицезрение инопланетного сфероида, пусть и на какое-то время, привело в состояние психи-ческого шока. Но это его, по своему роду деятельности призванного не бояться никого и ничего. А вот как простой человек, как на западе говорят, обыватель, воспримет такую новость? То ли загорится огнем патриотизма, то ли по рецепту еврейского радио — «возьмет белую простынь и поползет на кладбище». То ли вообще «съедет с катушек» и в ожидании «конца света» начнет громить все, что под руку попадется.

Когда Букограй остался с Игнатьевым наедине он сказал:

— Товарищ генерал-лейтенант, возможно, я слишком драматизирую, но первую кассету Словину показывать не следует. По изображению он потом идентифицирует бедных волонтеров и устроит «охоту на ведьм». А ребята могли принимать в похищении «тарелки» совсем косвенное участие. Зачем портить им жизнь. После разберемся с ними, в спокойной обстановке. Когда определимся с общей стратегии, вернее, когда определятся там, «наверху»! Вы меня понимаете?

Игнатьев внимательно посмотрел на Букограя и чуть заметно кивнул.

— Хорошо! Кассету пока придержим. Давай-ка, посмотрим вторую «линзу»!

— Интуиция мне подсказывает, что на второй «линзе» информация еще более важная. Предлагаю посмотреть ее вдвоем! Профессор, может быть, и обидится, но пусть немного подождет! Вы потом сами решите: стоит ли показывать ему и этот фильм или нет!

— Да? Думаешь, что и первую «линзу» нужно было смотреть вдвоем? Но кто же думал, что там будет такой убойный материал! — Согласился Игнатьев. — Закрывай двери!

«Знал бы ты, какого рода «убойный» материал на втором носителе!» — Подумал Букограй, вспомнив свои весьма страшненькие ощущения при лицезрении «корабля-матки».

Промелькнули последние кадры скального ландшафта Тефии на фоне черного неба, и экран погас. За все время просмотра второго фильма Игнатьев сидел в кресле неподвижно, не шелохнувшись ни разу. Прошло не менее минуты, прежде чем он заставил себя двигаться. Он знал, что «линза-кристалл» уже прекратила свое существование, поэтому спросил: