— Какое-то количество мы черпаем в «ограниченном контингенте», но это в ос-новном только те, которых посылают в почти безнадежные рейды, почти на убой! Некоторое количество идет от нашего «штабс-капитана» Мезенцева с Родины, вот это пополнение самое неплохое. Ветераны-инвалиды после обработки у Вероники в медотсеке дисколета, почти как один готовы воевать за «благодетеля»! — Со смехом сказал Владимир. — А остальных уставших от войны задействуем на педагогической работе в детских домах и школах на Родине. Там пока приходится по этим вопросам работать в «глубинке», подальше от неусыпного ока спецслужб и прочих органов социального и народного образования.

— И кто же такой «благодетель»? — Нахмурившись, спросил Николай.

— Да ты, конечно! Но это я так образно выражаюсь! — Со смешком ответил Владимир. — Шучу! Все проходит нормально, никакого принуждения или обожествления, только нормальные разговоры по душам, информация о том, что нас ждет в не таком уж далеком будущем, если не привести настоящее к оптимальному уровню. Так что, все работают вполне осознано. — Добавил Владимир. — У меня этими вопросами неплохо занимается ротмистр Воронин, один из «возрожденных» кагэбистов, его нам Букограй прислал с целой командой бывших своих сотрудников. Я хоть и был последний месяц в Южной Америке, но руку на пульсе держал, как мне, жандарму такому-этакому и положено! — Напоследок улыбнулся Владимир. — Ну, похоже, здесь мы работу закончили. Пора возвращаться и продолжить сорванную вечеринку!

— Да какая уж вечеринка! Светает уже! — Ответил немного оттаявший, Ни-колай. — Отдохнем немного и пора приниматься за дела. Я еще твоего доклада по Южной Америке не слышал во всех подробностях.

— А там подробно особенно еще и докладывать не о чем! Так, только начальная стадия. Перекупили несколько существующих фирмочек, чтобы новые не организовывать, и как говорится, «процесс пошел»! Меня в последнее время только одна проблема начала интересовать, я на нее как-то раньше близко к сердцу не принимал. — Вздохнув, сказал Владимир.

— И что за проблема? — Спросил Николай.

— Не боишься, что революционное внедрение новых технологий вызовет в мире новую разрушительную войну, как это случилось в начале двадцатого века? Ученые спорят, что в этом «виновен» информационный взрыв, вроде как привнесенный Тунгусским метеоритом. Тогда в первую очередь новые технологии нашли самое скорое воплощение именно в военных целях! Мы ведь тоже в первую очередь «ястребов» и «филинов» понастроили.

— Ты не совсем прав! Мы в первую очередь «оживили» невинно погибших людей! А военные цели? Надеюсь, что широкого распространения не произойдет! Пока мы крепко держим монополию на такие технологии. И даже внедряя их, мы даже сами не представляем их глубинных элементов. Думаю, что даже и «диктатор» этого не знал! Где-то скопировали устройство синтезаторов материи, а именно так можно называть те производственные мощности, которыми мы сейчас пользуемся, не очень-то задумываясь о сущности процессов. Умные ребята, конечно, пытаются докопаться до сути, но пока не очень успешно. Перенять технологии изготовления, так сказать, «с чистого листа», не удается. Об этом говорил и Букограй. Еще тогда, в Ястребовске, его «научники» насобирали кучу обломков и фрагментов инопланетной техники, даже останки «клонов-пришельцев», смогли даже в некоторых моментах определить молекулярный состав обломков. Но каким способом воспроизвести такие же материалы, до сих пор никто даже представить не может. Такие же дела обстоят и с энергоизлучениями, результат которых им известен, а каким образом их продублировать, с помощью какого оборудования, никто также не представляет. Примером можно считать черный купол над Ястребовском.

Я допускаю, что на пытливые умы наша планета не оскудела, и кто-то когда-нибудь докопается до сути, но это произойдет далеко не сразу! А уж о свободном и широком внедрении пока и говорить не следует. Будем внедрять только тогда, когда возможности крупномасштабных военных конфликтов будет исключена, что и произойдет только после объединения Земли в союзный конгломерат крупных империй. Создавать одну единственную я считаю нецелесообразным. Нужно, чтобы была стабильность, необходимая для развития экономики. Такую стабильность в большей степени обеспечивает твоя мечта — тоталитарный режим, чем в условиях нестабильной демократии, и в то же время смена режимов, то есть выборных разных личностей, может сильно подгадить такой стабильности. Потому, я согласен с Дымогаревым, нужна монархия, но конституционная, с элементами достаточной демократичности, с одной стороны, и с другой стороны — гарантия несменяемости династии как раз и обеспечивает необходимую стабильность.

Несколько же крупных государственных образований, которые в нашем вари-анте будут неявно являться нашими, можно сказать, вассалами, добавят в развитие экономики некоторый элемент соревнования, а не конкуренции, когда оппонента давят всевозможными способами, чтобы и самому не очень-то о развитии задумываться. Такое соревнование должно, в идеале, обеспечить поступательное развитие по все возрастающей спирали. Что нам и нужно. А армии останутся для обеспечения должного порядка и исключения возможности смены династий, а также для того, чтобы держать в узде всевозможных экстремистов, которые рождаются во все времена, и полностью от которых, даже при помощи марсианских и лунных колоний, избавиться не удастся. Что нужно для того, чтобы государство было сильным и, так сказать, незыблемым? Первое — знамя, то есть символ, в нашей задумке — это монарх; второе — сильная армия, способная противостоять любому агрессор; третье — еще более сильная экономика, обеспечивающая все необходимые потребности государства и его граждан. При сильной экономике, дающей возможность вновь вступающим «под руку» империи членам, жить лучше, а наличие непременно сильной армии, мысль о которой гасит на корню даже предположения о том, что можно попользовавшись плодами нахождения в империи, а потом плюнуть на нее и назвать свое добровольное в нее вхождение — оккупацией «нехороших» тиранов. Так уже было в нашей истории — вспомни Финляндию, которая без Российской Империи не была даже зачатком государства. А в Российской империи получила автономию и развилась в промышленном отношении за счет других регионов, а потом начала «причитать», что ей теперь нужна независимость, и что «нехорошая тетя», вскормившая ее, теперь ее угнетает. Государство будет процветать, и играть ведущую роль в ми-ровой политике, только имея мощную армию, способную не только защитить свою страну, но и наказать агрессора на его территории. При наличии мощной армии и сильной экономики расширение империи может происходить вполне мирными пу-тями!

— Такое было, и боюсь, что еще и будет! В Союзе, благодаря идеям «шароголового» о праве наций на самоопределение, такое же может начаться! — Мрачно буркнул Владимир, запрыгивая в люк «ястреба». — Но, надеюсь, мы этого не допустим! — Добавил он уже чуть веселее.

Майор Ростовцев осваивал новую специализацию по своей военной профессии. Во главе манипулы он учился сам и учил своих ратников — так в этой армии называли солдат, военным действиям в условиях подземелий. Его специализированный отряд получил название «спелеоегерей», и обучался в первую очередь ориентированию в пещерных лабиринтах, на подземном полигоне, выстроенном по инициативе Дымогарева. Это произошло после того, как служба разведки под эгидой ротмистра Фаунковского получила сведения, что почти по соседству с «Оазисом» только на юго-западе Гиндукуша, у самого экстремистского крыла моджахедов, под названием талибы, имеется секретная подземная база, состоящая из естественных многоуровневых коридоров, подправленных человеческой рукой лишь отчасти. Достоверной планировки всех этих лабиринтов не знал никто, даже сами талибы. И вот теперь, специальное подразделение новоявленных спелеологов, под руководством настоящего опытного исследователя, добытого Фаунковским при помощи Букограя где-то в Одессе, знаменитом своими катакомбами, обучалось не только безошибочно ориентироваться в замкнутом пространстве в условиях нулевой видимости, но и вести бой, и не просто бой, а бой наступательный, и по возможности обходиться без потерь личного состава. По данным разведки в подземной базе находились основные арсеналы оружия, так называемых, «воинов ислама». Там же находились и секретные бункеры вождей движения «талибан», инициированного ЦРУ США. Там же было и логово пресловутого Бен-Ладана, штатного резидента того же ведомства заокеанской державы, мечтающей не лучше германских нацистов, о господстве над всем миром. Только под лживыми лозунгами всемирной демократии, которую выражающийся без обиняков Дымогарев, называл несколько иначе, в то же время высказывая, по его мнению, самую суть несомого заокеанской державой порядка — дерьмократией. Как когда-то социал-демократы в начале двадцатого века бредили о мировой социалистической революции, так и теперь новые идеологи интерпретировали другую составляющую основателей бунтов, отбросив слово «социал», оставив только «демократию». И хотя само слово «демократия» подразумевает власть народа, ловко манипулируя на зависть когда-то самым хитрым и беспринципным иезуитам, современные политтехнологи путем подкупа, и грамотно подобранной лжи с вкраплениями правды, приводили к власти ставленников тех же богатеев, предки которых стали богатеями путем грабежа и убийств, в период, так называемого, «периода первоначального накопления капитала». В те времена на вновь открытый континент со всех концов Европы ссылалось всяческое отребье, которое, возомнив себя новой нацией, истребило коренное население нового материка, получившего название Новый Свет. Но в Новый Свет отнюдь не лучшие представители человечества принесли самую мерзкую человеческую грязь, которая только и могла найтись в Старом Свете. Выражаясь образным языком Дымогарева, Старый Свет спустил в Новый Свет, ставший своеобразным канализационным отстойником все свои человеческие сточные и фекальные испражнения. И этот отстойник стал впоследствии Соединенными штатами Америки, страной «прогрессирующей дерьмократии», стремящийся теперь превратить весь остальной мир в свое ухудшенное подобие. Дымогарев даже придумал коротенький стишок, не претендующий на произведение высокой поэзии, тем не менее, отражающий его взгляд и его понимание заокеанской реальности и необходимости ее существования: