Николай уже не мог видеть уехавшего автомобиля, а свист «черепахи» усилился, и, сияя всеми своими огнями, она на довольно большой скорости пронеслась через перекресток и устремилась вослед за его бывшим «уазиком». В этот момент, свистящий звук резко оборвался, но по тому, как у Николая сразу заложило уши — перепонки ощутили легкое давление, он понял, что звук скачком перерос в ультразвук. Это говорило о многом: или скорость «черепахи» возросла или…, и в следующий миг Николай понял, что означает это «или» — яркая и мощная вспышка белым заревом полыхнула в том направлении, куда она умчалась. Каково действие этого пламени, видеть Мордовцев не мог, но можно было предположить, что действие его было поистине непостижимым. Времени на догадки не оставалось — с улочки перпендикулярной основной, на перекресток выплыла еще одна «черепаха, и, совершив одновременно крутой, и в то же время плавный левый поворот, устремилась вслед за первой.
И вот с басовитым полусвистом-полугулом, на перекрестке появился «вездеход» с «зелеными человечками». Но он не спешил следовать за своими двумя «помощницами» а замер, зависнув как раз над центром перекрестка. Его боевых возможностей Николай не знал совсем, все оставшиеся неиспользованными гранатометы остались в «уазике». Да и если бы у него был хотя бы один гранатомет, все равно обращаться с ними Николай практически не умел. Опасливо оглядываясь, он скользнул в подворотню, но любопытство заставило еще раз посмотреть на «вездеход». Освещения под прозрачным обтекателем не было, и даже в прибор ночного видения он не смог рассмотреть самих гуманоидов. Николай питал слабую надежду на то, что и они не могут видеть его на таком расстоянии. Но чем больше он об этом думал, тем эта надежда казалась ему все более иллюзорной. Если принять во внимание, что стоящая вокруг чернота была наведена именно пришельцами, то она им по крайне мере, не должна была мешать, а возможно как-то и помогала.
Поэтому Мордовцеву показалось самым разумным, как только можно тихонько, скрыться подальше от «братьев по разуму». А если он уже сейчас у них как «на ладони»? Тогда оставалось только как в том анекдоте: «Чего думать? Трясти надо!» То, есть, другими словами «делать ноги», благо в лабиринте этого микрорайончика, Николай ориентировался не в пример лучше «заоблачных пришельцев».
Бегом он пересек двор, нашел в заборе пролом — две доски были вынуты, и сколько бы забор не ремонтировался — брешь эта появлялась вновь и во все времена. Так было в годы его детства, так было и сейчас. Эта дыра в заборе была чем-то вечным и неизменным, можно сказать символом постоянства уже нескольких поколений жильцов этого двора. Миновав этот «символ», Николай оказался в небольшом фруктовом садике, сейчас диком и заросшем бурьяном. Когда-то здесь располагалась территория детского сада, который со временем то ли куда-то перевели подальше от близрасположенного завода, то ли совсем ликвидировали, а до освободившейся территории у городских властей не «доходили руки».
Путаясь ногами в высокой траве, Николай наискосок пронизал этот заповед-ник, огибая фруктовые деревья, благо с ноктовизором видимость была приличная. С ходу перескочил невысокий облупленный кирпичный забор — в детстве казавшийся высокой крепостной стеной старинного замка. За этим забором находился литературный музей области. В небольшом дворике был разбит миниатюрный парк, с цветочными клумбами под сенью старинных вязов. Клумбы были ухоженными и у Николая даже не «поднялась нога» топтать результат кропотливого труда неизвестного садовода, и, перепрыгивая через эти клумбы, чтобы сократить путь среди извилистых аллей, он постарался пересечь этот двор поскорее.
Входная калитка к его счастью оказалась без замка, только через замковые ушки была замотана, хотя и толстой, но мягкой проволокой, с которой все же, при-шлось какое-то время повозиться. Но другого выхода не было: забор здесь был на-много выше. Выскочив наружу и петляя по известным ему закоулкам, Николай надеялся как можно дальше уйти незамеченным от «вездехода» пришельцев. Но когда он пересек неширокую улицу и перебирался через забор из фигурно витых металлических прутьев, для того, чтобы нырнуть в очередной неприметный двор, то услышал басовитый посвист «вездехода», доносившегося с того перекрестка, где Николай находился совсем недавно. И если судить по силе гула, она неумолимо приближалась именно в его направлении. Было ли это случайностью? На всякий, так сказать «пожарный случай», Николай решил воспользоваться уже испытанным способом: вбежал в подъезд жилого четырехэтажного дома, во дворе которого оказался. Помнится, в прошлый раз это помогло, но тогда они с Владимиром скрывались от «черепахи», являющейся, как теперь убедились, киберавтоматическим устройством. Теперь же Николая преследовала, хорошо, если он ошибался, мобильная команда гуманоидов.
Первый этаж здания занимал продуктовый магазин. Магазин этот Мордовцеву помнился с детства. В шестидесятых годах он с друзьями, бегал сюда за вновь появившемся деликатесом — воздушной кукурузой. Она вдруг обильно появилась во всех магазинах, но на следующий год, впрочем, она так же стремительно исчезла из продажи.
Тяжело дыша, Николай взлетел сразу на площадку второго этажа, и остановился перевести дыхание. Хорошо, что он по примеру Бориса с Сергеем не стал надевать противогаз, необходимости в котором, как теперь можно было убедиться, больше не было. Иначе, Николай, как ему думалось, уже задохнулся бы. Далекие армейские забеги в противогазах остались в прошлом, сноровка была уже не та. Стараясь усмирить прыгающее в груди сердце, он напряг слух, пытаясь уловить гул «вездехода». И, конечно же, дослушался. Свистящий басовитый звук приближался и приближался. Прижавшись к стене между дверями квартир, Николай замер в оцепенении, пытаясь на слух определить местонахождение «адской машины» пришельцев. Гул, достигший наивысшей точки звучания, внезапно оборвался. Наступила тишина. Для себя Николай сделал вывод, что «вездеход» остановился. И, похоже, остановился почти у самых дверей подъезда.
«Как же они смогли меня засечь? — В смятении думал Николай. — И если смогли, то, каким образом? Если только, по тепловому излучению тела?! В постепенно охлаждающейся без воздействия солнечных лучей атмосфере, под «черным куполом города», не нужно было иметь какой-либо совсем уж хитрой аппаратуры, для фиксирования инфракрасного излучения. Вопрос стоит несколько иначе — насколько такие приборы «зеленых человечков» превосходят земные аналоги. Смогут ли они «рассмотреть» мою фигуру сквозь стены жилого дома?»
От раздумий Николая отвлекли шаги. Вернее, именно как шаги он идентифицировал для себя услышанные звуки. Этот «стуко-шорох» никак не напоминал человеческую поступь, в привычном для людей смысле. И в тот же момент, вопреки совсем недавним размышлениям о своей отваге, животный первобытный страх охватил Николая с такой силой, что тело его на какой-то миг оцепенело. Возникло ощущение, что имей он шерсть на коже, то эта шерсть в данную минуту встала бы дыбом, как у ощетинившееся собаки или кошки. Мордовцев ничего не мог с собой поделать и ничего не соображал. Ужас думал за него. Ужас сорвал Николая с места и заставил бежать вверх по лестнице, причем ноги инстинктивно ступали, почти не производя лишнего шума.
Между тем странные звуки, похожие на стук множества металлических лапок, раздавались уже на ступеньках подъезда. На короткий миг страх отпустил Николая, уступив место жгучему любопытству. Он остановился и сквозь перила лестницы взглянул вниз на входную дверь. Расположение лестничной клетки в этом старом доме было таким, что в центре оставался своеобразный ствол-шахта между пролетами, позволявший даже с верхнего этажа видеть, что происходит на входной площадке первого этажа. С визгливым пискосвистом, входная дверь вспыхнула призрачным кратковременным пламенем и, в следующий миг ее не стало. Она словно моментально растаяла. В пустой проем заскочило что-то серебристо поблескивающее, очертаниями напоминающее не то гигантского паука, не то морского краба, размерами с крупного пса ньюфаундленда.
