— Но ведь ты тоже…

— Что — тоже?

— Ну, разбираешься в «ключе». Ты же не удивился, когда я тебе сказал, что Юля в «ключе». Вывод — знаешь. Как же ты иначе собирался — цитирую — «спуститься за ней»?

— Разница есть. И большая. Я довёл до совершенства навыки по полученной методике. Юлия же додумалась использовать её в абсолютно ином качестве. То, что я собирался делать, больше было похоже на ритуал, занимающий время и силы. Её решение изящно и легко. Она всего лишь захотела…

«Изящно». Олег невольно подумал, что определение подходит и к самому Владу. Усталый, чем-то измученный, а может, из-за чёрной одежды странно предгрозовой — и собранный, крепкий… Изящный. Как старинный перстень с ядом.

Яркий свет ламп в «закутке» посерел, стал навязчиво неприятен. Утреннее, предрассветье. Надо выключить освещение. Но Олег боялся даже на минутку покинуть Юлю.

Не меняя неподвижно-сосредоточенного выражения лица, Влад длинно вздохнул. Лампы померкли, и в «закутке» устоялся чёрно-серый полумрак с густыми бархатными тенями.

— Ладно. Пора проверить, чем она там занимается…

Олег был вынужден встать.

Придвинув кресло вплотную к дивану, Влад вложил ладонь в ладонь Юли и переплёл свои пальцы с её.

Утренний свет уже позволял рассмотреть многое. Встретившись глазами с Владом, Олег, ведомый его властным взглядом — Влад посмотрел на руки, — послушно опустил глаза. Сначала он не понял значения увиденного: ну, держаться за руки и держаться — что тут такого, чтобы победно ухмыляться?

Потом собственное сердце взорвалось: эта нежность, с которой Влад придерживал пальцы девушки, словно ставила между ним и этими двумя отчётливую границу: ты один в своём мире, мы вдвоём — в нашем.

Он не заметил, что интимность давалась напоказ, но, глядя на сплетение пальцев — нежных с безвольными, — припомнил другое: Влад склонился над рукой Юли в поцелуе… Взрыв второй атомной бомбы смыла волна чувственного ощущения — рот Юли, его вкус на его губах…

— С влюблёнными шутки плохи, — с некоторым изумлением заметил Влад, пристально наблюдавший за ним. — Видел бы ты себя сейчас в ментальном цвете… Ну, всё, хватит. Я пошёл.

Черноволосая голова слегка откинулась на спинку кресла. Пальцы Влада, державшие пальцы Юли, поникли, но оставались в заданном положении, покоясь на твёрдой основе — на краешке дивана.

Ушли оба. Сначала Юля. Теперь — Влад. А Олег опять не успел порасспросить его о том многом, что оставалось непонятным. Как будто Влад что-то сказал бы ему…

Но для себя он подытожил: «Юлины чудовища — результат воздействия на неё Влада. Он чего-то от неё добивается или ставит над нею опыт. Нет. Второе слишком притянуто за уши… А этот разговор о силе и власти. С Юлей он тоже говорил о силе…»

Оглянувшись на «ушедших», Олег нерешительно присел перед столом и взял чёрный маркер. А вдруг здесь нужна рука именно Юли? Не может быть. Маркер — совершенно посторонний предмет, и главное в нём — цвет. И, стараясь выводить линии поровнее, Олег начал загонять зверюг в клетки.

… Легко сказать — выход на уровень выхода. А если дверь не поддаётся? И всё-таки в состоянии «ключа», используя его на всю катушку, можно сделать многое — и гораздо легче, чем привычным путём.

Влад перестал дёргать дверь и быстро обшарил её рукой по всему периметру. Нашёл внизу: деревяшка-упор крепко держала дверь, бейся он с нею хоть до скончания веков. Влад поддел деревяшку носком ботинка и снова рванул дверь. И та неожиданно податливо распахнулась. Возможно, потому, что излишнее сильно дёрнул.

«Психую…» — повторил он. Но напоминание не успокоило. Дыбом стояли не только чувства. Обычная рассудочная расчётливость была взломана его осознанием, что вот так, примитивно, безо всяких помех, он приближается к личному Граалю — неисчерпаемому сосуду мощи! И Грааль будет принадлежать только ему…

И чем дальше — тем более он замедлял шаг. Растянуть блаженство предвкушения хотелось надолго… Этот олух наверху и не представлял, какую услугу оказал. «Отправиться в чужой сон…» Вполне возможно, что Юлия так и решила — «путешествовать в свои сны». Вот только приказ себе сформулировать точно не сумела, и занесло её совсем уже в другое место.

Пламя свечей шарахалось от его появления, и ему нравилось думать, что он их пугает. Он знал, что размазанные языки за его спиной возвращаются к стройной форме, но немного играл: да стоит мне обернуться — и страх снова превратит их в огненные лохмотья с чёрной дымной бахромой. Ему вообще нравилось, что его боятся.

Ещё ему нравилась эта витая пещера. Вкусный запах сухого тёплого песка и прогретых каменных стен с еле уловимым ароматом свечного воска. Незримый, волнующий воображение поток воздуха навстречу. Ему нравились запахи и ощущения, потому что он чувствовал себя выпущенным из неволи зверем, который торопливо и жадно обследует незнакомое ему место.

Слишком легко. Слишком легко он вошёл в чужой сон.

Додумать не удалось. Нить Ариадны — ещё не рассеянный в воздухе ментальный след Юлии — раздвоилась. Нет, то, что она один раз уже спускалась, а потом поднялась к двери, — он уже заметил. Сейчас же он выяснил, что она каким-то образом очутилась в середине собственного следа и снова ушла вниз. Итак, это её второе «ключевое» путешествие.

И снова слишком легко. Слишком легко она путешествует.

Влад дёрнул плечом. Пристало к нему это «слишком легко». Легко так легко. Если у Юлии сила, если у него сила, почему должно быть тяжело?

Два мира. Вот почему тревога — «слишком легко». Один мир вещественный, реальный и грубый. Другой — то, что некоторые называют тонким. А пещера служит лифтом с одного этажа на другой. Лифт для посвящённых. Даже нет — для избранных.

Всё равно слишком легко.

… Минут пять назад пальцы Влада судорожно стиснули пальцы Юли. Олег смотрел и переживал: что там, у них? Чтобы не волноваться, он решил уйти за шкаф и поставить чайник со свежей водой. Вдруг да очнутся оба от заколдованного сна? Неизвестно, как Влад, а Юля точно голодная. Время близится к девяти… Он грохнул чайником о стол, задел рукой пару звякнувших чашек — и привычные звуки развлекли его и немного успокоили.

Выписывать решётки маркером он закончил. Все листы прошли перед ним, и он так старался, что только язык не высунул. Поймав себя на попытке машинального жеста, Олег хотел было усмехнуться и лишь тогда обнаружил, как скован напряжением. Пришлось немного отдохнуть, а заодно проверить, как там Влад и Юля. Увы, они так и оставались иллюстрацией к определению постоянства… Он вернулся к столу и обработал оставшиеся листы.

Во всём этом странном занятии он только раз уловил намёк на мистику, на некую чертовщинку. Да и то… Не знал точно, как воспринимать маленькую странность: то ли как своё несколько зыбкое состояние после бессонной ночи, то ли соприкосновение с проявлением потустороннего мира, по которому сейчас путешествовали Влад и Юля.

Когда среди прочих он штриховал лист с огненным монстром, уже нарисованные решётки на миг вдруг выгнулись. Изгибая морду чудовища, промелькнула по ней волна, отчего глазища вспучились до красноватых белков. Олег ещё отшатнулся, прежде чем понял, что вся эта игра — результат его собственного усталого взгляда.

Потом рисовал клетки для остальных, и всё было нормально: альбомные листы с портретами рисованных монстров оставались обыкновенной бумагой. Однако не выдержал. Раскопал тот лист, сплошь огненно-красный, уставился на него во все глаза. Совершенно такой же, как и другие. Или нет? Олег вдруг засомневался. Кажется — или рисунок на самом деле потускнел? Он понимал, что не художник, что, возможно, сменилось освещение и потому померкли прежде горячие и яркие краски. Или он уже привык к рисованным кошмарам? Или жирные чёрные линии притушили слепящее и жуткое очарование огненного чудовища? В конце концов, он рассердился и сунул лист в кипу других.

Перед новым бдением рядом с «ушедшими» Олег попробовал включить компьютер. Тщетно. Проверил выключатель и выяснил, что всё здание обесточено. Ещё он мельком подумал, почему бездействует охранник, и ответом стала насмешливая мысль о страже, сладко спящем в своей «стекляшке». И он снова сел присматривать за подопечными, такими разными, но одинаково доверившимися ему.