— Я сказал — не ори, а не молчи. Юлия, где ты и что с тобой?

— Влад?!

— Громкость поубавь. Да, Влад. И я не сплю спокойно. И не властелин мира. И, тем более, не пень замшелый. Ну, выкладывай, что у тебя?

— У меня Трое. Вот-вот убьют пацана с девчонкой. Влад, что мне делать? Я в пацане, а он такой дохленький, что ему даже с Рыбой не совладать!

— Глубокий «ключ» — и держи в воображении образ человека, который умеет хорошо драться.

— Ты с ума сошёл! Кто должен быть в глубоком «ключе» — я или парнишка?! И у меня нет знакомых, которые умеют драться… Разве что ты…

— Войдёшь в «ключ» — парень тоже окажется в нужном состоянии. Меня не представляй. Ты видела слишком мало. Нужен человек, которого ты часто видела в действии.

— Кто из нас свихнулся? Мы в каком мире живём?! Ой, мамочки!

— Близко?.. Я имел в виду актёров. Ты у нас любительница боевиков. Вспомни артиста, о котором известно, что он на самом деле серьёзно занимается каким-то видом борьбы. Ну!

— Тут такая ситуация, что я ни одного имени не помню!

— На!.. Плюнь на имена! Образ! Быстро!

Серые, широко расставленные глаза на скуластом худом лице.

Парнишка коротко дёрнул подбородком вверх, оторвал от своей куртки плачущую девочку и оттолкнул за спину. Отступать ему некуда. Девочка стояла в углу тупичка, шиповник упирался ей в спину. Чудовища — в двух шагах от них.

Мотоциклист сократил это расстояние на полшага. Парнишка смешно ухватился за свои брюки, подтягивая их, и вдруг подпрыгнул, выбросив левую ногу вперёд и вверх. Поблёскивающей молнией взлетел нож. А парнишка будто падал, прыгая через невидимую преграду на одном месте и отталкиваясь от невидимой стены — неуклюже и одновременно грациозно. Мотоциклист отшатнулся, размахивая руками и безуспешно пытаясь остаться на ногах. Рот его заметно покривел, и чужак машинально сплюнул кровь и… Что-то мелкое и белое. («Зубы! Хорошие ботинки у пацана!» — мстительно подумала Юлька) Внезапно тупичок резко проехался перед глазами Юльки, кусты слились в серую тень — это парень развернулся вокруг себя и снова врезал ногой по голове Мотоциклиста. И не один раз, а быстрой очередью коротких ударов, закончив внушительно и от души.

Кажется, чужаки в Первом и в женщине Рыбе всё-таки поняли, что происходит что-то неладное. Они поспешили к поверженному и неподвижному Мотоциклисту и подняли его, потащили прочь из тупичка.

А парнишка вдруг застонал, дошёл до скамейки, рухнул на неё и начал, охая, растирать внутреннюю поверхность бёдер.

Последнее, что увидела Юлька, — это изумлённые глаза девочки, которая бросилась к своему доблестному защитнику. Последнее, что услышала, — жёсткий мужской голос, пробормотавший что-то явно сквозь зубы… почудилось, на французском?..

Привычный фонарь в окно. Под рукой подушка, на плечах одеяло. Дома.

— Влад?

— Всё закончилось?

— Пока — да. Я не думаю, что Трое остановятся сегодня ночью.

— Согласен… Что-то очень быстро у вас.

— Пацан отделал Мотоциклиста. Трое ушли… Мотоциклист не защищался. Почему?

— К сожалению, я не видел самой драки. И… А он умеет? Возможно, тот человек, в которого он вселился, и умеет. Но Мотоциклист привык полагаться только на силу. С приёмами он ещё не сталкивался… Чей образ ты вызвала?

Озадаченно помолчав, Юлька сказала:

— Влад, боюсь, я не образ вызвала.

— То есть?

— Когда мы вышли из «ключа», я слышала голос этого человека. Он, кажется… ругался.

— Здорово! Нда… Может, с перепугу ты не удовольствовалась образом, а перенесла на пацана личность, сознание или что там ещё может быть? Силы-то своей ты пока не знаешь. Ну, ничего страшного. Он там, у себя, где бы ни был, потерял сознание — реальная ситуация для тех, кто с ним рядом. Здесь он неожиданно очутился в обстановке, враждебной для себя, и, как мог, себя же обезопасил. Сейчас он, можно сказать, пришёл в себя. Во всех смыслах.

— Но это же!.. А если он был за рулём?

— Куда деваться? Время назад не повернуть. Ситуация была экстремальной. Так кто же это был?

— Не скажу.

— Тогда следи за прессой. Или попроси своего Олега поискать по Интернету новости, что произошло с твоим любимым артистом.

— Он не любимый. Он просто нравится… Влад, последнее. Если в человеке побывали две личности, ему ничего не сделается?

— Ты о чём?

— Тот паренёк, который дрался. Н, за него дрались. По-моему, ему плохо.

— А в чём это «плохо» выражается?

— Он чуть не плакал и почему-то растирал ноги.

— Сама могла бы догадаться. Спортом наверняка не занимается, растяжки никакой. А тут в его тело попадает, судя по всему, профессионал. Вот он ему мышцы и потянул. Конечно, больно. Ещё вопросы есть?

— После сегодняшнего… Ты ещё не хочешь отказаться от этой силы?

— Именно сегодняшнее и убеждает, что она нам обоим необходима.

— Тогда давай придумаем, как отделаться от чудовищ!

— Ты слишком хорошо обо мне думаешь.

— Нет. Я слишком много думаю о том, как Мотоциклист быстро оклемается и начнёт снова рыскать по городу в поисках добычи. Меня они к себе уже не пускают. И кого-то другого мне уже не уберечь.

— Хорошо. Давай поговорим завтра. Два часа ночи. Тебе надо выспаться.

— Полагаешь, смогу после всего этого заснуть?

— А ты попробуй. Спокойной ночи, Юлия.

— Спокойной? Звучит как издёвка.

«Телепатия мне теперь тоже доступна, — вздохнула Юлька, кутаясь в одеяло: замёрзла, напереживавшись. — Или она у меня только с Владом срабатывает? О! Ага! Попался! Ну, Влад, доведу своими воплями по ночам — волей-неволей начнёшь думать, как избавиться от этих Троих. Прекрасно! Никуда не денешься. Помог один раз — буду вызывать каждую ночь, пока тебе не надоест и пока не сядешь за стол переговоров. Всё обалденно просто. И начну прямо сейчас».

Одно дело — сказать, другое — выполнить. Стопудовые веки, будто распухшие, не хотели подниматься. Юлька таращилась в зеркало и повторяла шёпотом:

— Хочу знать, где Трое… Хочу быть среди них…

Тело решительно заявило, что хочет спать, хлопнуло до упора ставни век и выволокло спецдоставку для жаждущих спать: кучу сновидений и вереницу знакомых и незнакомых образов. Юлька недолго продержалась на поверхности реальности, помня о своём решении. Сонные волны укачали её и погрузили в свои тёплые глубины.

— … Юля, вставай! — уговаривал кто-то знакомый, и от привычного, но далёкого голоса Юльке хотелось плакать, потому что не хотелось вставать, а хотелось выспаться до полного отдыха. Но ласковый и чуточку обеспокоенный голос мамы продолжал упрашивать: Юленька, последний учебный день! С завтрашнего дня к девяти ходить будешь — выспишься! Ну, давай, соберись, встань…

Юлька с жалобным стоном уползла под одеяло и тут же взвизгнула: мама потеряла терпение, сунула руку под одеяло и пощекотала пятку. Вылетев из жаркого убежища, девушка укоризненно заныла:

— Да-а, тебе хорошо — никуда не надо! А мне пяти минуточек хватило бы выспаться и сны досмотреть!

— Пять минут? — железным голосом сказала мама. — Да у тебя на всё про всё осталось полчаса!

— Сейчас полвосьмого?!

Юлька недоверчиво вперилась в будильник, взятый из-под шляпы. Перевела глаза на зеркало показать себе самой язык — и побледнела: в эту ночь в городе убиты пятеро. Она не знала, откуда свалилась на неё информация, но получила её и знала, что она точная.

Рабочий день начался с ночного кошмара учителя, воплощённого в реальность. Юлька вбежала в кабинет и остолбенела: учеников нет. Сначала она не поверила. Но в кабинете устоялась именно та тишина, какая бывает только в давно обезлюдевшем помещении. Юлька добросовестно заглянула под парты. Никого. Тогда она поставила на учительский стол портфель и села на стул. Уроков никто не отменял. Пока неслась к кабинету, за двумя-тремя приоткрытыми дверями она видела классы и коллег. Может, кабинеты поменяли? Но зачем, если здесь всё равно никого?