Фон Телльхейм. Задумался, Вернер?

Вернер. Вот и вы. А я только что собирался навестить вас на новой квартире, господин майор.

Фон Телльхейм. Чтобы прожужжать мне уши бранью по адресу прежней? И не думай об этом.

Вернер. От этого я бы не удержался. Но, собственно, я только хотел поблагодарить вас за то, что вы были так добры и сохранили мне сто луидоров. Юст возвратил мне их. Конечно, я был бы рад, если бы вы подольше хранили их у себя. Но вы перебрались на новую квартиру, о которой ни мне, ни вам ничего не известно. Кто знает, надежна ли она. Деньги могут у вас украсть, и вам пришлось бы возмещать их мне; тут бы ничего и не поделать! Поэтому я не могу просить вас об этом.

Фон Телльхейм (улыбаясь). С каких пор ты стал так осмотрителен, Вернер?

Вернер. Научишься волей-неволей. Нынче, если ты с деньгами, смотри в оба. Да, мне еще надо кое-что передать вам, господин майор, от жены ротмистра Марлофа; я только что от нее. Ее муж остался вам должен четыреста талеров. Она посылает вам пока часть этих денег – сто дукатов. Окончательно расплатится с вами на будущей неделе. Может быть, я-то и повинен в том, что она посылает вам не всю сумму. Видите ли, она и мне задолжала восемьдесят талеров; она думала, что я пришел напомнить ей о долге, – да так оно и было… вот она и вернула их мне… взяла из свертка, который уже отложила для вас. Вам, конечно, легче обойтись еще неделю без этих ста талеров, чем мне без моих грошей. Так вот, получайте! (Подает ему сверток с дукатами.)

Фон Телльхейм. Вернер!

Вернер. В чем дело? Что вы так уставились на меня? Берите же, господин майор.

Фон Телльхейм. Вернер!

Вернер. Что с вами? Отчего вы сердитесь?

Фон Телльхейм (бьет себя по лбу, топает ногой, с горечью). Оттого, что ты не принес всю сумму сполна!

Вернер. Ну, ну, господин майор! Разве вы меня не поняли?

Фон Телльхейм. В том-то и дело, что я тебя понял. Удивительно: самые лучшие люди сегодня больше всего терзают меня!

Вернер. Что вы говорите!

Фон Телльхейм. Тебя это касается только наполовину. Иди, Вернер! (Отстраняет руку Вернера, подающего ему деньги.)

Вернер. Как только освобожусь вот от этого.

Фон Телльхейм. Вернер, а если я скажу тебе, что фрау Марлоф сама была у меня сегодня рано утром?

Вернер. Вот как!

Фон Телльхейм. И что она мне ничего не должна?

Вернер. В самом деле?

Фон Телльхейм. Что она заплатила мне все до гроша?

Вернер (подумав). Я скажу, что лгал и что ложь – это подлая вещь, того и гляди попадешься.

Фон Телльхейм. И тебе не стыдно?

Вернер. А тому не стыдно, кто вынудил меня лгать? Разве не должен и он стыдиться? Видите ли, господин майор, скажи я, что ваше поведение меня не огорчает, я опять солгу. А я не хочу больше лгать.

Фон Телльхейм. Не огорчайся, Вернер! Я знаю твое сердце и твою привязанность ко мне. Но твои деньги мне не нужны.

Вернер. Мои деньги вам не нужны? Вам приятнее продавать, закладывать, и чтоб люди чесали языки на этот счет?

Фон Телльхейм. Пусть люди знают, что у меня уж больше ничего нет. Не следует делать вид, что ты богаче, чем на самом деле.

Вернер. Но зачем же делать вид, что мы беднее? У нас есть деньги, пока они есть у наших друзей.

Фон Телльхейм. Мне не пристало быть твоим должником.

Вернер. Не пристало? А ведь пришли вы ко мне однажды в жаркий день жар нам поддавали и солнце и враг, – когда ваш стремянный с погребцом куда-то исчез. Вы сказали: "Вернер, не найдется ли у тебя попить?" Я подал вам мою флягу, и, не правда ли, вы взяли ее и напились! Это вам пристало? Клянусь, в то время глоток гнилой воды подчас ценился дороже, чем теперь вся эта чепуха! (Вытаскивает кошелек с луидорами, подает его вместе со свертком фон Телльхейму.) Вот, возьмите, дорогой майор. Вообразите, что это вода. Ведь и это бог сотворил для всех.

Фон Телльхейм. Ты терзаешь меня. Ты слышишь: я не хочу быть твоим должником!

Вернер. Сперва вы говорили, что это не пристало вам. Теперь – вы не хотите! Да, это уж другое дело. (С некоторым раздражением.) Вы не хотите быть моим должником? Ну, а если вы уже у меня в долгу, господин майор? Или вы не в долгу у человека, который однажды отвел от вас удар, чуть не размозживший вам голову? А в другой раз отрубил от туловища руку, уже нажимавшую на курок, чтобы вогнать вам пулю в грудь? Разве вы можете еще больше задолжать этому человеку? Или рисковать шеей это меньше, чем рисковать кошелькам? Пусть вы благородно рассуждаете, но, чёрт возьми, вы рассуждаете нелепо!

Фон Телльхейм. С кем ты так говоришь, Вернер? Послушай, мы тут одни, и я могу это сказать. Если бы нас кто-либо слышал, это было бы уже бахвальством. Я с радостью признаю, что дважды обязан тебе жизнью. Но, дружище, почему мне не привелось сделать то же и для тебя? А?

Вернер. Не было случая! Кто сомневается в том, господин майор? Разве я не видел, как вы сотни раз рисковали жизнью для последнего рядового, если ему приходилось плохо?

Фон Телльхейм. Вот видишь!..

Вернер. Но…

Фон Телльхейм. Почему ты не хочешь понять меня? Ведь я говорю тебе: мне не пристало быть твоим должником. Я не хочу быть твоим должником. Именно в тех обстоятельствах, в которых я сейчас очутился.

Вернер. Так! Так! Вы хотите отложить это до лучших времен. Вы хотите занять у меня деньги как-нибудь в другой раз, когда у вас не будет в этом нужды, когда вы будете при деньгах, а у меня их, может быть, не будет.

Фон Телльхейм. Нельзя занимать, когда не знаешь, отдашь ли.

Вернер. Такой человек, как вы, не вечно будет нуждаться.

Фон Телльхейм. Знаешь же ты жизнь… Наконец меньше всего следует брать взаймы у того, кому деньги самому нужны.

Вернер. О да, я как раз из таких! На что мне сдались деньги? Где нуждаются в услугах вахмистра, там его и прокормят.

Фон Телльхейм. Тебе надо стать чем-то побольше вахмистра. Тебе нужно пробиться вперед, а ведь без денег самый достойный человек застрянет на полпути.

Вернер. Побольше вахмистра. Об этом я даже не помышляю! Я хороший вахмистр, но легко могу оказаться плохим ротмистром и, конечно, еще скорее плохим генералом! Такие примеры бывали!

Фон Телльхейм. Смотри, чтобы мне не пришлось плохо думать о тебе, Вернер. Я был огорчен тем, что мне сказал Юст. Ты сбыл с рук свое именье и хочешь бродяжничать где придется. Я не хочу допустить, что тебе нравится не самое ремесло солдата, а вся та дикая разгульная жизнь, которая, к несчастью, связана с ним. Солдатом надо быть ради блага своей родины или из любви к тому делу, за которое ты сражаешься. Служить без цели – сегодня здесь, а завтра там – это все равно, что быть подручным мясника, ничего больше.

Вернер. Да, конечно, господин майор. Я послушаюсь вас. Вы лучше меня понимаете, что хорошо и что плохо. Но пока что, дорогой майор, возьмите мои деньги, Не сегодня-завтра ваше дело будет решено. Вы получите уйму денег и с лихвой вернете мне долг. Ведь я же только из-за процентов и навязываю их вам.

Фон Телльхейм. Молчи об этом.

Вернер. Клянусь своей бедной душой! Только ради процентов. Иной раз задумаешься: – что-то будет с тобой в старости? Если тебя вконец искалечат? Если ты будешь нищим? Если тебе придется побираться? И тут же говоришь себе: нет, ты не будешь побираться, ты пойдешь к майору, он разделит с тобою последний пфенниг, он будет тебя кормить, у него ты и помрешь честным человеком.

Фон Телльхейм (хватает его за руку). Приятель, разве теперь ты этого не думаешь?