— А почему об этом знает так много народу? — возмущенно ответил вопросом на вопрос Линдсей. — Предполагалось, что о ней будут знать только два человека в Лондоне и один здесь. Он вылетел вместе со мной и должен был обеспечить мне связь…

— И вы решили поболтать об этом со мной?

Александер пощипал свои аккуратные усики и усмехнулся. До него уже доходили слухи о том, что для Яна Линдсея никто не указ. Встреча с заместителем главнокомандующего Объединенными Силами союзников явно не повергла английского летчика в священный трепет. Но Александеру это даже понравилось, и он внимательно присматривался к человеку, сидевшему по другую сторону незатейливого складного столика.

У двадцатишестилетнего Линдсея были пышные светлые волосы, орлиный нос, как у римских императоров, изображенных на античных монетах, волевой подбородок и решительно сжатые губы. Ростом он был пять футов девять дюймов, и от него исходило ощущение силы. Лицо Линдсея отличалось большой выразительностью, как у актеров. И действительно, до войны он играл в театре.

— Отнюдь! Меня, наоборот, беспокоит ЧУЖАЯ болтовня, — возразил Линдсей. И добавил, словно спохватившись. — Сэр…

— У меня тоже есть поводы для беспокойства, — медленно произнес Александер, откидываясь на спинку стула. — Например, как не дать поссориться Эйзенхауэру и Монтгомери. Или как разгромить немцев на севере Туниса… Ну и тому подобные пустяки. А Телфорд, ваш связной, рассказал мне о ваших планах по секрету. Я его буквально вынудил это сделать, заявив, что иначе мы не будем давать ему никакой информации, откажемся от сотрудничества.

— Значит, вы получили шифровку? — воскликнул Линдсей. «Черт, этот беспечный тип вообще на что-нибудь годится или нет?»

— Можете сами ознакомиться, Линдсей… — Александер, привстав, протянул ему листок бумаги. — Видите ли, я люблю быть в курсе ВСЕГО, что происходит во вверенных мне войсках.

Линдсей тут же изменил свое мнение о генерале. Глаза и голос Александера посуровели. Сев на место, он ждал, пока его гость переварит содержание расшифрованного послания.

— Текст специально составлен несколько туманно… я надеюсь, вы со мной согласитесь, — насмешливо молвил Александер. — И не волнуйтесь, кроме меня, в Африке никто не знает, что вы здесь. Желаю вам удачи, самоубийца. Вы что-то вроде Гесса наоборот, да?

Кружа на своем «москито» высоко над Оберзальцбергом, постепенно снижаясь и пытаясь разглядеть сквозь очки грозные опасности, которые могли поджидать его впереди, Линдсей вспомнил разговор с Александером… Что это там? Немецкий истребитель или очередная гора? Они, как грибы, внезапно вырастают из тумана… В довершение всех неприятностей нисходящий воздушный поток в любой момент может затянуть самолет в ущелье, и он, Линдсей, не успеет и глазом моргнуть.

Линдсей решил, что хватит испытывать судьбу, пора покидать уютную кабину. Глубоко вздохнув, он катапультировался. Когда его лицо обжег ледяной ветер, Линдсей мельком взглянул вниз и увидел далекий, заснеженный мир. Линдсею казалось, что он спускается на удивление медленно, прямо-таки плывет по воздуху, а ведь его предупреждали, что это опасный симптом! Это значит, что в следующую секунду он может потерять сознание… Линдсей вцепился в парашютное кольцо и дернул:.. Но — без толку! Он по-прежнему дрейфовал в пустоте. Его и об этом предупреждали, но все равно чувство было ужасающим.

Линдсей поднял глаза и увидел неизвестно откуда появившееся облако. О Господи! Не дай Бог начнется гроза… Парашютные лямки впивались ему в тело. «Облако» оказалось большим зонтиком раскрывшегося парашюта! Линдсей вновь вспомнил о цели своего «приезда»… следовательно, к нему возвращалось самообладание. Он опять поглядел вниз и увидел вдали Бергхоф.

Потом англичанин вдруг сообразил, что ветер несет его прямо на отвесные скалы. Он подтянул левые стропы и начал спускаться по диагонали, рассчитывая приземлиться довольно близко от Бергхофа. Затем на глаза ему попалось нечто, о чем он уже успел позабыть, — брошенный «москито».

Самолет стрелой летел в гору. Линдсей содрогнулся, физически ощущая, как самолет врезается в скалы, и обрывается последняя ниточка, связывавшая его, Линдсея, с миром, в который он теперь может никогда больше не вернуться. Бензобак взорвался, Линдсей увидел ослепительную вспышку, услышал вдалеке глухой удар… В долину посыпались обломки самолета.

И тут же Линдсея окутала мрачная тишина, полное безмолвие, как обычно бывает зимой в горах. Линдсей еще никогда не чувствовал себя таким одиноким.

Линдсей сосредоточился исключительно на управлении парашютом, стараясь держаться подальше от опасных отвесных скал, высившихся на севере и на юге.

— Интересно, фюрер сейчас в Бергхофе? — подумал он.

Линдсей очень на это надеялся, как и на то, что Гитлер припомнит их довоенную встречу в Берлинской канцелярии. Гитлеру тогда понравился юный англичанин, который свободно говорил по-немецки и симпатизировал идеалам нацистов. Они беседовали наедине целых четыре часа! Замерзшая, занесенная снегом земля была уже совсем близко… Судя по всему, Линдсей должен был приземлиться рядом с извилистым шоссе, которое вело к Бергхофу. Как сказал генерал Александер? «Гесс наоборот…»

В субботу, 10 мая 1941 года Рудольф Гесс, заместитель фюрера, полетел по своей инициативе в Шотландию, чтобы встретиться с герцогом Гамильтоном. Гесс явился в Великобританию с «миссией мира». 12 марта 1943 года Ян Линдсей, племянник герцога Дункейта и член существовавшего до войны Англо-Немецкого клуба, прилетел в Баварию. Тоже с «миссией мира».

Гесс наоборот?

— Отвезите меня в Бергхоф! Немедленно! Хайль Гитлер! — гаркнул Линдсей.

Он выбросил вперед правую руку, салютуя, как было принято у нацистов, и высокомерно поглядел на эсэсовского офицера, выпрыгнувшего из грузовика, который на всех парах примчался из Бергхофа. Четверо других эсэсовцев с автоматами выглянули из кузова и с любопытством воззрились на немецкий парашют, лежавший на склоне горы и трепетавший под порывами ветра.

Линдсей с удовлетворением отметил, что по званию он выше офицера, который машинально отдал ему честь и замер в нерешительности. Главное, как ты держишься в первые тридцать секунд после выхода на сцену. Это и многое другое англичанин усвоил еще до войны, когда работал в театре.

Он продолжил словесную атаку:

— Какого черта вы стоите, как истуканы? Я замерз! Говорю вам, отвезите меня в Бергхоф!

— Но почему вы не приземлились на аэродроме? — поинтересовался эсэсовский офицер. Он был стройный, с худым, вытянутым лицом и полными губами, которые больше подошли бы девушке.

— О Господи! — взорвался Линдсей. — Вы что, думаете, мое любимое занятие — прыгать в такую погоду с парашютом? Мотор отказал, понимаете? Проклятый болван…

Услышав вопрос офицера, Линдсей почувствовал облегчение. Значит, немцы не замечали «москито», пока тот не взорвался, ударившись о скалы. Через какое-то время солдаты, конечно, доберутся туда и опознают самолет, но Линдсей надеялся, что он тогда уже будет преодолевать другие препятствия, например, прорываться к фюреру, добиваясь аудиенции. Только бы он не ошибся, только бы это действительно оказался Бергхоф! Линдсей ждал главного вопроса и, наконец, дождался.

— Мое имя — Кранц, — сказал офицер. — Нас никто не известил о вашем прибытии. Так что позвольте поинтересоваться, кто вы и с какой целью явились сюда?

— Вас отправят на русский фронт, если вы еще продержите меня тут на морозе! — пригрозил Линдсей. — Коменданту было послано специальное уведомление о моем прибытии.

— Из Вольфшанце? — испытующе поглядел на Линдсея Кранц.

— Ну, конечно! Неужели проклятая система опять не сработала? А кто я такой — это мое дело! Что же касается цели моего приезда, то она строго засекречена, и я не собираюсь обсуждать ее в присутствии ваших людей, которые, кстати сказать, осточертели мне своим любопытством…