— Это последнее, свежее донесение от Люси.

— А кто такая Люси? — довольно нетерпеливо спросил Жуков.

— Это вас не касается. Люси передает донесения от Дятла, он очень важный агент в гитлеровской Германии. Я надеюсь, генерал… — Сталин выдержал паузу, давая понять, что генеральское звание вполне может оказаться временным, — я надеюсь, генерал Жуков, что вы регулярно посылаете ваших людей в разведку?

Жуков напрягся. Подобный вопрос был чуть ли не оскорблением. Однако он постарался скрыть возмущение и ответить как ни в чем ни бывало:

— Товарищ Сталин, я готов лично поручиться, что наши люди ходят в разведку и днем, и ночью. И без «языка» им приказано не возвращаться.

— Тогда скажите, — вкрадчиво спросил Сталин, — как, по-вашему, можно ли верить сообщениям, что немцы готовятся к наступлению?

Сталин и Берия ждали. Тонкогубый Берия, привыкший никогда не заговаривать первым, а всегда дожидаться от Сталина прямого вопроса, протянул донесение Жукову. В робости и скованности шефа НКВД было что-то зловещее.

Жуков сказал, глядя на Сталина:

— Судя по последним сведениям, которыми я располагаю, это донесение правдиво… во всяком случае, что касается положения на передовой…

— Но ведь немцы могли подтянуть туда несколько частей просто для маскировки, — возразил Сталин.

Жуков вздохнул. Он ненавидел хитроумные интриги на военных советах, ненавидел, когда его вызывали в Кремль. Впрочем, он постарался, чтобы Сталин не заметил его вздоха. Да, это вполне в духе Сталина — никому, абсолютно никому не доверять!

«Неужели в ставке Гитлера — где бы она ни находилась — царят такие же интриги?» — подумал генерал.

Однако он не желал признать себя полностью побежденным.

— Конечно, — сказал Жуков, — но предыдущие донесения Дятла оказались на удивление верными, словно их посылал кто-то из ближайшего окружения Гитлера. У вас, как у солдата, наверняка есть нюх на подобные вещи…

— Надо еще немного подождать… пусть поступит еще несколько сигналов, и тогда решим, можно на их основании действовать или нет.

Сталин опустил глаза и вытряхнул пепел из трубки в большую пепельницу, стоявшую на столе. В полутемной комнате красновато мерцали искорки. В Москве по-прежнему экономили электроэнергию. Генерал Жуков понял, что его больше не задерживают.

Оставшись наедине с начальником секретной службы, Сталин немедленно достал второе донесение и протянул его Берии. Затем, не глядя на него, прокомментировал:

— Вот, пришло из Лондона. Английский офицер ВВС Линдсей полетел из Северной Африки на встречу с Гитлером. Боюсь, что Черчилль опять взялся за свое.

— Вы хотите сказать, они намереваются заключить с немцами сепаратный мир? — осторожно предположил Берия, прочитав текст донесения.

— А разве я это сказал? Подождем, как будут развиваться события.

Это была излюбленная фраза Сталина, он всегда занимал выжидательную позицию, пока не понимал, какой поворот принимает дело. То же самое он сказал и в июне 1941 года, когда в Кремль со всех сторон стекались сообщения о неминуемом нападении Германии на Советский Союз.

— А если это все же подтвердится? — отважился спросить Берия.

— Тогда мы примем суровые меры. Или ты со мной не согласен?

А в Люцерне за два часа до описанных событий Рудольф Ресслер, закончив передавать донесение в Москву, приставил назад откидывающуюся доску, которой был замаскирован радиопередатчик, и закрыл дверцу шкафа, где находился смысл всей его жизни.

Даже после того, как была установлена дальнодействующая антенна, он соблюдал меры осторожности. Швейцарский инженер, не военный, а штатский, протянул провода по периметру комнаты, поверх рамы картины.

Ресслер давно приготовил убедительное объяснение.

— Я хочу слушать «Би-би-си», ловить их передачи, — сказал он. Жена Анна ждала Ресслера в дверях. Наконец раздался знакомый звук — захлопнулась дверца кухонного шкафа.

— Давай лучше я дождусь курьера от Массона, — предложила Анна. — А ты ложись в постель и постарайся уснуть. Я сняла копию с донесения. Она в конверте. Пока ты выходил на связь, я позвонила на виллу Шульца.

— Что бы я без тебя делал? — вздохнул Ресслер.

— Умер бы с голоду.

— Из-за этой проклятой войны все полетело кувырком, — продолжал Ресслер. — Я немец, а получаю шифровки из антинацистского подполья. И передаю их потом в Москву! Я обеспечиваю швейцарской разведке копии с них — мы именно так договаривались, за это они и разрешили мне работать в их стране. С ума сойти можно, да?

— Пожалуй…

— Я получаю донесения от какой-то очень важной персоны. Наверняка мы с ним никогда в жизни не встречались. Он безумно рискует. Потом я передаю информацию от неизвестного Дятла такому же неизвестному Казаку. Прислушивается ли кто-нибудь там, в Москве, к нашим сообщениям? Русские до сих пор не могут победить…

— Мы узнаем, когда они к нам прислушиваются, — сказала Анна.

— Как, позволь поинтересоваться, как?

— Когда Красная Армия пойдет по Европе… Если это, конечно, случится. Ладно, Рудольф Ресслер, в последний раз тебе говорю: ложись спать!

Хайнц Куби, двойник фюрера, немного отдохнул и вызвал к себе Мартина Бормана. Для этой встречи Куби нарядился в форму Гитлера, которую тот носил во время войны: в темные галифе и военный китель.

Войдя и прикрыв за собой дверь, Борман увидел, что Куби расхаживает взад и вперед по комнате, заложив руки за спину.

Борман внимательно осмотрел, что называется, творение своих рук и остался доволен. У него возникло ощущение, будто он находится в присутствии настоящего фюрера. Актеришка начал разговор с фразы, весьма характерной для Гитлера.

«Даже, пожалуй, чересчур типичной», — подумал Борман, которому не терпелось проинструктировать Куби.

— Первый военный совет прошел хорошо, Борман. Вы, конечно, поняли мою тактику? Сам я говорил очень мало, а все остальные докладывали мне обстановку на Восточном фронте. Зато на следующем совете я сразу начну отдавать приказания…

Это чертовски опасно! — запротестовал Борман. Он нервно оглядел простую, без затей обставленную комнату. — Я надеюсь, мы тут одни?

— Конечно! Неужели вы думаете, я не принял мер предосторожности, вызывая вас сюда?

«ВЫЗЫВАЯ»… Бормана покоробило. Он-то считал, что Куби во всем от него зависит, по каждому поводу будет спрашивать его совета! А вместо этого актеришка, игравший роль Адольфа Гитлера, обращается с ним как начальник с подчиненным!

А Гитлер продолжал:

— Мне прежде всего нужно детально уяснить обстановку. Тогда я смогу все контролировать.

— Контролировать? — Борман был ошеломлен. — Но вы же не обладаете нужными знаниями, чтобы руководить операциями, в которых участвуют миллионы человек!..

— Если вы перебьете меня еще раз, то я вас выгоню, — пригрозил Гитлер. — Торча в Бергхофе, я постоянно готовился, я ждал, когда наступит мой звездный час!

Он начал размахивать руками, как бы подтверждая свои слова яростной жестикуляцией.

— Я изучал Клаузевица, фон Мольтке, всю военную литературу, которую только смог обнаружить в библиотеке… Все книги, которые читал мой предшественник, вызубрил от корки до корки. Так что если нужно, прочту их вам наизусть задом наперед! Вы забываете, Борман, что у меня великолепная память на факты…

— А если я вас не поддержу?

— Говорите «мой фюрер»! — прошипел двойник. — Вот как вы должны ко мне обращаться! И наедине, и на людях! Неужели вы думаете, что можете меня выдать? Разве не вы привезли меня в Волчье Логово? Как, по-вашему, сколько вы тогда сможете продержаться? Ну, отвечайте!

— А вы полагаете, никто не распознает в вас самозванца? — хмыкнул Борман. — Даже Кейтель с Йодлем? Вы успешно выдержали первый раунд, потому что я испортил генератор, и присутствующие в зале заседаний не смогли толком разглядеть вас. Кроме того, нас здесь посещают и другие люди: Геббельс, Геринг…