— Ну, я про таких парней вообще ничего не знаю, — заявил Лен Ридер. — Он какой-то нетипичный. Этакий голубоглазый летчик сорокового года… Да все это было миллион лет назад! Битва за Англию… Может, ему просто бабу надо, — добавил он, подмигнув.

— Ах ты ублюдок!..

Пако страшно рассвирепела. Склонившись над Линдсеем, она прикладывала к его раскаленному лбу холодную влажную тряпицу. Резко выпрямившись, девушка замахнулась на Ридера правой рукой, намереваясь влепить ему оплеуху. Он перехватил ее руку и усмехнулся.

— Только не надо Мне рассказывать, что ты в него влюбилась. Я все равно не поверю. Ты — настоящая женщина, и тебе нужен настоящий мужчина…

— Вы тревожите моего пациента, — послышался у входа в заброшенную хижину мягкий голос.

Ридер обернулся и оказался лицом к лицу с доктором Мачеком, который вошел внутрь с улыбкой, а теперь внимательно разглядывал англичанина сквозь свои очки без оправы.

— Я не могу вам позволить так себя вести, — продолжал доктор. — Прошу усвоить, что, если я вызову Хелича, вас попросту расстреляют. Извините, что вынужден говорить с вами так грубо…

— Педик ползучий…

Ридер выпустил Пако и, побагровев от досады, выскочил из хижины, сжимая автомат.

— Наконец-то мы избавились от главного грубияна! — произнесла Пако, растирая сдавленное Ридером запястье. — Я с самого начала говорила: этот тип мне не нравится…

— А как наш больной? — поинтересовался Мачек. Он прошел вперед и, нахмурившись, осмотрел Линдсея, лежавшего с закрытыми глазами на набитом соломой тюфяке. — Мокрый как мышь… так вроде бы говорится? Тоже не самое изящное выражение…

Пако подождала, пока Мачек осмотрит англичанина. Они прошагали уже много миль, и много недель отделяли их от ущелья, в котором полковник Ягер обрушился на Хелича. Болезнь Линдсея постоянно усиливалась. Он совершенно ослаб, и по настоянию Мачека были сделаны носилки, в которых англичанина несли всю дорогу двое партизан.

У партизан теперь был новый временный лагерь — один из дюжины за последнее время — убогая деревушка, притулившаяся на склоне одной из боснийских гор. Она словно карабкалась по ступеням вверх: одна крыша нависала над другой. Жители оставили свои дома перед приходом немецкой колонны, и теперь сюда тайно вселились партизаны Хелича.

Они понесли большие потери в стычках с Ягером. Приходя в сознание, Линдсей иногда видел, как в отряд вливались новые силы. Это выглядело загадочно: новички словно материализовались из пустоты. Он как-то говорил об этом с Пако.

— У Хелича репутация воинственного, никогда не отступающего командира, — устало объяснила Пако. — Поэтому они готовы пройти десятки миль пешком, лишь бы вступить в его отряд. Что они и делают, как только им предоставляется возможность раздобыть оружие. Без оружия и патронов Хелич никого в отряд не берет.

В ту ночь с ними был Густав Гартман, он тоже присоединился к разговору. Вопреки обыкновению, он казался подавленным.

— Понимаете, Линдсей, это доставляет им удовольствие: сражения, убийства… В этом мерзком закутке Европы столетиями длится кровавая бойня. Им все равно, с кем сражаться, лишь бы убивать. Почитайте историю Балкан. Когда нет врагов, они режут друг друга. Хорваты — сербов и так далее. Последние новости хороши для вас, печальны для меня и кошмарны для нас троих…

— Мне непонятно… — вмешалась Пако.

К этому времени англичанин Линдсей, немец Гартман и наполовину сербка, наполовину англичанка Пако очень сблизились и стали закадычными друзьями. Доктор Мачек еще не был полноценным членом их «клуба», но правами гостя уже обладал.

— Ридер, — объяснил Гартман, — великолепно прячет свою рацию по ночам, а днем перевозит ее на одном из мулов. Он подкупил погонщика. Ридер связывается с внешним миром. Сталин гонит немецкую армию по всему фронту. Для вас, Линдсей, это формально хорошие новости. Для меня — плохие…

— Я не о том, — возразила Пако. — Вы сказали в конце, что для всех нас эти новости кошмарные.

— Вы верите в хрустальные шары?

Гартман достал свою трубку и жадно пососал мундштук. О том, чтобы закурить, не было и речи. Хелич застрелил одного из своих бойцов за костерок, разожженный, чтобы согреть озябшие от ночного мороза руки.

— Хрустальные шары, которые предсказывают будущее? — Пако склонила голову набок и с улыбкой воззрилась на немца. Она уже относилась к Гартману с большой симпатией. — А кто-нибудь тут умеет предсказывать будущее?

— Во сне мы часто видим такое, что ни за какие коврижки не пожелали бы увидеть наяву.

— Ну вот, теперь он заговорил о снах!.. — Пако умоляюще простерла руки к Линдсею, сидевшему, опершись о скалу. — Он дурачит меня, Линдсей…

— Мне кажется, — продолжал Гартман, — что когда лет через сорок люди оглянутся назад, они увидят, какой катастрофой было позволить Сталину пройти половину, а может быть, и всю Европу. Жизнь новых, еще не родившихся поколений будет искалечена этой войной.

— О, я слышу глас мудреца! — насмешливо воскликнула Пако.

— Дай ему договорить! — вмешался Линдсей.

— Продолжай, о мудрый человек…

— Люди забывают историю. Сейчас Англия воюет с Германией. Но когда-то главным врагом Англии была Франция, а еще раньше — Испания. Я думаю, на самом деле естественный союзник Англии — Германия, и наступит день, когда Англия это осознает. И Германия тоже. Но какие потери к тому времени понесет Европа, родина цивилизации?..

— Она все потеряет в этой проклятой войне! — сказал Линдсей и упал без чувств.

— Вы готовы съездить за границу, Уэлби? — спросил полковник Браун.

— Надолго, сэр?

Уэлби старался держаться, как всегда, раскованно, чтобы скрыть, насколько он ошарашен предложением Брауна. Мысль о том, что он больше не заместитель Брауна и будет болтаться вдали от центра оперативного руководства, его отнюдь не радовала.

Время близилось к полуночи, когда его срочно вызвали на Райдер-стрит. Он знал, что, кроме него и Брауна, в здании никого нет, если не считать дежурного на первом этаже, который встретил Уэлби и запер за ним входную дверь.

— Вы поедете в Каир, — сказал полковник.

Браун был чем-то встревожен. Он расхаживал по комнате, сцепив за спиной руки, и быстро поглядывал на собеседника, словно раздумывая, какое принять решение.

— На постоянную работу, сэр? — поинтересовался Уэлби.

— Нет, в краткосрочную командировку. Мне кажется, они там погрузились в летаргию. Каир остался в стороне от главных событий с тех пор, как Монтгомери вышиб Роммеля из Северной Африки и вместе с янки вторгся в Сицилию и Италию. Судя по донесениям, они там застоялись… Мне необходима информация! И побыстрее, черт побери!

— А какова основная цель поездки?

Полковник снова нерешительно замер, бросая на Уэлби быстрые взгляды. Уэлби же, напротив, был непроницаем. Он знал, что Браун не любит, когда его заместитель отсутствует. Уэлби сумел стать незаменимым в рутинной канцелярской работе отдела.

— Основная цель — это Линдсей, — отрывисто бросил Браун. — Говорят, вы с ним не очень-то ладили?

— Да я встречался с ним всего пару раз! Он мне показался довольно толковым парнем…

— Отправляйтесь в Каир и устройте большой тарарам, выясните, что с ним стряслось. Наверняка у них есть хоть какие-то новости, хорошие или плохие… А если нет — пусть срочно что-то разузнают… — Браун замялся, но все же решил продолжить: — Это исходит от самого… того, что курит сигары…

Вот что, очевидно, ввергло Брауна в такое беспокойство. «Где Линдсей? Я хочу, чтобы он вернулся. Затраты не имеют значения. Приступайте СЕГОДНЯ…»

«Боже Всемогущий! — думал Браун. — СЕГОДНЯ…»

Полковник был бы счастлив узнать хоть что-нибудь через месяц… Уэлби, слушая Брауна, уселся посвободнее и старался скрыть, как он доволен, что выбрали именно его.

— Ваш отец — арабист, — продолжал Браун. — Он знает Ближний Восток. Вы от него наверняка чему-нибудь научились. Ваш самолет вылетает завтра ночью из Лайнхэма в Уилтшире. Учтите, что этой командировки в Каир официально не существует. Распишитесь в журнале перед отъездом. Пусть все думают, что вы в Лондоне…