Берг сунул руку в карман и, выудив оттуда жестяную банку, протянул ее Хельге.

— Мой брат вернулся неделю назад из Туниса. Они там захватили английский грузовик, который заплутал на горных дорогах. В грузовике везли английский кофе. Фирма «Лайонс». Это тебе за то, что мы тебя побеспокоили…

— Взятка? Да еще товар с черного рынка? — Хельга скрючила пальцы и хищно цапнула банку. — Ах ты, плутишка, Берг. Ты знаешь, что ты плутишка? Первую чашку я выпью за твое здоровье…

— Ладно, я пойду… И чтобы тебя больше не беспокоили, оставлю тебе вот эту бумагу, В ней подтверждается, что здание только что обыскали.

Берг достал лист бумаги, положил его на стол, разгладил, поставил дату, подпись и протянул Хельге.

— Если явятся эсэсовцы, помашешь бумажкой у них перед носом. Здесь и моя подпись, и подпись начальника городской полиции.

— Я провожу тебя до выхода. Нет, пожалуйста, не спорь! Я сама хочу запереть дверь ключом и задвинуть засов. Ты не представляешь, какие люди шляются впотьмах по нашему переулку…

— Представляю! — горячо возразил ей Берг.

Дверь закрылась, и в квартире вдруг воцарилась тишина. Криста облегченно вздохнула и потянулась, выпрямляя затекшие ноги и руки. Все это время она сидела, не шевелясь.

— Когда выпал сучок, я чуть не вскрикнула, — сказала она.

— А ты-то как это поняла?

Криста схватила его за руку и указала наверх. Линдсей увидел на покатом потолке косой лучик света, проникавший снизу, из комнаты. Он рассказал Кристе о том, что там происходило.

— Твоя Хельга — отчаянная тетка, — усмехнулся он. — Теперь она хочет убедиться, что они уберутся восвояси. Пока ее нет, давай я тебе кое-что расскажу. Мало что со мной может случиться до завтрашней встречи?! Ровно в одиннадцать утра напротив собора Божьей Матери…

Линдсей подробно объяснил Кристе, как связаться с агентом Пако. Девушка сидела в темноте, тесно прижавшись к нему, и внимательно слушала.

Покончив с объяснениями, Линдсей сказал:

— Если ты с помощью Пако проберешься в Швейцарию…

— Или мы оба переберемся, или останемся здесь, — категорически возразила Криста.

— Сейчас война. Ради Бога, послушай меня! Союзному командованию нужно узнать, где расположена секретная ставка фюрера. Ты объяснишь это лучше, чем я. Еще они хотели выяснить, кто управляет немецкой военной машиной. Скажешь, что фюрер… — Линдсей запнулся, не зная, стоит ли продолжать.

— Есть ведь и еще кое-что? — тихо спросила Криста. — Ну, я имею в виду фюрера…

— Так… продолжай…

— С тех пор, как он вернулся из поездки на Восточный фронт, он стал другим. Я не думаю, что остальные это заметили, они ведь ужасно боятся его, даже Кейтель и Йодль. После своего возвращения он или слушает и ничего не говорит, или на них кричит. Да и ходит как-то не так… И потом есть много других деталей, очень мелких, которые только женщина может заметить. Это что-то сверхъестественное… мне казалось, что я общаюсь не с ним, а с его бра-том-близнецом… Но у фюрера не было брата-близнеца!

— Ты сказала «не было»… Сказала в прошедшем времени. Значит, ты уверена, что дело серьезное. Я, кстати, обратил внимание, что ты назвала Кейтеля и Йодля, но не упомянула про Бормана…

— Борман тоже вел себя странно после возвращения фюрера. На военных советах всякий раз, когда я глядела на фюрера, стараясь сообразить, что же все-таки изменилось, Борман следил за мной, словно кошка за мышью. Будто бы хотел понять…

— Понять что-то про фюрера?

— Нет! Про меня! Понять, заметила ли я перемену… или подмену.

— Вот именно, ПОДМЕНУ! Криста, ты совершенно права! Они подыскали двойника… Я уверен, что это сделал Борман. Когда я в первый раз очутился в Бергхофе, я видел там фантасмагорическое зрелище…

Линдсей рассказал Кристе о мужчине, который жестикулировал и истошно вопил в кольце зеркал. Криста крепко сжимала его руку. В начале рассказа она вдруг погладила его по щеке, но потом перестала и слушала, затаив дыхание.

— А когда это было? — наконец спросила она. — Помнишь, я тебе говорила: в эту часть Бергхофа комендант Мюллер никогда никого не пускал…

— Когда я увидел двойника Адольфа Гитлера, который вертелся в зеркальной комнате, фюрер был в Смоленске, за тысячи миль от Бергхофа.

— Выходит, их двое? Но как это возможно, Ян?

— Не знаю. Я только знаю, что это так. И твои наблюдения подтверждают, что Гитлер, севший в самолет под Смоленском, и Гитлер, высадившийся из него, — это два разных человека…

— Значит, это заговор? — вслух подумала Криста.

— Людям всегда грезятся интриги и заговоры… Но в действительности все часто оказывается гораздо проще. На ком держится все здание нацистского режима? Из-за кого генералы не могут произвести переворот?

— Из-за фюрера…

— А раз так, то что бы ни случилось, фюрер должен оставаться на месте! Борман, Геббельс, Геринг, Риббентроп и все остальные, не говоря уж о Кейтеле и Йодле и обо всех руководящих эсэсовцах и гестаповцах, — они зависят от фюрера. Само их существование зависит от фюрера!

— Ты хочешь сказать…

— Дай мне договорить. Если кто-нибудь из них, наверху, и заподозрил подмену, разве он решится о ней заикнуться? Нет, все они будут поддерживать обман…

— А как насчет генералов, которые не согласны с Гитлером? Например, генерал Гудериан…

— Скажи, такие люди часто приезжают теперь к фюреру, когда он сидит взаперти в своем Волчьем Логове и лишь изредка наведывается в Бергхоф?

— Нет, очень редко. И они заранее готовы к тому, что увидят ФЮРЕРА, — медленно произнесла Криста.

— Следовательно, им и в голову не придет, что произошла подмена… особенно если сходство столь убедительное. А насколько я смог удостовериться, впервые попав в Бергхоф, у незнакомца, похожего на фюрера, было полно времени, чтобы хорошенько подготовиться к представлению.

— Но ведь есть еще Ева Браун, — напомнила Линдсею Криста. — Она-то наверняка поняла, что это двойник!

— А насколько крепко ее положение без поддержки фюрера? Кстати, что она собой представляет?

— Хорошенькая пустоголовая куколка. Целыми днями прихорашивается и думает только о тряпках. Она тщеславна и часто жалуется, что фюрер не уделяет ей внимания…

— Значит, двойник фюрера, скорее всего, развлекал ее во время долгих отлучек Гитлера. Они могли даже завести, роман, — предположил Линдсей и повторил: — И все же, что с ней случится, лишись она поддержки фюрера?

— Она скатится вниз, на дно общества, — недвусмысленно заявила Криста. — Жены других нацистов: Риббентропа, Геббельса и прочих — ее ненавидят. О Боже, я начинаю думать, что ты прав! Кроме того, это объясняет, почему комендант Мюллер никого не пускал в ту часть Бергхофа…

— И почему с комендантом Мюллером приключился «несчастный случай» как раз тогда, когда Борман подменил фюрера двойником. Я уверен, что Мюллера убили. Он был не из тех, кто кончает жизнь самоубийством или падает с парапета на террасе Келштейна. Ты ведь говорила, что примерно в тот момент, когда самолет фюрера должен был прилететь из Смоленска и приземлиться на аэродроме, раздался очень громкий взрыв?

— Да, было такое впечатление, что взорвалась бомба…

— Очевидно, взорвался его самолет, — решил Линдсей. — А кто пошел встречать фюрера на аэродроме?

— Мартин Борман.

— Коричневая тень… Он всегда рядом с хозяином и приобрел неограниченную власть «по приказу фюрера». Только человек, обладающий подобной властью, мог провернуть такой фокус.

— Значит, по-твоему, самолет потерпел аварию? — спросила Криста.

— А какая была в тот день погода?

— Жуткая. Сплошной туман, даже верхушек деревьев не было видно. Но нам сказали, что самолет приземлился на другом аэродроме.

— Я сам летчик, и я видел туман в Волчьем Логове. Приземлиться в такую погодку равносильно самоубийству…

— Фюреру всегда не терпелось как можно скорее добраться до места. Наверно, он принялся руководить пилотом.

— Ты понимаешь, что это означает, если мы с тобой правы? Борман пошлет за нами целое войско, лишь бы стереть нас с лица земли! Мы с тобой слишком много знаем, чтобы остаться в живых.