Зря он только высунулся!

Ягер немедленно на него обрушился.

— У вас что, не все дома? — завопил он. — Два часа назад вы критиковали меня за то, что я не поставил дурацкий «мерседес» прямо у парадного подъезда! Теперь предлагаете держать его на улице до скончания века! Люди из мотобатальона уже бог знает сколько времени торчат на морозе, они совсем окоченели. Делайте, как вам приказано, черт побери!

Шмидт выметнулся из казармы и отправился к солдатам, которые сидели на мотоциклах и хлопали в ладоши, пытаясь хоть немного восстановить кровообращение в замерзших руках. Отпустив солдат, Шмидт с опаской вернулся к полковнику, который расхаживал по комнате, периодически останавливаясь, чтобы погреть руки, перед старинной печкой, которая топилась дровами.

— Машину сейчас уберут, — еле переводя дух, пролепетал Шмидт.

— Борман придет в восторг, узнав о провале нашей затеи, — злобно прошипел Ягер.

— Но ведь это была ЕГО затея?! — изумился Шмидт, протирая шелковым платочком очки. За то недолгое время, что он пробыл на улице, очки успели запотеть. Мороз крепчал.

— Да, но теперь, когда план не сработал, он скажет, что это моя затея… Я Бормана знаю как облупленного!.. Он всегда выражается уклончиво, отдавая приказания. Тем более что на сей раз он даже не ссылался на фюрера…

Ягер осекся, заслышав звук мотора: «мерседес» отгоняли обратно в гараж. Машина завелась с пол-оборота, хотя и простояла столько времени на холоде: это означало, что он в прекрасном состоянии.

— Но ведь ее нужно было ЗАТОЛКНУТЬ обратно в гараж! — возмущенно вскричал Ягер.

— Я сделаю сержанту выговор.

— Да ладно, не суетись! Какая разница? Вся наша операция — сплошной фарс. Пойду-ка я лучше перекусить.

— Господин полковник, — тактично сказал Шмидт, — солдаты на пропускных пунктах все еще находятся в состоянии полной боевой готовности. Может, я позвоню по телефону и дам отбой?

Ягер, уже стоявший на пороге столовой, замер в нерешительности. Хлопья снега прилипали к окну, затуманивая стекла. Погода портилась…

— Это хорошая идея, — кивнул Ягер. — Если солдат без толку держать в напряжении, они теряют форму. Пусть расслабятся. Скомандуйте отбой, а потом приходите завтракать. Мне хочется с кем-нибудь поговорить… поспорить… — Ягер вздохнул и добавил: — Воскресенье!.. Я всегда ненавидел воскресенья… даже когда был маленьким мальчиком.

Линдсей услышал тихий шум внезапно заработавшего мотора. Он услышал его потому, что после ухода приставленного к нему солдата, который забрал поднос и грязную посуду, англичанин оставил дверь слегка приоткрытой.

Он сделал это, чтобы посмотреть, приставят ли к двери часового. Однако часовой все еще не появлялся. Линдсей не подозревал, что Ягер велел убрать охрану от его дверей, однако выслал большое подкрепление на три контрольно-пропускных пункта и оставил группу захвата неподалеку от Зальцбурга.

Линдсей еще раз взглянул на свои часы. Ровно десять. До встречи с Кристой остается сорок пять минут. Он открыл дверь пошире и высунулся в пустой коридор. Быстро и бесшумно англичанин подошел к окну и посмотрел вниз. «Мерседес» подъехал поближе к подъезду и теперь был прекрасно виден.

Машина стояла: водитель прогревал мотор. Два эсэсовца чистили обледеневшее лобовое стекло и прижимали к нему руки в перчатках, стараясь хоть немного его согреть. Водитель (Линдсей его сверху не видел) включил «дворники»; они сперва резко задергались, но потом заработали в нормальном ритме.

Спрятавшись за занавеской, Линдсей наблюдал, как двое эсэсовцев забираются на заднее сиденье. Машина описала широкий полукруг, поехала по направлению к казармам и скрылась из виду. Линдсей еще подождал, но больше ничего не случилось.

В половине одиннадцатого Линдсей внимательно осмотрел коридор, лестницу и вестибюль. Убедившись, что везде пусто, он взял саквояж, спустился по лестнице и зашел к Кристе. Девушка безостановочно ходила взад и вперед, стараясь побороть панический ужас, который с каждой минутой охватывал ее все больше и больше.

Пряча саквояж за большим комодом, стоявшим у стены, Линдсей пристально поглядел на Кристу. Да, одному совершить побег гораздо проще… однако бросить девушку он уже не мог. Совет, который дал ему на Райдер-стрит полковник Браун, остался втуне.

«В случае побега, — сказал тогда полковник, — смотрите не связывайтесь ни с кем! Это вдесятеро увеличивает риск. Как показывает статистика…»

А ну ее, эту статистику! Он должен перевести Кристу через швейцарскую границу. А там он ее с чистой совестью оставит: пусть отсиживается в Швейцарии до конца войны. Немецкий для нее родной язык, так что Криста вполне сможет затеряться среди местного населения.

— Машина уехала. Ее забрали! — воскликнула Криста, и по ее тону стало понятно, что она взвинчена до предела. — Ты, наверно, скажешь, что твои опасения подтверждаются: нас хотели заманить в ловушку!

— Я, право, не знаю. Может, кто-то хотел куда-то поехать, а потом передумал… из-за погоды…

— Ты так говоришь, чтобы меня успокоить…

Линдсей в три прыжка перемахнул комнату и схватил Кристу за плечи. Его тихий голос звучал сурово, взгляд стал вдруг жестким.

— Послушай! Не пройдет и получаса, как мы выйдем отсюда через эту дверь… если, конечно, грузовик сегодня появится. Мы должны перехитрить водителя и спрятаться в кузове. И с этой минуты дороги назад не будет, понимаешь?

Линдсей закатал правой рукой штанину и показал Кристе нож, который он стащил из кухни в поезде фюрера.

— Может быть, мне придется убить водителя, — продолжал он. — Но даже если нет, все равно рано или поздно придется убивать. Так что, дорогая, если ты сейчас же не успокоишься, ты мне будешь обузой.

— В Зальцбурге, когда мы выходили из поезда, я вела себя нормально, — тихо сказала Криста. — Нам просто не повезло, что Гартман нас остановил. И сейчас ты за меня не беспокойся! Как только мы начнем действовать, все придет в норму. Я тебя не подведу, Ян. Меня просто доконало ожидание…

— Тогда действуем вместе!

Линдсей отпустил Кристу и моментально пожалел о своей несдержанности. Она, конечно, была права. Судя по тому, как она вела себя в прошлый раз, на нее можно положиться. Надо всегда доверять не словам, а делам.

— Ты останешься здесь со мной? — спросила Криста.

— Да.

— Это необязательно. Я могу и одна подождать. Вдруг они сунутся к тебе в комнату? Лучше побудь пока у себя. А если им вздумается меня обыскать, то у меня есть «люгер».

— Мы с тобой все равно рискуем, — деловито сообщил Линдсей, словно Криста была для него чем-то третьестепенным, о чем думают в самую последнюю очередь. — Я пробрался сюда незаметно. Дверь в мою комнату заперта. Если им взбредет в голову приставить к ней часового, то они не будут заглядывать в комнату, решив, что я сижу внутри. Они всегда так поступали. А вот если я вернусь, то придется идти мимо часового, когда нужно будет снова спускаться сюда. В подобных случаях не существует идеального варианта. — Линдсей улыбнулся. — Так что можешь ходить по комнате, словно маятник, я не возражаю.

В 10.45 Линдсей попросил Кристу дать ему «люгер» вместе с запасными патронами. Он засунул пистолет за пояс и запахнул куртку. Они ждали и, похоже, не могли сейчас выдумать темы для разговора.

Неизвестно кто из них чаще поглядывал на часы. Минуты еле ползли. 10.50… На улице по-прежнему шел снег, правда, не такой густой. Линдсей молил Бога, чтобы снегопад не кончался. В плохую погоду, да еще в воскресенье, никому не захочется высовываться на улицу. Они посмотрели на часы одновременно. Их глаза встретились. 10.59…

«Время относительно», — сказал кто-то когда-то. И неважно, кто это сказал и по какому поводу, главное то, что шестьдесят секунд никогда еще не тянулись так томительно долго. Криста и Линдсей замерли, боясь пошевелиться. Оба стояли далеко от окна, выходившего на парадный подъезд. ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ…