Супружеские союзы Высоцкого. Это еще один миф, связанный с поэтом, еще один фрагмент мозаики, которую терпеливо пробуют выложить исследователи творчества Высоцкого. И конечно же самую яркую часть в ней занимает союз Высоцкого и Марины Влади, многими неоднократно названный легендарным. Но большую роль в жизни поэта сыграли еще и другие женщины, с которыми долго иль коротко он связывал свою жизнь. Людмила Абрамова — вторая жена поэта и мать двоих его сыновей, — без сомнения, является той личностью, которой следует уделить более пристальное внимание.

Она прожила с Высоцким семь лет, последних два года состояла с ним в официальном браке, несмотря на то что решилась на разрыв. Следующие десять лет она поддерживала контакт с Высоцким или, правильнее было бы сказать, поэт поддерживал связи со своей бывшей женой и детьми.

Неслучайным является то, что я в этой книге постоянно возвращаюсь к личности Людмилы Абрамовой. На публичную огласку воспоминаний о Высоцком она решилась только в конце восьмидесятых, почти через десять лет после смерти поэта. В 1991 году появилась ее книга о Владимире Высоцком, озаглавленная «Факты его биографии». Книга необычная. Прежде всего тем, что большая ее часть состоит из писем Высоцкого, опубликованных почти полностью.

Людмила Абрамова — первая, решившаяся напечатать такое количество писем Высоцкого (а точнее: тридцать), или первый человек, который в воспоминаниях о Высоцком дал слово самому Высоцкому, не ограничиваясь собственной оценкой фактов и рассуждениями третьих лиц по поводу поступков и суждений поэта. Неизвестно, почему до сих пор никому не пришла в голову подобная идея. А жаль. Разве можно оценивать жизнь и творчество Высоцкого, не давая вообще голоса ему самому? Конечно, нет. Поэтому дадим и мы голос поэту, цитируя его письмо к Людмиле Абрамовой, датированное 8.03.1962 года: «Мать сегодня жалостливое письмо прислала. Я наперед знал, что там будет, так и оказалось: что ей осталось мало, что больна, что экономит, что нечего одеть, и чтобы я ей не звонил, потому что это-де лишние расходы. Все это правильно, но скучно. (…)

Солнышко! Я знаю, — письмо совсем никакое. А ты, Лапик, все равно все понимаешь. Ты умный, и я тебя люблю. Еще ты — красивая!!! А у меня просто не очень веселое настроение. Было очень здорово, когда ты позвонила. И три дня пребывал в состоянии духа. Завтра 8 Марта. Я не забыл. Хотя не очень люблю поздравлять с этим праздником. Очень он солидарный и охватывает всех баб на земле. А среди них не так много стоящих. И мне не хочется тебя с нестоящими отождествлять. (…) Люсик! Люблю только тебя. Целую, малыш! Вовка». Это письмо Высоцкий написал, находясь на гастролях с Московским театром миниатюр, в который тогда его приняли. Работа в этом театре, однако, его не увлекала, и, как признавал сам поэт, он не воспринимал ее всерьез. Но здесь следует, пожалуй, заметить, что именно в театре миниатюр раньше других заметили огромный талант Высоцкого. Были даже намерения поставить спектакль по его песне под названием «Татуировка» (!). А ведь шел только 1962 год, и Высоцкому едва исполнилось 24 года, он был начинающим артистом, который двумя годами раньше окончил Школу-студию МХАТа, а его первые песни услышали немногим ранее года тому назад.

Начало шестидесятых годов было для Высоцкого довольно тяжелым периодом. Работа в театре миниатюр — единственный в то время эпизод в его жизни. В театре им. Пушкина Высоцкому удалось поработать, правда, немного дольше, но, увы, администрации пришлось уволить его за злоупотребление алкоголем и всевозможные выходки. Вначале он не слишком обращал на это внимание. Данный театр не был вершиной его мечтаний. Но когда Людмила Абрамова родила ему сына, а затем ждала появления на свет второго ребенка, их сложное материальное положение стало его сильно беспокоить. К счастью, время от времени Высоцкому доставались роли в фильмах, но гонорары за них он получал также нерегулярно.

Все это не нравилось родителям Людмилы, которые были недовольны ее замужеством. А жили молодые тогда у родителей Людмилы. И не только с ними, но еще и с бабушкой, дедушкой и бабушкиной сестрой. Позже прибавилось еще двое детей. Эта многочисленная семья занимала всего лишь двухкомнатную квартиру. Людмила Абрамова так вспоминает тот период: «Наш сыночек Ар-каша спал мало, а плакал громко. Я боялась, что он ночью разбудит всю семью. Аркаша спал не больше часа и снова начинал плакать. Блуждала по темной комнате, баюкая его на руках. С ужасом я смотрела на гору пеленок и, как эгоистка, мечтала, чтобы проснулась мама. И мама, естественно, просыпалась и, конечно, брала Аркашу на руки и энергичными шагами ходила от двери к окну и обратно, и пела Аркаше. И я не думала о том, что утром, не успев хоть немного поспать, я пойду в институт, где преподают английский… А на узком диване около окна спал — и в то же время не спал — неспокойным, не совсем еще трезвым сном будущий автор «Охоты на волков» и «Повести о девочках», будущий Гамлет. Спал, его величество принц датский, молодой, гениальный, еще никому не известный, совершенно безработный. И все это должно было к нему еще прийти! Мои милые родители. Они не очень баловали моего безработного мужа, живущего со мной без «брачного союза», — но беспокоились обо мне, о детях. Не вмешивались, не проводили ни со мной, ни с ним разговоров «по душам». Тепло и доброжелательно они отнеслись к его родителям и тете Жене — мачехе Володи. Помогали, как могли».

Не нравились родителям Людмилы проблемы Высоцкого, связанные с выпивкой. Однако следует заметить, что Высоцкий добровольно соглашался на лечение от этой привычки, борясь с ней мужественно и героически. Так как в то время у него было вполне оптимистическое отношение к жизни, то на свои проблемы, а также на, несомненно, обременяющие и тяжелые периоды воздержания от алкоголя поэт старался смотреть тоже с оптимизмом и, может, даже с юмором. Его письма к жене изобилуют признаниями типа: «Мой сосед по комнате пошел куда-то пить с режиссером. Я не пью совсем, прекрасно себя чувствую»; «Пусик! Я не пью, — агнец божий, я праведник, я тебя очень люблю и жду писем»; «Я пью это поганое лекарство, у меня болит голова, спиртного мне совсем не хочется и все эти экзекуции — зря, но раз уж ты сумлеваешься, я завсегда готов»; «Снимаемся мы в жаре, в песке, голые. А у меня — хорошая фмуура и я очень физически сильный, меня ставят на первый план… Я ныряю метров на пятьдесят и всех восхищаю… Это я расхвастался затем, чтобы ты меня не забывала, и скучала, и думала, что где-то в недружелюбном лагере живет у тебя муж ужасно хороший, — непьющий и необычайно физически подготовленный»[3].

Нисколько не сомневаюсь в том, что Высоцкий с болью воспринимал прохладное отношение к себе со стороны родителей Людмилы. Особенно задевали те слова, которыми они упрекали его в недостаточной заботе о детях и жене. В письмах к Людмиле Абрамовой можно найти немало волнующих строк — свидетельств того, какое важное место занимают в его жизни любимая жена и сыновья. Эти фрагменты писем читаются сегодня с огромным волнением еще и потому, что в ретроспективе претензий родителей Людмилы и ее самой кажутся довольно несправедливыми и обидными по отношению к Высоцкому, а подчас совершенно надуманными и несерьезными. Высоцкий отвечал на это без обид, с достоинством и нежностью.

«Лапа! А только что мне привезли снизу письмо от мамы. В нем она пишет много уменьшительных суффиксов, а вообще мне как-то неловко читать ее письма. И еще она пишет, что ты говорила, что по телефону я ни разу не спросил о ребенке. Неправда. А потом ты мне сама рассказала. А потом я еще как-то не умею выразить все словами и на бумаге. Конечно же, я очень беспокоюсь о нем и люблю, хоть и так мало его видел. И гулять мы с ним будем, и в 4 часа ночи я приходы отменю».

«Сейчас посылаю твоей маме много шерсти, больше 1 кг. Все говорят — великолепной. Она обещала связать обоим. Хорошо бы и тебе. Ты попроси. Вообще я все время о вас думаю. А Аркашка наш самый лучший ребенок в мире. Он за меня цеплялся и чуть не плакал, когда я уходил, и я тоже. Люсик! Любимый! Береги себя и наше потомство!»