А первые серьезные планы, касающиеся собственного жилья, Высоцкий начал строить в 1968 году с Людмилой Абрамовой. Они могли жить отдельно в квартире на Беговой улице. Дедушка и бабушка Людмилы умерли, ее мама переехала летом 1968 года в новую квартиру, которую ей купил Высоцкий. Пожалуй, первый раз в жизни Людмила и Владимир получили шанс, чтобы по-своему усмотрению оформить и обставить квартиру. Сами. Без родителей. И Высоцкий запланировал большой ремонт: сам начертил проект разных полок и освещения — это должны были быть огромные люстры, как в метро, на девять ярко горящих лампочек. Он любил, чтобы было светло… Нанял специалистов — для ремонта квартиры и для изготовления мебели, закупил множество необходимых материалов. Он мечтал о темной мебели, темных обоях и ослепительных люстрах. Но так и не переехал в эту квартиру, остался у своей мамы. А в квартире на Беговой стала жить Людмила с детьми. Без Высоцкого. Осенью 1968 года, с большим трудом внушив себе, что именно так ей и следует поступить, она забрала свои вещи и ушла от него. Сегодня она признается, что «ушли только ноги, а душа осталась…». Однако она спешила, подгоняя самою себя, въехать в отремонтированную, хотя еще не до конца отделанную квартиру на Беговой улице. Она знала, что если будет тянуть, сомневаться, ее решительность пройдет и она не найдет сил уйти, останется, словно тягостное бремя, вынуждая Высоцкого врать и вести двойную жизнь. Она ушла. Конечно, они виделись. Иногда чаще, иногда — реже. Зато часто, очень часто она слышала пугающие слухи о нем. О том, что он ищет смерти, гоняя на своем «Мерседесе», о том, что разбился, о том, что покончил с собой, о том, что его выгнали из театра, но чаще всего о том, что он эмигрировал… Она не хотела верить этим сплетням, но тревожные предчувствия не покидали. А слухи кружили по Москве: что пьет, что не пишет новых песен, что хочет уйти из театра… Все повторялось. Тысячи раз. 25 июля 1980 года Москву облетело известие о его смерти. На этот раз правдивое.

Спустя девять лет Людмила Абрамова решила работать в Музее Владимира Высоцкого в Москве.

Правда о Высоцком доходит до поклонников его творчества очень медленно. Несмотря на существующий океан публикаций о поэте, несмотря на многочисленные фильмы, сотни программ, выставок, тысячи передач, вечеров памяти и других мероприятий, посвященных ему. В первую очередь действуют своего рода внешние тормоза — родные и друзья поэта не горят желанием опубликовать свои воспоминания, в которых предварительно должно быть вычеркнуто то, что, по их мнению, не должно стать явным. Временами они заботятся прежде всего о собственном имидже, а не о Высоцком. Это тот случай, когда авторы воспоминаний, решившись писать обо всем, и оставляя в стороне моральную проблему, не очень задумываются, имеют ли они право на то, чтобы обо всем писать. Они бесстрастно тасуют многочисленные подробности из жизни поэта или выбрасывают из памяти не менее значимые важные факты только потому, что из-за них они сами могут оказаться в весьма невыгодном свете. А этого они допустить не могут. Не следует забывать о том, что подавляющее большинство воспоминаний о Высоцком составили люди, хорошо известные широкой общественности, главным образом актеры, или люди, которые беспокоятся о своей репутации.

Поворотной в публикациях о Высоцком признана книга Марины Влади «Владимир, или Прерванный полет». По мнению многих высоцковедов, книга была переломной, так как Марина Влади первой решилась рассказать правду о жизни Высоцкого, выявила те факты, которые умалчивали, на удивление искренне поведала историю их любви и супружеской жизни. Трудно не согласиться с такой оценкой. Книга эта действительно исключительная. По многим причинам. Форма обращения к Высоцкому — «ты» и решение написать книгу от второго лица создают необыкновенный климат, особую атмосферу, которая волнует и пленяет одновременно. В книге полно блестящих характеристик, весьма метких, кратких и ярких описаний и оценок — людей, событий, фактов. Огромное впечатление производит почти импрессионистический фон. Кроме того, книга эта написана с большой симпатией, даже любовью к России и к русским друзьям, для кого песни Высоцкого стали неразрывной частью жизни. Это просто замечательно, что женщина, являющаяся самой большой любовью Высоцкого, его Музой, человеком, к которому было адресовано большое количество его стихов и песен, решила рассказать о нем именно таким способом. Их любовь была легендой. Она вызывала восхищение и удивление. И такие же чувства пробуждает книга Марины Влади.

Но было бы преувеличением или даже ложью считать, что эта книга открыла какую-то большую правду о жизни Высоцкого. Во-первых, ничего не открыла. То, что пишет о Высоцком Марина Влади, было известно давно. Заслуга вдовы Высоцкого, пожалуй, лишь в том, что она первой решилась рассказать о его драме в полный голос. Первой отважилась открыто сказать правду о нем. Но всю ли правду? И только ли правду? Вероятно, нет. Слишком много в этой книге неточностей, натяжек, это, как минимум, вызывающая дискуссии интерпретация фактов. Книга ранит многих людей, близких Высоцкому. Прежде всего его вторую жену — Людмилу Абрамову и сыновей Высоцкого, появление на свет которых Марина Влади считает результатом хитрости Людмилы Абрамовой, каждый раз ставившей, по ее мнению, в известность Высоцкого о том, что ожидает ребенка, только тогда, когда уже было поздно решать, нужно ли ему рождаться.

Такие инсинуации обидны не только для бывшей жены и сыновей поэта, но прежде всего для самого Высоцкого, так как его письма к Людмиле Абрамовой убеждают, что на самом деле все обстояло совершенно иначе.

А различные пустяки и мелочи… Марина Влади пытается убедить нас в том, что Высоцкий только благодаря ей был одет, обут, накормлен, имел всевозможные материальные блага. Бедный русский и богатая француженка. Может, это и романтично, но правдиво ли? Те, кто помнит, сколько концертов ежедневно давал Высоцкий, чтобы собрать деньги на свои автомобили, на подарки для своей любимой жены…, никогда не согласятся с подобными уверениями. Три, четыре и более концертов в течение дня, а между ними — короткие перерывы в тесной комнате за кулисами, где невозможно было просто даже нормально сесть, — так выглядела его работа на износ. После таких выступлений поэт кашлял кровью… На своем последнем концерте он не мог петь, но его выступления ждали несколько тысяч зрителей. Он спросил: «Могу ли я выйти к вам без гитары?». Он долго говорил о своем творчестве, о театре, о ролях в кино. Его провожали аплодисментами.

Копание в деталях личной жизни, чрезмерное акцентирование внимания на быте, попытки выделить определенные дела и поступки — все это неприятно и не настолько важно, чтобы останавливаться на этом подробно. Невозможно не спросить у нее, а кому необходимо такое толкование фактов? Почему Марина Влади показала себя этакой доброй феей, без материальной поддержки которой существование Высоцкого было бы довольно убогим… А что по этому поводу делать с воспоминаниями друзей Высоцкого: «Володя прилетел из Соединенных Штатов. Дал там несколько концертов. Заработал тридцать семь тысяч долларов, но оставил их Марине, так как ей нужно было на лечение»? Что делать с признаниями самого Высоцкого, например, на тему того же интервью: «На Западе приходит ко мне журналист и говорит, что хочет взять у меня интервью. Платит три тысячи долларов»? А ведь его концертов, интервью, телевизионных программ, грампластинок на Западе было немало.

Еще в книге Марины Влади кроме ее вполне ощутимой любви к Родине Высоцкого отображен и видимый контраст между зажиточным, высокоразвитым Западом и Россией, образ которой воссоздан и показан как своего рода антицивилизация.

К тому же поведение Марины Влади после смерти Высоцкого ничем не напоминало о ее высокой культуре, вежливости и такте. Скорее наоборот, говорило о других, малопривлекательных чертах и манере поведения — защита собственных меркантильных интересов, мелочность, обывательщина, снобизм. Более детальное их комментирование не является целью настоящей книги и выглядело бы неэтично.