Именно Бабек Серуш продал Высоцкому шоколадного цвета «Мерседес», правда, с которым он сам расстался не без сожаления, потому что в то время нужно было долго ждать, чтобы купить спортивную модель такой марки. Но если Высоцкий что-то решил! Если ему что-то понравилось! Он так долго уговаривал своего друга, и тот все-таки уступил.

Еще один случай, рассказанный Бабеком Серушем, свидетельствует о большой скромности Высоцкого: «Как-то в Москве проведывал меня мой дядюшка. Когда он собирался уезжать, мы договорились с Володей, что он отвезет нас в аэропорт. Дядя думал, что рейс в Тегеран будет из аэропорта Внуково, но оказалось, что из Домодедова. Пришел Володя, я представил его дяде, не вдаваясь в подробности, а просто сказал: «Познакомьтесь — это мой друг Володя». Володя все время меня подгонял, говорил, что уже надо ехать, а я был убежден, что у нас еще много свободного времени, ведь до аэропорта Внуково не так уж далеко. Но тут неожиданно выяснилось, что нужно ехать в другой аэропорт — и гораздо дальше. Мы побежали садиться в машину, сели и двинулись в путь, Володя стал давить на газ до упора. Мы помчались. Далеко, впрочем, не уехали, так как нас задержал милиционер — за превышение скорости. Он подошел к нам, узнал Володю: «О, Высоцкий! Могу ли я попросить у вас автограф?». А Володя, зная о том, что он страшно опаздывает, говорит: «Если вы сделаете «зеленую улицу», дам вам автограф!». Этот милиционер передал по рации на все посты и перекрестки… И так с милицейским эскортом мы помчались дальше. Володя гнал как сумасшедший. Мы приехали в аэропорт, а там уже заканчивалась регистрация пассажиров — все сидели в самолете. Володя схватил чемодан моего дяди и помчался прямо на взлетную полосу — к самолету. Его пропускали — все его знали. Мой дядя, полностью обескураженный, на бегу спрашивает у меня: «Кто это? Все ему дозволено!..». «Как бы это тебе сказать… Он здесь так популярен, как в Америке Френк Синатра». Дядя посмотрел на меня: «И он несет наши чемоданы?!». И дядя забрал у Володи эти чемоданы…».

Несомненно, к этой главной мысли Бабека Серуша вряд ли можно что-то добавить. Она настолько метка и удачна, что действительно трудно найти точнее.

Иранец, который сохранил для нас немало записей с голосом Высоцкого, больше уже ничего о поэте и своем знакомстве с ним не расскажет. Он неожиданно умер, через несколько лет после смерти поэта. Похоронили его на Ваганьковском кладбище в Москве, около Высоцкого.

После смерти Владимира Высоцкого многие из его друзей написали свои воспоминания о нем и опубликовали их. Это сделали его партнеры по сцене (Алла Демидова, Валерий Золотухин, Вениамин Смехов), друзья поэта периода его ранней юности (Игорь Кохановский, Анатолий Утевский), а также некоторые из его заграничных друзей (Любен Георгиев, Даниэль Ольбрыхский).

Они не сразу решились на публикацию воспоминаний о поэте. Одних удерживали от этого вопросы морали — своеобразная внутренняя цензура, другие же не могли осмелиться пойти на это в связи тем, что пережить вновь эпизоды из жизни Высоцкого было для них чересчур болезненно. Смерть поэта, артиста оставила в их душах раны, которые продолжают кровоточить. До настоящего времени они не могут смириться с его преждевременным уходом. Только с течением лет они поняли, что сохранить и записать воспоминания о нем не только потребность души, но и долг по отношению к их гениальному другу, а может, и своего рода определенная повинность.

Таким образом, друзья Высоцкого пришли к тому, чтобы написать книги, выискивая в глубине памяти факты, связанные с жизнью поэта. Они из шкафов, ящиков столов доставали разные вещи, напоминающие о нем, находили в домашних альбомах фотографии и все это приносили в музей Владимира Высоцкого в Москве. Одним из таких друзей является в настоящее время заместитель директора музея. Речь идет об Аркадии Васильевиче Свидерском, школьном друге поэта Он один из той, сейчас уже легендарной, «команды» друзей пятидесятых годов, ежедневно собиравшихся в переулке с благородным названием Большой Каретный, к слову, тоже очень легендарном благодаря двум песням Высоцкого.

Игорь Кохановский, Владимир Акимов, Михаил Туманишвили, Анатолий Утевский, Левон Кочарян, Артур Макаров, Михаил Горховер, Геннадий Ялович, Георгий Епифанцев, Аркадий Свидерский — именно они входили в круг друзей Высоцкого в пятидесятые и шестидесятые годы. В определенное время в доме на Большом Каретном бывали также Андрей Тарковский и Василий Шукшин.

Это была «компания», которая, как казалось, вела беззаботную жизнь, с розыгрышами и озорством, но в действительности так только казалось. Она была по-своему элитной. Чтобы в нее попасть, нужно было завоевать авторитет коллег, а это совсем нелегко, так как у них всегда в цене были не только сила, ловкость, дружеская верность, щедрость и доброжелательность, но еще прежде всего — талант. Спустя годы эти ребята встречались уже реже, но постоянно поддерживали связь, иногда на какое-то время их соединяла творческая работа.

Владимир Акимов стал драматургом, Игорь Кохановский — поэтом, Михаил Туманишвили — режиссером и актером, Артур Макаров — прозаиком и драматургом, Ген-надий Ялович и Георгий Епифанцев — актерами, Левон Кочарян был кинорежиссером, но умер в молодые годы, успев снять только один фильм. Кем были Андрей Тарковский и Василий Шукшин — никому не нужно объяснять.

Еще одной особенностью группы друзей являлось то, что в ее состав входили представители только мужского пола. Конечно, иногда появлялись там представительницы прекрасной половины, но это было, скорее, случайностью. Правда, по прошествии времени парни из этой необычной «компании» стали приводить на дружеские встречи своих подружек, а позже и жен. После женитьбы времени для друзей оставалось значительно меньше. Зато у всех появлялись новые знакомства, новые контакты, новые дружеские отношения.

Именно так случилось и с Владимиром Высоцким. Уже в 1964 году, когда поэт начал работать в Театре на Таганке, круг его очень близких друзей несколько изменился. Прежде всего потому, что в нем появились его партнеры по сцене с Таганки, из числа которых следует выделить Валерия Золотухина, в то время, без сомнений, родственную поэту душу.

Окончательное расхождение с давней «командой» произошло в декабре 1970 года, уже после женитьбы Высоцкого на Марине Влади. Конечно, поэта, как и раньше, окружали его прежние друзья. Но они были совершенно другими. Хотя это и не означало разрыва прежних связей и контактов, но во всем этом, увы, уже не было той давней близости.

Но так или иначе Большой Каретный в жизни Высоцкого — явление почти эпохальное. Обыкновенная улица без истории благодаря поэту стала местом настоящего паломничества поклонников его творчества. Окуджава черпал вдохновение из легенд об Арбате, Высоцкий прославил Большой Каретный и «компанию» своих старых верных друзей. Именно поэтому нельзя не вспомнить о них, когда я говорю или пишу о Высоцком. К тому же все они — настоящий источник знаний о нем. Знаний о Высоцком-юноше, а позже парне, у которого все его огромные достижения, и прежде всего рождение легенды, еще впереди. Может, именно поэтому эти знания подчас кажутся самым ценным богатством.

Аркадий Свидерский с горечью говорил мне об убегающем времени: «Мы не вечны. Люди умирают, а вместе с ними и их воспоминания. Это самая большая потеря, и ее последствия исправить невозможно. То, что пропало, пропало бесповоротно. Поэтому нужно списывать то, что осталось в памяти, говорить об этом в интервью, делиться этим, не подавлять в себе этого». Задумавшись на мгновение, он тут же добавляет: «Жаль, что пани не записывает того, что я говорю». Я уверяю его в своей отличной памяти. Впрочем, может ли быть по-другому? Да, разве могла бы я забыть его быстро текущую в рассказах речь? А говорит Аркадий Свидерский живо и захватывающе. Слушаю его, сдерживаясь от того, чтобы вставить хоть единое слово, которое могло бы ненужным образом помешать его исповеди. И речь его течет нескончаемым потоком: