Опыт приходит с годами. Константин Николаевич Благовестов прошел хорошую жизненную школу. Сын продавщицы фруктового магазина, он вырос без отца. Матери очень хотелось вывести Костю в люди. Двенадцатилетнему мальчику подыскали такую работу, чтобы днем мог учиться, а вечером зарабатывать на жизнь: устроили помощником механика в кинотеатр Либкина в Ярославле.

Костя все время был среди людей. Ходил на митинги, читал бородатым солдатам свежие газеты и тайком от матери мечтал вступить в ряды бойцов за власть народа.

В один из декабрьских дней семнадцатого года пятнадцатилетний паренек пришел в штаб Красной гвардии. Стараясь казаться взрослее, попросился добровольцем. Ему, конечно, отказали:

— Молод, парень, подрасти.

Уходить не хотелось, и Костя с любопытством смотрел на людей с винтовками, на их командира, отдававшего распоряжения, подписывавшего какие-то документы. Вот принесли кипу бумаг. Командир принялся разбираться в них. Он долго вздыхал, рассматривал каракули, вертел листок так и сяк. Наконец, поймав любопытный Костин взгляд, спросил в упор:

— Грамотен?

— Учился.

— Сколько?

— Четыре класса торговой школы кончил.

— Это хорошо. Будешь переписчиком.

Так Костя Благовестов вступил в ряды Красной гвардии. Работы оказалось много. Грамотных в то время недоставало. И молодой переписчик с утра до вечера выписывал пропуска, удостоверения, строчил отношения. Настоящее дело, то, о каком он мечтал, начиналось поздно вечером. Вместе с другими красногвардейцами ему разрешили патрулировать ночью.

Летом 1918 года войсковую часть Благовестова перебросили под Симбирск на подавление мятежа белочехов. Здесь он впервые участвовал в настоящем бою. В Симбирске узнали, что в Ярославле вспыхнул эсеровский контрреволюционный мятеж, получили приказ следовать туда. Но когда полк Благовестова добрался до Ярославля, сопротивление мятежников было уже сломлено. Молодому красноармейцу пришлось участвовать лишь в ликвидации отдельных очагов контрреволюции.

Два года провоевал он на различных фронтах гражданской войны. В марте 1921 года, в дни учебы на артиллерийских курсах в Петрограде, участвовал вместе с делегатами X съезда, партии в подавлении антисоветского мятежа в Кронштадте.

Когда война подошла к концу, партия направила Благовестова в органы ЧК. Таков был путь Константина Николаевича к тому памятному дню, когда он, сотрудник ЧК Ростовского уезда Ярославской губернии, провел первую самостоятельную операцию по сбору продовольствия для голодающей Самары.

К тому времени многие враги Советской власти уже хорошо знали его в лицо. Это наполняло сердце молодого чекиста гордостью. Значит, не зря он воевал и рисковал, если бандитское отребье боится его.

Весной 1922 года в ЧК поступили данные о ряде убийств, совершенных в Ярославской губернии и под Москвой. Заподозрили бывшего белого офицера Федулова, впоследствии ставшего анархистом. О нем в ЧК знали. Улик, достаточных для ареста, не было. И вдруг Федулов скрылся из города. Последовало одно за другим несколько убийств.

Бандит был опытен, осторожен и уходил буквально из рук. Он стрелял без промедления в любого, в ком подозревал чекиста. Не один человек пострадал от рук убийцы.

Однажды пришло сообщение, что Федулова видели в Москве, недалеко от кинотеатра «Волшебные грезы». Задержать его в многолюдном месте мог тот, кто хорошо знал бандита в лицо. Таким человеком был Константин Благовестов. Ему и поручили эту операцию. Однако Федулов тоже хорошо знал Благовестова, что осложняло и без того нелегкую операцию. Но и это не остановило чекиста.

— Мы не можем допустить, чтобы отпетый террорист спокойно разгуливал по столице, — сказал Благовестову начальник. — Разыщите его. Действуйте решительно, но не упустите.

Константин получил мандат, в котором говорилось:

Так уж получалось, что в целях конспирации Благовестов вынужден был нередко пользоваться вымышленной фамилией.

Дни шли за днями. Благовестов пешком из конца в конец исходил многие улицы Москвы, заглядывая в самые злачные места. По приметам выяснил, что похожий на Федулова человек вечерами нередко появлялся в чайной на Чистых Прудах. Однако первый вечер ожидания в подъезде близ чайной результатов не дал. А может, размышлял Благовестов, он просто не заметил Федулова среди посетителей? И тогда чекист решил рискнуть.

На другой день, заняв столик в чайной, Константин сделал заказ и, потягивая пиво, стал наблюдать за посетителями. За столами распевали песни подгулявшие нэпманы. Приходили и уходили пьяные компании. Над столами висел табачный дым. Какие-то скользкие типы, шепчась, обделывали под монотонный шум чайной темные дела.

И вдруг в просвете ниши показалась чья-то фигура. Еще не успев разглядеть как следует лица нового посетителя, Благовестов чуть не вскрикнул: «Он!». Вошедший был одет в коричневый офицерский френч. На голове вельветовая кепка. Стоя у входа, бандит настороженно всматривался в зал. Благовестов чуть наклонился в сторону, и колонна скрыла его от глаз пришельца. Федулов как будто успокоился. Сел за стол, поманил к себе официанта. И тут взгляды их встретились…

Все произошло в какой-то миг. Руки бандита мгновенно опустились в карманы. Он выхватил оружие, но выстрел Благовестова прозвучал на секунду раньше. Падая, Федулов все же успел выстрелить, но его пуля продырявила лишь стену. Вторым пистолетом террорист воспользоваться не успел. Испуганные посетители чайной повскакали с мест. Благовестов поспешил их успокоить.

В том же году Константину Николаевичу вновь довелось побывать в Москве. В этот раз он приехал на курсы чекистов.

Однажды Константина Николаевича и еще четырех курсантов пригласили в Кремль на встречу с Дзержинским. Феликс Эдмундович стоял в кабинете у письменного стола и слушал начальника курсов. Увидев курсантов, поздоровался с ними, предложил сесть. Потом сам взял стул и, подсев к молодым чекистам, стал их расспрашивать. Его интересовало все: откуда родом, сколько учился, где воевал, кем работал. Каждого в отдельности спросил, обедал ли он сегодня. Под конец беседы Феликс Эдмундович со вздохом сказал:

— Поучиться бы вам, друзья, по-настоящему. Да нельзя. Работы очень много. Кстати, вам, товарищи, как опытным чекистам, поручается серьезное дело.

В нескольких словах он пояснил содержание задания. Предстоял рейд по местам заключения. В то время, время становления Советской власти, в тюрьмах находились преступники всех мастей: спекулянты, анархисты, мятежники-контрреволюционеры. Предстояло разобраться, кто из них был действительно закоренелым врагом Советов, а кто невольно, может быть, случайно попал под влияние контрреволюционеров. Нужно было внимательно разобраться в делах, дать выявленным фактам правильную оценку. Дзержинский предупредил о необходимости строгой объективности, полной законности.

Задание не из легких, хотя внешне оно не представлялось трудным. И главная сложность его заключалась в том, что далеко не все обстоятельства, при которых заключенные попадали под стражу, были зафиксированы в их делах. Многое предстояло восстанавливать, сверяя показания заключенных с различными фактами из их биографий, анализируя показания других арестованных. Задание усложнялось еще и тем, что многие контрреволюционеры, не признавая Советскую власть, отказывались разговаривать с ее представителями.

Однако Благовестову уже не впервые приходилось сталкиваться с такими трудностями. Он умел «разговорить» людей. Умел сопоставлять самые разноречивые факты. Через некоторое время он уже докладывал Дзержинскому о результатах проведенной работы. Феликс Эдмундович поблагодарил чекиста и энергично пожал на прощанье руку.

Удивительное умение сочетать в борьбе с врагами решительные действия с подлинной гуманностью Дзержинский привил многим своим сотрудникам. Эту характерную черту Железного Феликса перенял и Константин Благовестов. Чувство гуманности и принципиальности в том понимании, о котором говорил Феликс Эдмундович, сохранилось у него на все долгие годы службы в органах госбезопасности.