— Скажи ему! — прошептала Ноэль, подтолкнув мою ногу.

Я бросила на нее убийственный взгляд. Если бы я не была так взволнована, этого бы никогда не произошло. Она просто смотрела на меня, подталкивая говорить дальше.

— Ну, в этом-то и дело, — промямлила я и зажмурилась. — Я не думаю, что вам следует приезжать.

Смех. Потом пауза.

— Что? Но почему?

Даже чувствуя себя виноватой, я закатила глаза.

— Ты знаешь почему, пап.

— Рид, мама хочет приехать, — сказал он. — Она даже купила новый наряд.

Я с трудом сглотнула. Наряд был не для меня. Я знала, как работал ее мозг. У нее все крутилось вокруг внешности. Она хотела, чтобы все родители думали, будто она успешна. Но ее сущность одержит верх над видимостью. Она ни за что не сможет провести выходные, не показав своих истинных цветов — не вылив их на меня. Одного лишь мысленного образа было достаточно, чтобы я продолжила:

— Пап, не важно. Я не хочу, чтобы она приезжала, — выпалила я.

— Сейчас, Рид…

— Я не изменю своего мнения, — отрезала я, заработав решительный кивок от Ноэль. — Она все испортит. Мы оба это знаем. Кроме того, подумай о деньгах, которые ты сэкономишь…

Я глянула на Ноэль. Увидела, что она это отметила. Я только что раскрыла свои карты. Теперь пути назад нет.

— Ох, Рид, дело не в деньгах, — сказал отец. — Не делай этого…

— Прости, папа, — сказала я, готовая разрыдаться из-за любого количества причин. — Я не хочу, чтобы вы приезжали и не изменю своего решения.

Повисла долгая пауза. Я представила его на кухне, опустившего свою грузную фигуру на один из деревянных стульев вокруг стола. Его поникшие плечи. Прижатая к лицу ладонь. Я могла расплакаться в любую секунду.

— Что я скажу твоей матери? — наконец, выдавил он. — Последнее время она испытывает такую боль…

Вот оно. Вот в чем дело. В ней. Как она себя будет чувствовать. Как отреагирует. Ужас и страх, которые она выливает на нас, когда разочарована. Меня так это достало. Достало жить в страхе из-за нее. Эта женщина заставляет трястись даже моего отца.

— Скажи ей, пусть она мне позвонит, — резко проговорила я. — Если она этого хочет.

— Рид. Я так этого ждал, — сказал он. — Увидеть тебя.

Мое сердце сжалось. Уже не в первый раз мне хотелось, чтобы был только отец. Жизнь стала бы гораздо легче. Может, если бы мог приехать только он. Может, если бы только был способ…

Я почувствовала, что начала разваливаться, и взглянула на Ноэль. Должно быть, она увидела в моих глазах слабость, потому как ее потемнели.

— Не сдавайся, — сквозь зубы процедила она. — Не отступай.

И это все, что мне было нужно. Я не могла развалиться перед ней.

— Мне очень жаль, пап, — честно призналась я. — Я не могу.

— Как бы мне хотелось, чтобы ты так не злилась, — грустно и покорно проговорил он.

В этой семье ты пытаешься повзрослеть, а получаются все радуги да единороги.

— Да. Мне тоже, — сказала я.

Ноэль выглядела сбитой с толку. Я сделала глубокий вздох. Все это довольно затянулось. Мне нужно было повесить трубку. Повесить трубку и что-нибудь разбить.

— Мне нужно идти, пап. Нам пора на ужин.

— Хорошо. Рид, если ты изменишь свое решение… — с надеждой начал он. Что эта надежда убивала.

— Да, пап. Я знаю. Позвоню тебе позже.

Я повесила трубку прежде, чем он успел попрощаться.

— Отличная работа, лизательница окон, — сказала Ноэль, похлопав меня по плечу.

— Может, ты перестанешь так меня называть? — выпалила я.

На ее лице промелькнула злость удивления, и на долю секунды мне показалось, что она взорвется. Но она вдруг улыбнулась.

— Могла бы просто попросить.

По дороге на ужин я отделилась от Ноэль, надеясь найти Томаса прежде, чем все сядут за стол. После звонка своему отцу я представляла собой комок предупреждающих эмоций. В момент приступа я была горда собой, потом виновата, затем свободна, а потом несчастна. Мне хотелось плакать и смеяться. Мне нужно было поговорить с Томасом. Мне нужно было поговорить с кем-то, кто поймет.

Погода изменилась под стать моему настроению. Как только мы вышли из Брэдвелла, начался мелкий дождь вместе с холодным ветром. Идя к кафетерию, я потуже запахнула джинсовую куртку. Определенно, наступила осень. Мимо меня проносились студенты, торопясь попасть внутрь прежде, чем разверзнутся небеса. На улице, возле двойных дверей, стоял Томас, и я тут же почувствовала облегчение. Он, как и всегда, был окружен какими-то студентами, некоторых из которых я теперь знала, а других только видела мельком. Истон был достаточно мал, чтобы к этому времени я видела уже всех. Томас поймал мой взгляд, сказал несколько слов окружавшим его ребятам, и те все быстренько разошлись. Иногда мне казалось, что я встречалась не только с самым популярным парнем в школе, но и самым влиятельным. Похоже, люди все время слушают и действуют по каждому его слову.

— Привет, — сказал он, обнимая меня своими теплыми руками.

Я окунулась в объятие, вдохнув его свежий аромат. Вот так гораздо лучше.

— Привет, — ответила я, — Итак, я это сделала.

— Сделала что? — спросил он. Томас отклонился назад, чтобы заглянуть мне в глаза.

— Я сказала своим родителям не приезжать. — У меня сжалось сердце, даже когда я говорила это.

Лицо Томаса озарилось так, как я никогда не видела прежде. Впервые я четко увидела, как он выглядел, будучи маленьким мальчиком. Маленьким мальчиком, которому только что подарили новый блестящий велосипед. Или в случае Томаса, возможно, вертолет.

— Это же прекрасно! — воскликнул он. — Теперь ты можешь прийти на обед со мной и моими родителями.

Я в замешательстве посмотрела на него.

— С каких это пор ты так психуешь по поводу обеда со своими родителями? — Часть меня думала, что раз я восстала против отца, то, может, и он мог сделать то же самое. Очевидно, он не был к этому склонен или вдохновлен.

— С тех пор, как ты стала доступна, — ответил он, возвращаясь к своей хладнокровной манере поведения. — Им не терпится познакомиться с тобой. А когда им не терпится с кем-то познакомиться, то обычно они ведут себя лучше всего.

Мимо нас, громко болтая, прошла группка девушек с моего этажа и проскользнула в кафетерий.

— И почему же им не терпится со мной познакомиться? — спросила я.

— Я рассказал им о тебе, и им очень понравилось, что у меня настоящая девушка, — сказал он с легкой улыбкой. — Любой признак стабильности в моей жизни приводит их в экстаз.

— Ух ты. Так у тебя до этого не было девушки? — поинтересовалась я.

— Ни одной, о которой стоило бы им рассказывать, — ответил он. Я покраснела от удовольствия, когда он обнял меня за талию и притянул ближе к себе. — Ну, приходи. Пожалуйста. Все станет гораздо проще.

Я была польщена. Польщена, чувствовала такую честь и была просто счастлива. Томас хотел познакомить меня со своими родителями. Он практически нуждался во мне. Вся вина, которую я чувствовала из-за своей собственной семьи, отошла в сторону. Ноэль была права. Теперь это моя жизнь.

— Хорошо, — наконец, сказала я.

— Правда?

— Издеваешься? — с игривой улыбкой проговорила я. — Включи меня в список. Не могу дождаться встречи с Лоуренсом и Триной.

Я уже задремала, когда запищал мой сотовый. Я подпрыгнула, сердце колотилось в горле. Я взглянула на электронные часы, стоявшие на столе Констанс: 00.01. Кто, черт возьми, пишет мне в 00.01? Он снова запищал, и я стала рыться в сумке, поглядывая на Констанс, пока вслепую искала телефон. Ее грудь поднималась и опускалась в нормальном ритме, не особо сильно вздрагивая. Такой глубокий сон не мог быть безопасным. Но, по крайней мере, для меня это было хорошо.

Экран сотового осветило входящее сообщение. У меня перехватило дыхание, когда я увидела слова: “ВСТРЕЧАЕМСЯ ЗА БИЛЛИНГСОМ. У ТЕБЯ 3 МИНУТЫ”.