— Не может быть, — сказала я, придвинув книгу к себе.

— Поверь мне. Если ты не получишь, как минимум, девяносто два балла на его следующем опросе, можешь выместить свою злобу на мне, — сказала она.

Я улыбнулась и открыла свою тетрадь, чтобы начать записывать список. У меня было ощущение, что кто-то протянул мне безлимитную кредитку. Так я была взволнована тем, чтобы показать мистеру Барберу высший класс.

— Думаю, ты могла бы мне понравиться, — сказала я Тейлор.

Она засмеялась и явно была довольна.

— Записывай всю эту информацию, а потом мы поговорим о том, как впечатлить мисс Крантц, — сказала Тейлор, достав из сумки любовный роман. — Эта дама неравнодушна к устным докладам о еде. Понятия не имею, почему. Не думаю, что она ела настоящую еду со времен правления Клинтона.

Я засмеялась.

— А ты не собираешься заниматься? — спросила я, оглядывая ее потрепанную книгу.

— Помнишь, что Ноэль сказала по поводу того, что я сделала всю работу на семестр? — сказала она.

Я кивнула.

— Она не шутила.

Черт.

Я открыла тетрадь и собралась приступить к работе, как сотовый Тейлор завибрировал на столе. Она взглянула на него и закатила глаза.

— Это тебе, — сказала она.

Мои брови поползли вверх, но я взяла телефон. Текстовое сообщение гласило: “поумнела, лизательница окон?”.

Я фыркнула от смеха. Я положила ручку и написала в ответ: “почти”.

Как только я положила телефон, тот снова завибрировал. Тейлор бросила раздраженный взгляд. На этот раз в сообщении было: “почему у тебя нет своего телефона? ты неудачница?”.

Я покраснела и написала: “не разрешается”. А точнее “нет денег”. Но ей не обязательно об этом знать.

Ответ был практически мгновенным: “нужно это исправить”.

Что бы это значило? Я положила телефон, но он снова зажужжал. Тейлор прищелкнула языком и схватила его. Она яростно что-то написала в ответ.

— Что ты ей сказала? — спросила я, надеясь, что, что бы это ни было, Ноэль не разозлится на меня.

— Я просто напомнила ей, что если мы не улучшим твои оценки, то тебя отправят домой. А ей не хочется, чтобы это произошло.

Правда? Ну, это… интересно. Трудно поверить, что Ноэль могло заботить, тут я нахожусь или нет, но такое приятно слышать.

Польщенная я улыбнулась, чувствуя некоторое облегчение. Но через секунду телефон снова зажужжал. Я игриво взяла его прежде, чем Тейлор смогла его схватить, а потом сама же была потрясена своей собственной смелостью. Это был не мой телефон, а Ноэль могла написать что-то личное Тейлор. Я уже была готова вернуть его, как увидела, что сообщение было не от нее. Оно было от Томаса. Очевидно, он нашел свой мобильник. У меня екнуло сердце. Почему Томас пишет Тейлор? Но в следующую секунду я поняла, что и это сообщение было адресовано мне.

“Новенькой: комната отдыха кетлар. 8 вечера. будь там”. Приглашение в общежитие парней. От Томаса. Этот день становится все интереснее. Должно быть, Тейлор заметила мое приподнятое настроение, потому что выхватила у меня из руки телефон. Она взглянула на сообщение, усмехнулась и выключила мобильник.

— Поиграешь со своим парнем, когда закончишь свою работу, — тоном мамочки произнесла она.

Я фыркнула от смеха. Она улыбнулась. Подумаю о Ноэль и ее планах позже. Если я не сделаю эту работу сейчас, то у меня может никогда не появится возможность узнать, что они собой представляли.

Конечно, кто же знал, было ли это хорошо или плохо?

Когда в тот вечер я появилась в Кетлар, Томас взял меня за руку и повел через комнату отдыха, дальше по коридору к своей комнате. Он открыл дверь и стоял в ожидании, пока я зайду. За порогом я увидела две кровати, застеленные темными покрывалами. В одной части комнаты царил беспорядок и разбросанные художественные принадлежности, в углу стоял мольберт. Другая же часть была патологически аккуратной со множеством сверкающей и жужжащей в темноте электроники. Свет исходил только от маленькой зеленой настольной лампы.

— Что мы будем делать? — спросила я, мой пульс участился от трепета и волнения.

— Проходи, — сказал Томас.

Я помедлила. Это было так против правил.

— Проходи, — повторил Томас, на этот раз дотронувшись более решительно. Мой пульс подскочил и подтолкнул меня переступить через порог. Томас закрыл за нами дверь, и мы остались наедине. В его комнате. Я была одна в комнате парня за закрытой дверью.

— Что мы будем делать? — снова спросила я.

— Я сожалею, что пропустил сегодняшний день, — сказал он, беря меня за руку и целуя ее. — Я захотел его компенсировать тебе.

Мое сердце гулко застучало, но я отвернулась. Вообще-то он не предлагал встречаться здесь. Сейчас. В его комнате. За такие вещи девушку могут исключить. Оттягивая время, я взяла со стола его телефон.

— Я гляжу, ты его нашел, — сказала я. — Где он был?

Именно тогда загудел другой телефон. Я посмотрела на половину комнаты Джоша, но Томас вынул из кармана второй мобильник.

— Подожди, — сказал он мне. Он открыл крышку телефона и отвернулся от меня. — Пирсон.

Я уставилась на телефон у меня в руке. У него два? Зачем ему два? Разве наличие одного уже не расточительно? И если один всегда с тобой, то второй тебе не понадобится.

— Нет. Да. Отлично, — быстро проговорил Томас в телефон. — Я приду.

Затем он захлопнул крышку и вздохнул.

— Прости, — сказал он, засовывая второй мобильник в карман своего замшевого пиджака, который висел на дверце его шкафа. — Это Лоуренс и Трина.

Я выгнула брови.

— Старшие члены правления, — объяснил он. — Только у них есть этот номер.

— Потому что…

— Они платят за него. Вот почему я так разволновался, когда потерял его. Мне пришлось активировать новый, пока они не узнали. Мои родители и так думают, что я достаточно безответственен.

Ах. Так пропал другой, родительский телефон. Он наклонился и выдернул первый мобильник из моих пальцев.

— За этот плачу я. Этот номер есть у всех важных людей.

Он потянулся мимо меня и положил его обратно на стол. Он находился всего в нескольких дюймах от меня.

— Мне не нужно, чтобы родители проверяли мой счет и совали нос в мою жизнь, — сказал он, пристально глядя мне в глаза. — Так проще.

Мне стало его жаль. Из-за того, что ему пришлось зайти так далеко, чтобы отделиться от людей, которые, должно быть, его любили. Конечно, мне пришлось уехать на сотни миль по той же самой причине.

— Ты решил, что делать? Насчет родительского дня, — спросила я, глядя на свои пальцы.

Он глубоко вдохнул и выдохнул.

— Нет. А ты?

Каждый раз, когда я думала о своем отце, у меня болело сердце. Он упоминал об этом раз или два по телефону с тех пор, как впервые заговорил об этом. Что он получил приглашение. Что они так взволнованы. Лично я не могла представить себе, что моя мать может быть чем-то взволнована, не говоря уже о том, что связано со мной. Но чувство вины, когда я думала сказать ему не приезжать, было невыносимым.

— Нет, — призналась я.

— Знаешь что? Мне не хочется говорить об этом, — беспечно проговорил он. — Я попросил тебя сюда прийти, потому что знал, что у тебя был тяжелый день, и подумал, что могу тебе помочь снять стресс.

Он улыбнулся и встал позади меня. Медленно он стянул мой пиджак, и тот упал на пол. У меня в горле перехватило дыхание, когда он положил руки мне на плечи. Он нежно коснулся моей шеи своими губами, и мои глаза закрылись. Меня накрыл трепет ожидания. В этом было столько неправильного, что мне еще больше захотелось находиться здесь.

Томас слегка потянул меня за плечо, и я развернулась. Мы страстно поцеловались — сначала медленно. Я задрожала, ухватившись за его рубашку сзади. Во мне бушевали нервозность, волнение и любопытство, и мне просто хотелось касаться его и дальше. Он крепко держал меня в руках и притягивал все ближе и ближе к себе, пока я не услышала шум в коридоре и не отпрянула.