Он шагнул вперед и взял меня за руку, потянув к аккуратно застеленной кровати.

— Все хорошо, — сказал он. — Сюда никто не придет. Обещаю.

— Откуда ты знаешь? — спросила я, сердце колотилось у меня в горле.

— У меня свои способы, — ответил Томас.

Он опустил меня на кровать и перекинул мои ноги через свои. Он скользнул руками в мои волосы и притянул к себе. Его поцелуй был настойчивым. Почти неистовым. И я точно знала, чего он хотел. И почему я была здесь.

Он скользнул руками под мою рубашку, в ожидании у меня перехватило дыхание. Но к моему удивлению его ладони остановились на моем животе. Он отстранился и посмотрел мне в глаза.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, да? — прошептал он.

Я была настолько потрясена, что чуть не рассмеялась.

— Тебе не нужно этого говорить, — сказала я.

На краткий миг в его глазах вспыхнул гнев.

— Я не вру. Я люблю тебя. Я не стал бы этого делать, если бы это было не так.

Ну да, конечно.

А потом я увидела искренность в его взгляде и почувствовала себя виноватой за свои предательские мысли. Ладно. Он хотел, чтобы я сказала ему “я тебя люблю” в ответ? Любила ли я его? Понятия не имею. Должна ли я сказать это, если не уверена? Не оттолкнет ли он меня, если я не скажу?

— Я…

— Ничего не говори, — сказал Томас. — Все хорошо. Я просто хочу быть с тобой.

Я с трудом сглотнула. В этот момент я знала. Я знала, что отдам ему то, что он хотел. Я отдам ему все.

— Хорошо, — проговорила я.

Он улыбнулся и поцеловал меня, медленно опуская на кровать.

Дело сделано. Моя девственность. Я официально ее лишена. Она потеряна. Отдана. Когда на следующий день я поднималась в гору на футбольную тренировку, то пыталась обмозговать этот факт. Пыталась решить, что я чувствовала по этому поводу. За всю свою жизнь я никогда не думала, что буду тем человеком, который позволит этому случиться. Я всегда думала, что будут приготовления, разговоры, долгие, мучительные решения. Но вместо этого я просто с нею распрощалась. Я просто мгновенно приняла решение и позволила этому произойти. В некотором смысле я гордилась собой, что настолько смелая. Но с другой стороны, я знала, что это, возможно, не самый мудрый шаг в мире. Позволить чему-то серьезному просто так случиться — совсем на меня не похоже.

Но всякий раз, когда я думала о руках Томаса, его поцелуях, аромате, я улыбалась, вздрагивала и желала снова оказаться с ним. Наедине. В его комнате в темноте. И этого было достаточно, чтобы все мои опасения отошли на второй план. Мы с Томасом были вместе. Он был моим первым. И пути назад нет.

И мне нравилась эта мысль.

Конечно, сейчас нужно было думать о миллионе вещей. Нужно ли мне думать о противозачаточных? Могу ли я быть той девушкой, которая носит в рюкзаке презервативы? И где, черт возьми, можно достать такие вещи в столь закрытом месте?

— Что тебя гложет, лизательница окон? — спросила Ноэль, бегущая трусцой, чтобы догнать меня.

Я вздрогнула, чувствуя, будто меня только что поймали. Ответ. Ответ. Мне нужен ответ.

— Родительский день, — сказала я.

Ноэль засмеялась.

— Томас перешел к тебе?

Я вспыхнула, подумав о комнате Томаса. Его теле. Его коже рядом с моей.

— Нет. Это не так. — Я посмотрела на холм и наших товарищей по команде, которые, болтая и смеясь, шли впереди в целых десяти ярдах. — И я не жду этого. К нему это не относится.

— Ох. Проблемы дома? — шутя, спросила она, выпятив нижнюю губу.

— Большое спасибо, — чуть более язвительно, чем намеревалась, ответила я.

Глаза Ноэль загорелись от удивления.

— Послушай. Если ты не хочешь, чтобы твои родители приезжали сюда, то не должна их звать. Это твоя жизнь. Ты ничем им не обязана.

Она ошибалась. Своему отцу я обязана всем. Но я знала, что он не приедет сюда без матери. Он уцепился за идею, что мы могли бы быть нормальной, счастливой семьей. Кроме того, она будет ворчать по поводу расходов и неудобствах поездки, но припадок, который устроит, если он поедет без нее, будет практически феноменальным — и это несмотря на то, что она, на самом деле, не хочет сюда ехать. Глубина психоза моей матери ошеломляла.

— Я просто не знаю, как сказать им… — произнесла я вслух, а потом покраснела. Ноэль выжидательно глядела на меня. — Неважно.

Еще одна вещь, к которой я не была готова с Ноэль, — доверить ей свои тайны.

Мы дошли до вершины холма, когда уже большинство наших товарищей по команде разминались и бегали по полю. Ноэль опустила сумку к своим ногам. Она откинула свои густые волосы за плечи и собрала их в конский хвост.

— Если хочешь, чтобы я присутствовала во время твоего звонка, без проблем, — предложила Ноэль. — У меня хорошо получается придавать людям суровости.

Должно быть, мой скептицизм был заметен, потому что она усмехнулась.

— Не смотри на меня так, — сказала она. — Если мы, дочери неблагополучных семей, не будем держаться вместе, то что тогда вообще с нами будет?

Я улыбнулась. Я понятия не имела, что неблагополучного было в ее семье, но мне стало лучше. Если она расскажет мне немного больше о себе, может, и я смогу сделать то же самое. Может быть. Когда-нибудь.

— О, чуть не забыла. — Она присела на корточки и полезла в боковой кармашек рюкзака. Она вытащила маленький мобильник синего цвета и протянула его на ладони. — Это тебе.

— Что? — спросила я, беря телефон. На экране светились слова “Телефон Лизательницы окон”.

Никто никогда не дарил мне такой дорогой вещи. Или сумасбродной. Даже если вместо “Рид” было написано “Лизательница окон”.

— Ты меня разыгрываешь, — пробормотала я.

— Разве похоже на то, что я разыгрываю? — ответила она.

У меня открылся рот.

— Я не могу этого принять.

— Ты уже приняла, — пожав плечами, сказала она.

— Но что насчет… э-э…

— Денег? Уже улажено. Я не дарю людям подарки, за которые им нужно платить.

— Ноэль…

Она встала и подняла сумку.

— Послушай, ты же не можешь все время быть недоступна, ведь так? — заметила она, пятясь к полю.

Я моргнула. Предчувствие вернулось. Это была часть припасенного для меня плана Ноэль? Плана, который Тейлор по ошибке раскрыла?

— Что ты имеешь в виду?

— Кто знает? Может, возникнет какой-нибудь непредвиденный случай в лизании окон, — дразня, прощебетала она.

— Ланг! Бреннан! Тащите свои задницы сюда! — прокричала тренер, помахав рукой в нашу сторону.

Ноэль улыбнулась мне, потом развернулась и направилась неторопливым шагом к полю.

Когда тем вечером Ноэль пришла ко мне в комнату, то только десять минут откровенно осматривалась, беря книги, изучая постеры, разглядывая фотографии. Я не удивилась бы, если бы она начала выдвигать ящики. И, возможно, я бы ей это позволила. Частная жизнь не была проблемой. Все, о чем я думала, когда она вела свои поиски, получит ли все это ее одобрения. В конце концов, она села на кровать Констанс и с открытым выражением на лице уставилась на меня.

— Давай приступим, — сказала она.

Я кивнула и села напротив нее. Мобильник выскальзывал из моей потной ладони. Даже просто нажимать на крошечные кнопочки было трудно. Папа ответил после второго гудка, голос его звучал тревожно и параноидально. Он все время так говорил, когда отвечал по телефону.

— Алло?

— Привет, пап. Это я.

— Рид! Привет, малышка! — Его голос совершенно изменился, отчего мной овладело нахлынувшее чувство вины. Он говорил взволнованно. Даже радостно. Я беспомощно взглянула на Ноэль. Она ответила мне строгим взглядом.

— Чем я обязан такому удовольствию? — спросил он.

— Вообще-то, я по поводу родительского дня, — проговорила я.

Я умру от этой боли. Правда, умру. Я поежилась и вцепилась в покрывало.

— Мы с мамой с таким нетерпением его ждем, — сказал он.

О, Боже. Ну, давай же!