Лето кончалось, когда в Киев прибыл другой посол из Тмутаракани. Олег принял условия своего дяди.

Всеволод Ярославич мог торжествовать. Теперь Олег будет повязан договором с ним и не выступит на помощь Ярополку, война с которым ещё продолжалась. Да и могущество на Руси Олег обретёт не сразу, а постепенно с увеличением подвластных ему земель. Всеволод Ярославич тешил себя тайной надеждой, что по воле случая Олег быть может сложит голову в битве или умрёт от болезни, тогда договор потеряет силу. И великий князь с чистой совестью сможет изгнать Олеговых посадников из приокских городов, а также из Посемья и Подесенья.

«А ежели к тому времени меня самого приберёт Господь, значит, это сделают мои сыновья, - думал Всеволод Ярославич. - Пущай Олеговы потомки княжат в Тмутаракани. Там им и место».

Владимиру не без труда удалось разбить Ярополка, который бежал в Польшу. Бегство было столь стремительным, что Ярополк впопыхах бросил в Луцке жену с двумя малолетними сыновьями, тёщу и всю свою казну.

Луцк был взят Владимиром без сопротивления. Выпи освобождены все пленные киевляне и воевода Ратибор.

На лучан произвело плохое впечатление бегство их князя, по сути дела бросившего их на произвол судьбы. Владимир обошёлся с лучанами милостиво и даже не доставил к ним на постой своих воинов.

Так же без сопротивления сдался и главный город волынских земель - Владимир. Всеволод Ярославич, полагая, что достаточно проучил Ярополка, отправил в Польшу посла, желая заключить мир. Однако Ярополк, которому поляки обещали свою помощь, мириться не захотел.

Тогда в отместку Всеволод Ярославич отдал владимирское княжение Давыду Игоревичу.

В середине октября в самую мокреть от непрекращающихся дождей польское войско в двух местах переправилось через пограничную реку Вепь и с ходу захватило города Верещин, Щекарев и Грабовец. Отряд немецких рыцарей, возглавляемый Ярополком, под покровом нога занял город Червен. Таким образом спорные червенские города уже в который раз за последние полвека оказались под властью Польши.

Польский князь Владислав Герман, желая заверить великого киевского князя, что он пожаловал на Волынь зa своим, направил в Киев послов, которые долго и витиевато объясняли Всеволоду Ярославичу: мол, ещё его брат Изяслав, будучи в изгнании в Польше, обещал вернуть полякам червенские города.

«Так пусть же справедливость наконец восторжествует, - говорили послы. - Ещё князь Владислав желает, чтобы великий киевский князь смилостивился над Ярополком и вернул ему град Владимир. Иначе князь Владислав это сделает сам».

Всеволод Ярославич заявил польским послам, что их князь явно взял ношу не по себе. Истинная же справедливость заключается в том, что червенские города принадлежали и будут принадлежать Руси. А тех поляков, что не пожелают сами уйти с Волыни, русичи похоронят в волынской земле.

Хотя Всеволод Ярославич и грозно разговаривал с послами, однако дать немедленный отпор польскому вторжению он не мог. К тому времени Владимир уже вернулся в Смоленск, а чтобы собрать войско из киевлян, черниговцев и переяславцев, требовалось дней десять.

Но тут Всеволода Ярославича выручили братья Ростиславичи, которые дружно и без промедления выступили на подмогу к Давыду Игоревичу по первому его зову.

Война была скоротечная, полная всяких неожиданностей и хитростей.

У городка Устилог, что на Буге, польское войско, идущее прямиком на Владимир, столкнулось с дружиной Давыда. Произошёл встречный конный бой, в котором поляки одержали верх благодаря своей многочисленности. Однако во время преследования волынской дружины польские рыцари угодили в засаду. Сидевшие в засаде венгерские конники, ударив в спину зарвавшимся полякам, произвели среди них настоящий переполох. Подоспевшая пехота спасла своих рыцарей от полного разгрома.

На другой день поляки подступили к Устилогу, жители которого открыли ворота. Но едва конники вступили в город, как из-за частоколов, из переулков, с крыш домов в них полетели камни и стрелы. Тотчас была опущена решётка в воротной башне, и передовой польский отряд оказался отрезанным от основного войска. Со стороны ближнего леса показались атакующие сотни волынской дружины и пешая владимирская рать под черным знаменем с позолоченным ликом Спасителя.

Пока поляки отбивались, их отряд, окружённый в Устилоге, погиб весь до последнего человека.

Когда волынские полки отступили обратно в лес, польский князь бросил свою пехоту на штурм Устилога. Поляки карабкались по лестницам на стены, а защитники города сыпали на штурмующих горячую зону, лили кипяток и смолу. К вечеру все приступы были отбиты.

Польский князь оказался в затруднительном положении. Спешно выступив в поход, он не взял с собой осадных машин, дабы не замедлять движение войска на размытых дождями дорогах. Теперь Владислав Герман не знал, что делать. Устилог был хорошо укреплён. Городские валы достигали в высоту семи сажен, на них возвышались стены из дубовых брёвен почти такой же высоты. С двух сторон город омывали воды реки Буг, с двух других шёл глубокий ров, куда также была пущена вода из Буга.

Вдобавок дождь сменился густым снегопадом. Все вокруг преобразилось. Снегопад был такой густой, что ничего нельзя было различить в десяти шагах.

В ожидании ясной погоды польские воеводы не гнали своих воинов на штурм. Тем временем немецкий отряд, которым кроме Ярополка командовал граф Орламюнде, от города Червена двинулся к городу Белзу. Собственно, именно немцы подталкивали нерешительного Владислава Германа к захвату не только червенских городов, но и всего Побужья и Волыни. Чтобы польский князь чувствовал себя смелее, германский король дал ему в помощь графа Орламюнде и его вассалов под благовидным предлогом освобождения из плена жены и дочери.

Под Белзом немцы наткнулись на объединённое войско братьев Ростиславичей. Граф Орламюнде, имевший шестьсот закованных в латы рыцарей, четыре тысячи тяжеловооружённых пехотинцев и столько же легковооружённых кнехтов[129], с удивлением и пренебрежением взирал на небольшое русское войско, в котором было не более пятисот всадников и около трёх тысяч пешцев.

- Они намерены разбить нас со столь малыми силами? - презрительно усмехнулся граф Орламюнде, обращаясь к Ярополку.

- Напрасно смеёшься, дорогой тесть, - хмуро промолвил тот. - Я хорошо знаю Ростиславичей, доводилось с ними воевать. Эти молодцы воители хоть куда!

В тот заснеженный ноябрьский день надменный граф в полной мере оценил правдивость слов своего зятя, когда немецкий конный клин врезался в дружину Ростиславичей. В начале успех сопутствовал немецким рыцарям. Свежевыпавший пушистый снег очень скоро покрылся телами павших русичей, их брошенными красными щитами и длинными копьями. Стяги Рюрика и Володаря колыхались в самой гуще галицких и перемышльских дружинников, которые беспощадно погоняли коней, спасаясь бегством от грозного врага. Над заснеженным полем звучал победный немецкий клич: «Гот мит унс![130]»

Граф Орламюнде летел на огромном вороном коне, укрытом длинной белой попоной с черными крестами. Торжествующая радость клокотала в его груди: он видел, что русской коннице некуда деться. Сейчас его храбрые франконские витязи прижмут русичей к тем холмам, что длинной грядой вздымаются впереди, и спасения Ростиславичам не будет. Граф страстно желал взять в плен Рюрика, который был зятем великого киевского князя«чтобы обменять на свою жену и дочь.

Неожиданно бегущая русская конница исчезла из глаз. Только что впереди мелькали красные плащи русичей, крупы коней и вот их уже нет. Словно сквозь землю провалились!

Граф Орламюнде выругался, не понимая, как такое могло случиться. Конная лавина рыцарей промчалась ещё не меньше ста сажен, прежде чем все стало ясно.