— Намеренно туманная, — заметил Сэм.

Сельма ответила:

— Компания избегает публичности, поэтому информацию раздобыть трудно. Я нашла два участка, взятые SRG в аренду. Оба на северо-востоке от города.

— Запутанная паутина, — сказала Реми. — Итак, близняшки Кинг присматривают за семейным горным предприятием именно там и тогда, где и когда исчез Фрэнк, разыскивая отца Кинга, который, возможно, последние сорок лет бродит по Гималаям, а возможно, не бродит. Я ничего не забыла?

— Нет, картина полная, — согласился Сэм.

Сельма спросила:

— Хотите подробности об этих участках SRG?

— Погоди, — ответил Сэм. — На первый взгляд, кажется, здесь нет связи, но с Чарли Кингом никогда ничего нельзя знать.

Попросив портье «Хаятта» нанять им машину, они отправились в путь: Сэм вел, Реми была штурманом, она разложила карту Катманду на приборной доске «Ниссана Икстрейл СУВ».

Стоило им покинуть отель, как тотчас вспомнились уроки, усвоенные (и благополучно забытые) шесть лет назад в их первый приезд в Катманду.

За исключением главных магистралей вроде Тридеви или Кинг-роуд узкие улицы Катманду вообще не имеют названий — ни на карте, ни на уличных указателях. Словесные указания даются применительно к ориентирам, обычно перекресткам или площадям — они называются чоуки и тоулы соответственно, и иногда — храмам и рынкам. Тот, кто не знаком с этим обычаем, может рассчитывать только на карту района и компас.

Сэму и Реми повезло. Университет Катманду находился в четырнадцати милях от их отеля в предгорье на восточной окраине. После досадных двадцатиминутных поисков шоссе Арнико они покатили по нему без проволочек и всего час спустя прибыли в кампус.

Следуя надписям на непальском и английском языках, они свернули от входа налево и по обсаженной деревьями дороге проехали к зданию из кирпича и стекла, перед которым располагался овальный участок, заросший дикими цветами.

За стойкой сидела молодая индианка, говорившая по-английски с оксфордским акцентом.

— Доброе утро, добро пожаловать в Университет Катманду. Чем могу быть полезна?

— Мы ищем профессора Адалу Каалрами, — заявила Реми.

— Да, конечно. Минутку. — Женщина застучала по клавиатуре под стойкой и посмотрела на монитор. — У профессора Каалрами в настоящее время встреча с аспирантом в библиотеке. По расписанию встреча заканчивается в три часа.

Женщина достала карту кампуса, обвела кружками их нынешнее местоположение и местоположение библиотеки.

— Спасибо, — сказал Сэм.

Кампус в Катманду маленький, всего десять или двенадцать зданий, расположенных на вершине холма. А ниже, миля за милей — лежащие террасами зеленые поля и леса. В отдалении виднелся международный аэропорт Трибуван. И к северу от него едва различимая крыша-пагода отеля «Хаятт».

Они прошли сто ярдов по тротуару между живыми изгородями, повернули налево и оказались перед входом в библиотеку. Внутри их направили на второй этаж, в конференц-зал. Когда они пришли, аспирант как раз выходил. В зале за круглым столом сидела пожилая индианка в ярком красно-зеленом сари.

Реми спросила:

— Простите, не вы ли профессор Адала Каалрами?

Женщина подняла голову и осмотрела их через очки в толстой роговой оправе.

— Да, это я.

Она говорила по-английски с сильным акцентом, с напевными интонациями, свойственными англоговорящим индийцам.

Реми представилась, представила Сэма и спросила, могут ли они сесть. Каалрами указала на пару стульев напротив себя. Сэм спросил:

— Говорит ли вам что-нибудь имя Льюис Кинг?

— Булли? — сразу ответила она.

— Да.

Она широко улыбнулась; между передними зубами у нее темнел большой зазор.

— О да, я помню Булли. Мы были… друзьями. — Блеск в ее глазах подсказал Фарго, что отношения были гораздо больше, чем просто дружескими. — Я работала в Принстоне, но временно отправилась в университет Трибуван. Это было задолго до основания Университета Катманду. Мы с Булли встретились здесь. А почему вы спрашиваете?

— Мы ищем Льюиса Кинга.

— Ага… Вы охотники за привидениями?

— То есть, как я понимаю, вы считаете его мертвым, — сказала Реми.

— Ну не знаю. Конечно, я слышала рассказы о его периодических появлениях, но не видела ни его, ни подлинных снимков. По крайней мере в последние сорок лет. Мне хочется думать, что, будь он жив, он бы пришел повидаться со мной.

Сэм открыл саквояж, достал оттуда копию пергамента с текстом на деванагари и протянул Каалрами.

— Узнаете?

Она несколько мгновений изучала листок.

— Да. Здесь моя подпись. Я перевела это для Булли в… — Каалрами задумалась, поджав губы. — В тысяча девятьсот семьдесят втором.

— Что вы можете сказать нам об этом? — спросил Сэм. — Льюис говорил вам, где его нашел?

— Нет.

Реми сказала:

— Мне кажется, это деванагари.

— Молодчина, моя дорогая. Почти угадали. Это написано на лова. Язык хоть и не совсем мертвый, но очень редкий. По последней оценке сегодня на нем говорят четыре тысячи человек. Они живут в основном на севере страны, вблизи китайской границы, в месте, которое называлось…

— Мустанг, — предположил Сэм.

— Да, верно. И вы правильно его произнесли. Отлично. Большинство говорящих на лова живут на горе Ло-Монтанг и вокруг нее. Вы знали о Мустанге или просто догадались?

— Это догадка. Единственная нить, ведущая к Льюису Кингу на фотографии, где он предположительно снят. Снимок сделали год назад в Ло-Монтанге. Мы нашли этот пергамент в доме Льюиса.

— Снимок у вас с собой?

— Нет, — ответила Реми и взглянула на Сэма. У обоих одновременно возникла мысль: почему мы не попросили копию снимка? Ошибка новичка. — Но мы наверняка сможем его получить.

— Если не слишком много беспокойств. Я хотела бы взглянуть. Думаю, я бы узнала Булли, если это он.

— К вам недавно кто-нибудь обращался с вопросами о Кинге?

Каалрами поколебалась, постукивая указательным пальцем по верхней губе.

— С год назад, может, чуть больше, двое молодых людей. Необычная пара…

— Близнецы? Светлые волосы, голубые глаза, азиатские черты лица?

— Да! Они мне не понравились. Знаю, что так говорить нехорошо, но не хочу кривить душой. Было в них что-то…

Каалрами пожала плечами.

— У них не было с собой копии пергамента?

— Нет.

Реми спросила:

— Перевод мы так и не нашли. Не могли бы вы?

— Могу пересказать суть, но письменный перевод займет какое-то время. Могу сделать сегодня вечером, если хотите.

— Спасибо, — сказала Реми. — Были бы очень признательны.

Профессор Каалрами поправила очки и положила листок перед собой. Она медленно водила пальцами по строчкам, и ее губы беззвучно шевелились.

Спустя пять минут она подняла голову. Кашлянула.

— Это своего рода королевский эдикт. Фразы на лова трудно перевести на английский, но тут у нас официальный указ. В этом я уверена.

— Есть дата?

— Нет, но если посмотреть сюда, в верхний левый угол, видно, что здесь не хватает части текста. В оригинале есть эта часть?

— Нет. Я фотографировала как есть. А не помните, была дата на оригинале, когда вы его видели?

— Нет, боюсь, что нет.

— А если предположить?

— Доказать не могу, но я бы оценила возраст документа в шесть-семь сотен лет.

— Продолжайте, пожалуйста, — попросил Сэм.

— Нужно подождать письменный перевод…

— Мы понимаем.

— Это приказ группе воинов… особых воинов, которых называют Хранителями. Им приказано исполнить некий план — подозреваю, сам план описан в другом документе. План предназначен для перемещения чего-то, названного Теуранг, из убежища в тайное безопасное место.

— Почему?

— Это имеет какое-то отношение к вторжению.

— В документе объясняется, что такое Теуранг?

— Не думаю. Простите, большую часть я помню смутно. Прошло сорок лет. Я помню это слово, потому что оно показалось мне необычным, но не заинтересовало. Я ведь преподаю античность. Но уверена, в университете найдется кто-нибудь, кто поможет вам с этим словом. Могу поискать для вас.