— Тебе так хочется знать?

— Тебя послал Эмори?

— Никто не сделает меня своей марионеткой. Просто у нас общие интересы, вот и все.

— Куда это тебя приведет?

Спиди пожал плечами.

— Может быть, в твой вагон, к Розе. Эмори пользуется авторитетом у Галаксиуса, поэтому все возможно. По крайней мере, мне бы хотелось этого!

— Это не так-то просто сделать.

— Я дождусь подходящего момента, парень, я умею ждать. Жизнь — это одно долгое ожидание.

— Ты прав, — подтвердил Джаг. — А пока шагай вперед, и будь уверен — я с тебя глаз не спущу!

И один за другим они побежали назад, к месту засады.

— Я не смог привести его живым, — сказал Джаг, входя в хижину, где его ждал Кавендиш. — Вопрос стоял однозначно — либо он, либо я.

Разведчик сидел на полу рядом с ложем умирающего и раскуривал тонкую сигару.

— Так это действительно Серасальмо? — спросил Джаг.

— Он самый. К тому же он оказался более разговорчивым, чем я думал. Ты ранен?

— Так, мелочи. А как дела у парнишки, он в порядке?

— Его зовут Квапав, и он чувствует себя нормально. Кишки ему вправили на место, а Бумер сделал перевязку. Эта картина оказалась куда более захватывающей, чем все остальное.

— Хорошо. Теперь другой вопрос: как будем решать проблему с лодками?

— Да их здесь навалом, но мы не станем пользоваться ими.

— Неужели операция отменяется? — заволновался Джаг.

Кавендиш отрицательно покачал головой.

— Конечно, нет, но наш бравый Серасальмо подсказал мне, как иначе можно проникнуть в Палисаду: прямо в город ведет штольня заброшенной серебряной шахты.

— А вы не боитесь ловушки?

— Нет. Посмотри на него: он болен и доживает свои последние часы, но перед смертью хочет отомстить тем, кто изгнал его из крепости, воспользовавшись его болезнью.

— А что с ним?

Разведчик фыркнул.

— А кто его знает. Видимо, сожрал кого-то не совсем свежего. Кажется, заболел не один он. Остальных убили, а ему удалось уйти с личной охраной.

— Выходит, мы проделали весь этот путь зря?

— Нет. Новый вождь еще более крут. Племя больше ни с кем не хочет сотрудничать. Теперь у нас совсем нет выбора.

— А если это все же ловушка? — настойчиво повторил Джаг.

— Нет. Перед лицом смерти человек никогда не лжет. Сейчас мы для него — последняя надежда отомстить. Кроме того, похоже, что все подходы к Палисаде заминированы.

— А как мы найдем эту подземную галерею?

— Серасальмо все подробно объяснил мне, тут особых проблем нет. Зато у нас появились проблемы с Бумером.

— Где он? С ним что-нибудь случилось? — встревожился Джаг.

— Нет, но он заявил, что ни за что на свете не полезет больше ни в какую шахту. После аварии, которую ему пришлось пережить, он категорически отказывается спускаться под землю. Думаю, что даже после своей смерти он попортит немало крови тем, кто будет его хоронить!

— В таком случае, ему не надо ничего говорить, и все будет нормально.

— Да, только что будет в критический момент? Неужели ты думаешь, что тебе удастся убедить его, будто подземная галерея — это коридор борделя.

Джаг поморщился.

— А может, его напоить? — предложил он.

— У нас есть довольно мерзкое пойло, а питок из него — никудышный. Боюсь, мы не сможем привести его в чувство в нужный момент.

— А какова длина штольни? Где она выходит на поверхность? И вообще, она проходима или нет?

— Проходима, — заверил Джага разведчик. — Можешь мне поверить, об этом я поинтересовался в первую очередь. Серасальмо утверждает, что штольня завалена только перед самым выходом на поверхность уже на территории крепости. Вход в штольню, по его словам, надежно скрыт валунами и кустарником, пробраться в нее не составит труда.

Кавендиш поднялся с поля и вслед за Джагом вышел из хижины. Медленно наступала ночь. На горизонте виднелся только краешек багрового солнечного диска. На востоке же небо скрыли мрачные тяжелые тучи, и со стороны озер потянуло ночной свежестью.

Все члены штурмовой группы были на месте, и каждый занимался своим делом. Квапав, белея широкой повязкой поперек живота, сидел на корточках рядом с Логаном и восхищался пулеметом, с которым тот нянчился, как с новорожденным.

Джаг заметил несколько новых лиц. Это были местные жители, вернувшиеся после уничтожения банды Серасальмо. Они готовили пищу и расставляли различные блюда на длинную красную скатерть, расстеленную прямо на земле.

— Ты видишь, всегда кто-либо остается, — заметил Кавендиш. — Они сбежали, но вернулись назад, когда все стало спокойно, и теперь просто боготворят нас.

— Лучше бы они дрались с каннибалами, — ответил Джаг.

— Бой — это не их стихия. Они мирные люди, большинство из них раньше жили в Палисаде. А когда пришло Костяное Племя, им пришлось покинуть город и устроиться здесь.

— А потом, когда сюда прибыл Серасальмо, они снова сбежали.

— История — это вечное повторение пройденного, — пробормотал Кавендиш.

Джаг отрицательно покачал головой.

— Если мне удастся избавиться от Шагреневой Кожи, то больше никто и никогда не сделает из меня раба! — отчеканил он.

Проведя ночь в камышах, отряд выступил рано утром: всем хотелось поскорее выбраться из болот и ощутить под ногами твердую почву.

Перед отправлением Кавендиш зашел в хижину, чтобы взглянуть напоследок на Серасальмо. Бывший вождь Костяного Племени умер ночью. Кто-то помог ему переступить порог ада, перерезав глотку от уха до уха.

Кавендиш уже вставил ногу в стремя, собираясь вскочить в седло, когда увидел, что к группе его бойцов приближается Квапав, в сопровождении оставшихся в живых жителей озерной деревушки. Юноша полностью преобразился. Теперь его тело украшала красно-черная боевая окраска. Ноги он обернул тряпками и лианами, обрезал волосы под горшок и выкрасил их спереди красным воском. Какой-то предмет, отдаленно напоминавший швабру, был прикреплен к широкому полотняному поясу красного цвета, прикрывавшему рану. Вокруг глаз юноши была грубо намалевана черная полумаска, а сам он весело подпрыгивал на месте, как беззаботный ребенок.

— Чего он хочет? — удивленно спросил Кавендиш.

— Мне кажется, он собрался сопровождать нас, — с улыбкой ответил Джаг. — Он хочет стать вождем своего народа и войти с нами в Палисаду, чтобы вернуть мощи какой-то святой, которую почитали все жители Сьерры. Квапав знает, где они закопаны. Он утверждает, что добыв эти святыни, вернет честь и лицо своего народа.

Несколько озадаченный, Кавендиш обвел взглядом своих компаньонов, ожидая их реакции на появление неожиданного подкрепления. И поскольку никто не возразил против участия Квапава в походе, разведчик заявил:

— Ладно, пусть идет, если ему так хочется. По крайней мере, он составит компанию Спиди!

Его слова потонули в возгласах одобрения, и колонна, наконец, тронулась в путь.

Погода резко изменилась. Стало пасмурно и похолодало, хотя температура упала всего на пару градусов.

Засада, устроенная каннибалами, никак не пошатнула моральный дух небольшого отряда, наоборот, она сплотила людей и заставила их поверить в свои силы. Но настоящую радость вызвало сообщение о том, что не придется тащить на себе лодки, какими бы легкими они не были.

Чтобы избежать ненужных проблем, Кавендиш помалкивал о происшедших изменениях в плане похода, и никто из отряда не настаивал на том, чтобы он выложил все карты сразу. Для этого еще будет достаточно времени. К тому же, все были убеждены: разведчик знает, что делает.

К полудню отряд добрался до первых отрогов горного хребта. Кавендиш дал команду остановиться, чтобы отдохнуть и заморить червячка. Здесь же предстояло расстаться с лошадьми, и члены группы начали перераспределять груз, главным образом, взрывчатку Бумера. У всех груз должен был быть примерно одинаковым. Отряд потерял Салтилло, но Квапав настоял, чтобы его доля ноши досталась ему. Закончив подгонку снаряжения и закрепив оружие так, чтобы оно постоянно было под рукой, отряд под предводительством Кавендиша вышел на штурм крутых горных склонов.