— В принципе, ты похож на кита, выброшенного на берег, — процедила она сквозь зубы. — Тебя надо поливать каждые десять минут, чтобы не лопнула шкура.

Джаг пожал плечами. Осознание своей уязвимости давило на него тяжелым грузом. Он стал слабым, ненормально чувствительным к жаре и сухости.

— Я провожу тебя до порога твоей новой обители, — продолжала подтрунивать Джедия, когда он был готов. — Это все, что я могу для тебя сделать. С помощью Жемчужины ты сумел доставить мне удовольствие. Малышка тоже осталась довольна тобой, а такое случается редко. Она крепкий орешек!

Они вышли из каземата, и Джагу показалось, что он попал в сушильную печь. Солнце опустилось ниже, но его лучи жгли все так же немилосердно.

Во дворе два тритона, которых держала на поводке одна из охранниц, рванулись в сторону Джага, и амазонке пришлось приложить всю свою силу, чтобы сдержать их. Разъяренные монстры скребли когтями песок и щелкали челюстями. Увидев испуганное лицо Джага, Джедия рассмеялась пронзительным смехом.

— Как видишь, они ненавидят пленников! — сказала она. — И особенно таких красавчиков, как ты. Но мне кажется, что в действительности они просто ревнуют. Смешно, правда? Ящерицы устраивают сцену ревности! Умереть можно со смеху…

Они дошли до входа в основную галерею, и Джедия передала Джага другой охраннице, вооруженной ручным пулеметом на треноге, который она держала в руках без видимого напряжения.

— До следующей встречи, дорогой, — хохотнула Джедия. — Работай хорошо! Собирай для нас побольше прекрасных жемчужных пузырьков, и ты сможешь возвратиться и развлечь нас… если будешь еще на это способен и тебя не испугает дневной свет!

Джаг хотел было резко ответить, но смиренно промолчал, торопясь покинуть этот ужасно сухой, враждебный мир.

Тоннель поглотил его и сразу же наступило облегчение. Остальные заключенные были уже там, ожидая посадки в клеть подъемника.

Кабина пошла в глубь темного колодца.

Как только наступил кромешный мрак, Джагу сразу стало лучше. Не превращается ли он в существо тьмы? Не делает ли из него подземная жизнь больного, не переносящего ни свежего воздуха, ни солнца? Такое предположение вызвало у него дрожь во всем теле.

Подъемник остановился, и он последовал за своими товарищами по несчастью.

Лагерь был погружен в атмосферу безделья. Тут и там лежали мужчины, беспрерывно прикладываясь к бутылке водки и медленно погружаясь в мрачное состояние опьянения. Никто не заговорил с ними, не попросил рассказать об их похождениях в самых подробных деталях.

Создавалось впечатление, будто это никогда их не интересовало, будто они всегда были выше этого.

Джаг ощутил неприятное покалывание в желудке. В любой тюрьме на них буквально набросились бы собратья по несчастью, жадные до скабрезных рассказов. Здесь ничего подобного не произошло. Каждый оставался на месте, замкнувшись в своем одиночестве. Они едва ли поднимали голову, чтобы взглянуть на прибывших, когда те проходили мимо.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Джаг начал разыскивать Кавендиша. Не найдя его в палатке, он инстинктивно направился к озеру. Ему потребовалось не более двух минут, чтобы обнаружить разведчика.

Почти голый, свернувшись в позе зародыша, он спал в яме, заполненной водой.

Больше разозленный, чем напуганный, Джаг принялся тормошить его до тех пор, пока тот не проснулся.

— А! Это ты, — узнав Джага, пробормотал Кавендиш. — Уже вернулся?

— Черт возьми! — вспылил Джаг. — Ты потерял голову или что? Какого черта ты забрался в эту яму? Ты не мог спать в спальном мешке или гамаке?

Приподнявшись, разведчик нахмурил брови, осмотрелся вокруг, затем внимательно посмотрел на свое покрытое грязью тело. Казалось, он был удивлен не меньше своего товарища.

— Черт возьми! — растерянно воскликнул он. — Что такое? Я даже не помню, как попал сюда! Неужели кто-то решил подшутить надо мной? Если это шутка, то я не вижу в ней ничего веселого!

Взяв Кавендиша за руку, Джаг помог ему выбраться из мутной воды.

— Происходят странные вещи, — пробормотал он, поддерживая разведчика, который шатался как пьяный. — Когда я был наверху, я испытывал странные ощущения…

Кавендиш с удивлением посмотрел на него.

— Что еще?

— Чувство отвращения к пространству, к пустыне… Я думал лишь об одном: возвратиться сюда и нырнуть… Плавать в тоннелях, плавать и плавать… всегда.

Кавендиш долго качал головой.

— Это удивляет меня лишь наполовину, — пробурчат он. — Когда девушки выбрали тебя, я испытал чувство облегчения. Я был счастлив, что мне не придется покидать пещеру. И это говорю тебе я, человек, который не пропускал мимо ни одной юбки!

— Это еще не все, — прервал его Джаг. — Снаружи мне показалось все ужасно сухим. К тому же я подслушал один разговор, полный странных намеков.

— Это все проделки паразита! — категорично высказался Кавендиш. — Ты в это можешь не верить, но все исходит от него. Он уничтожает, пожирает нашу личность, превращая нас в подобие зомби! Еще немного, и мы станем такими же, как и все остальные. Ты только посмотри на них, это же живые трупы. Вот кем они стали! Ни о чем другом не думают, только бы напиться где-нибудь в темном углу! Чем больше мы ждем, тем в большую зависимость от медуз попадаем!

— Сейчас мы ничего не сможем предпринять, — остудил пыл разведчика Джаг. — Выбраться наверх чертовски тяжело. И даже, если удастся это осуществить, игра не стоит свеч, так как вокруг полно охранниц, а вся территория простреливается пулеметами. Не следует забывать и о тритонах. Двое из них чуть не разорвали меня…

— Может быть, ты был не слишком любезен с ними? — хохотнул разведчик.

— Как это?

— Я… я не знаю… Может быть, они поздоровались с тобой, а ты не ответил, и они обиделись?

Джаг раздраженно пожал плечами. Затем, не сговариваясь, они направились к палатке-столовой и налили себе по большой кружке пива.

Прошло немного времени, и от отдыха осталось лишь одно воспоминание.

На следующий день счастливые Джаг и Кавендиш с наслаждением погрузились в воду озера и отправились в лабиринты многочисленных галерей, разыскивая газовые шарики.

Поглощенные работой, они быстро забыли о своих треволнениях. Ничто для них не было более важным, чем кипение прозрачных пузырьков, вырывавшихся из глубин метеорита. Они испытывали настоящую дрожь сладострастия, дотрагиваясь до хрупких гроздей, готовых взорваться в любую секунду.

Спустя несколько дней произошел несчастный случай, нарушивший очарование водной гармонии.

Один из ныряльщиков обнаружил щель, из которой вырывались пузырьки, имевшие странный голубоватый цвет. Соблазнившись, он решил набрать их полную сетку, чтобы заслужить похвалу Джетро.

Когда он вынырнул на поверхность и вышел на берег, его добыча, не выдержав резкого перепада давления, лопнула у него в руках с громким треском.

К несчастью, ныряльщик вдохнул высвободившийся газ. Последствия были настолько же впечатляющими, насколько и отвратительными.

Спустя несколько часов после взрыва пузырьков, живот ныряльщика вздулся, как у рыбы-шара, а затем лопнул от лобка до грудной кости. Клочья внутренних органов разметало далеко в стороны с невероятной силой давления.

— Такое я вижу впервые, — пробормотал начальник участка. — Чтобы никто больше не притрагивался к этим голубым пузырям! Это сверкающая смерть, и не более того!

Обескураженные ныряльщики отпрянули от разорванного трупа. Запах падали постепенно заполнял атмосферу.

— Может быть, из этих голубых пузырей рождаются рыбы-шары? — высказал предположение Кавендиш. — К несчастью, наши тела не могут растягиваться до такой степени, как у них. Надо быть резиновым, чтобы выдержать это!

— Вы видели? — спросил Кип. — Он словно проглотил гранату с выдернутым предохранителем, и она взорвалась у него в животе. Ну их ко всем чертям, эти голубые пузырьки!