Из сладостного забытья Джага вывела острая, резкая боль. Ему снилось, будто он пересек Соляную Пустыню и наконец-то вышел к морю, о котором так много слышал от Патча. Оставалось преодолеть последнюю дюну, чтобы увидеть эту желанную живую воду.

До слуха Джага уже доносился плеск волн, как вдруг он очнулся и мгновенно переместился в кошмар реальности.

Три тигрицы окружили пленников, и старуха приставила острие сабли к горлу Джага.

— Тебя и выстрел пушки не разбудит, — проворчал Кавендиш. — А я полагал, что ты проснешься даже от шороха листьев. Ты не забыл, где мы находимся?

— Из нас двоих ты — разведчик, — огрызнулся Джаг. — И именно ты должен был все хорошенько проверить, прежде чем мы сунулись сюда.

— Я и проверял, но выбрал неверную тактику.

— В следующий раз выберешь другую, если сможешь! Кстати, это тебе пришла в голову мысль провести ночь под крышей! Доволен результатом?

— Издеваешься? — прошептал Кавендиш.

— Если бы ты не таскал с собой свои побрякушки, мы были бы уже далеко!

При упоминании о седельных сумках, наполненных золотыми изделиями, изъятыми из вагонов Империи на Колесах, Кавендиш нахмурился. Решив прекратить словесную дуэль с Джагом, дабы не обострять отношений, он замолчал. Было очевидно, что сумки уже распотрошены, а ценности изъяты. Поэтому не было смысла вспоминать о них.

— А ну тихо, красавчики! — проворчала старуха, отступив на шаг и поводив длинной саблей перед лицами пленников. — Не распыляйте понапрасну свою драгоценную энергию. Поберегите ее для более интересного занятия. Я права, девочки?

Она повернулась к Кавендишу.

— Думаешь, тебе удалось всучить нам сукно вместо шелка? Мы не настолько наивны! Мы сразу поняли, что это золото, да только плевать мы на него хотели! Здесь оно не имеет цены. Его никому не продашь и за него ничего не купишь. Золото нельзя съесть, и оно не согревает! Ваше золото нам ни к чему, запомните это!

Повернув голову, она глянула в сторону Гарри, который сидел у камина, и негромко добавила:

— У вас есть кое-что получше, что везде и всегда имеет цену…

Снова обратившись к пленным, старуха резко скомандовала:

— А теперь раздевайтесь и побыстрее!

— Но здесь вовсе не жарко, промолвил Кавендиш. По-моему, это просто неразумно.

— Нет, вы только послушайте его! Умничать вздумал? Ты что, на светском приеме? Ну-ка, девочки, принесите что-нибудь согревающее! А вы оба раздевайтесь догола, иначе я с вас живых шкуру сниму!

Двумя точными взмахами своей сабли она распорола кожаные куртки Джага и Кавендиша.

Испуганно переглянувшись, пленники принялись раздеваться.

— Снимайте все! — разъяренно потребовала мегера.

Две другие хищницы, вернувшись, с интересом следили за происходящим. Видимо, по случаю торжественности момента, на их лицах появилось важное выражение. В полной тишине раздавались лишь шуршание одежды мужчин и прерывистое дыхание женщин.

У Джага было меньше одежды, и поэтому он разделся первым. Теперь взгляды всех женщин были прикованы к нему. Несомненно, тело Джага произвело на них впечатление.

Обнаженный Джаг походил на дикого хищного зверя. Не даром Патч дал ему такое имя. Слово «Джаг» являлось уменьшительно-ласкательной формой слова «ягуар». Мускулистый мужчина и впрямь был похож на этих огромных кошек, каждое движение которых наполнено грацией и мощью.

Тренировки и огромные нагрузки постепенно закалили его и превратили в сильного и прекрасного зверя. На формирование атлетической фигуры Джага оказали влияние и длительная работа под ярмом, когда он был рабом у фермеров, и переноска тяжестей, и выкорчевка пней, и многое-многое другое. Прекрасно развитые мышцы Джага перекатывались под кожей, словно стальные бугры. Его плечи, грудь, спина, мощные бицепсы и сильные ноги являли собой эталон силы и красоты. Казалось, Джаг пребывает в постоянном напряжении и в любой момент готов, словно зверь из засады, совершить стремительный прыжок.

Кавендиш также имел хорошо развитую мускулатуру, но в сравнении с Джагом явно проигрывал.

— Так, теперь садитесь и пейте то, что мы вам приготовили! — велела старуха.

Перед ними поставили две большие кружки. Кавендиш, немного осмелев, попросил:

— Дайте тогда и поесть чего-нибудь. Хоть самую малость.

Но старуха отрицательно замотала головой.

— Перед едой нужно выпить! Обслужи их, Дотти.

Оказывается, так звали третью фурию, которую почти все время бил сильный кашель.

Дотти присела между мужчинами, держа в руках котел и половник, а Кристаль встала за ее спиной с ружьем на изготовку.

Зачерпнув из котла какой-то черной жидкости, Дотти вылила ее в кружку Кавендиша. Без особого энтузиазма разведчик поднес кружку к лицу, понюхал содержимое, но, похоже, так и не понял, что же ему налили.

— Слишком горячо, — пробормотал он, желая выиграть время.

— А это полагается пить горячим, — парировала старуха.

Нерешительность Кавендиша вызвала у Дотти усмешку. Черный цвет пойла напомнил Джагу детство, когда он и его дружки, желая перебить голод, сосали кусочки угля.

— Что это такое? — заволновался Кавендиш.

— Тонизирующее средство! — захохотала старуха. — Давай, пей, это совсем не опасно! Или ты боишься, что тебя отравят? Дотти, покажи ему!

Взяв в руки кружку, Дотти прильнула к ней губами и отпила глоток зелья.

— А теперь ты! — скомандовала старуха.

Кавендишу ничего не оставалось, как подчиниться. Кончиками губ он осторожно втянул в себя немного жидкости. Первое мгновение он не чувствовал ничего особенного, а потом вдруг в его желудке словно взорвалась бомба, начиненная перцем. Через секунду Кавендиш вообще перестал ощущать собственное тело, как будто ему ввели лошадиную дозу анестезирующего препарата. Острая боль пронзила его желудок и моментально разлилась внутри раскаленным свинцом. Глаза Кавендиша стали вылезать из орбит, лицо побагровело, потом стало фиолетовым и, наконец, позеленело. Откинувшись назад, разведчик широко раскрытым ртом пытался глотнуть свежего воздуха. Его усилия в любом случае были обречены на неудачу, поскольку в помещении свежего воздуха просто не было — повсюду стоял жуткий смрад. На лбу Кавендиша выступили крупные капли пота.

— Ишь, как его скрутило с непривычки! — удивилась старуха.

— Что с ним? — беспокойно спросил Джаг. — Чего вы ему налили?

— Да ерунда! — беззаботно отозвалась старуха. — Спирт, настоянный на кое-каких кореньях. Неприятно только вначале, потом это проходит. Прекрасное средство от холода. Здесь не пьют ничего другого. Напиток успокаивает нервы и убивает микробов! Может, налить еще? — обратилась она к Кавендишу.

Тот отрицательно замотал головой. Джаг хотел было приподняться, но в лоб ему тут же уперлось дуло ружья, а в грудь — острие сабли.

— Он выпьет еще раз, а потом ты! — отчеканила старуха. — Дотти, действуй!

Дотти вставила между зубов Кавендиша металлическую воронку и вылила туда все содержимое кружки. Затем она зажала ему нос и заставила проглотить напиток.

— Теперь твоя очередь, красавчик! — загоготала старуха, пожирая Джага глазами.

У Джага пересохло в горле, и он бросил взгляд на Кавендиша. Тот, закатив глаза, дрожал, словно заяц в петле. Глубоко вздохнув, Джаг глянул на старуху, протянул кружку и, когда ему налили, залпом выпил все до дна.

— Я пивал и покрепче, — выдохнул он и вытер губы тыльной стороной ладони.

Через мгновение внутри у него произошел взрыв жуткой смеси, не уступающей по силе динамиту или нитроглицерину. Джаг без чувств откинулся на спину.

После ожога, вызванного солидной порцией спирта, по всему телу стало разливаться приятное тепло.

Плывя в наркотическом тумане, Джаг испытывал лишь одно желание — раствориться в нем без остатка. Внезапно вся его внутренняя энергия сфокусировалась в области половых органов, вызвав сильнейшую эрекцию.