По «доброй воле» Грунин написал рапорт о переводе в уголовный розыск. Несколько позже как-то однажды в частной беседе начальник ОВД раскаивался: вот, мол, как мы негоже тогда с вами, Грунин, поступили. Вас бы надо повышать по службе, а мы понизили в должности. Незамедлительно последовал ответ: «Не только «срубили» и понизили, но еще и унизили…». Но, как говорится, Бог терпел и нам велел. А раскаяние начальника «С» было всего-навсего лишь лицемерием.
Опер Грунин сразу припер двух начальников к стенке. Он написал рапорт о поступлении в ВУЗ. Потому как снят был с должности за отсутствие диплома о высшем образовании. И вот тогда обнажилось подлинное лицо корыстников. Их неприязнь к Грунину выпирала из всех чиновничьих пор. Они на удивление проявили полное единодушие и категорически отказались выдать служебную характеристику. Такой документ требовался при поступлении в ВУЗ. На рапорте сам начальник городского отдела внутренних дел наложил резолюцию. Нет оснований предполагать, что начальник писал резолюцию в нетрезвом виде (состоянии). Но и трудно поверить в то, что эту резолюцию писал трезвый человек.
Извлечем из архива рапорт Грунина и полностью процитируем резолюцию. «Характеристике на руке не даются. Характеристика будет дане по запросу институте». Руководство горотдела. Подпись. А. Кудрин. 28.IV.63 г. Во как!!
Старший лейтенант Грунин умел переносить все тяготы и неудачи по службе. Будучи в новом качестве, он не потерял как офицер своей чести и офицерского достоинства. «Зеленый» офицер осознавал свое понижение по служебной лестнице так: на живом человеке любая душевная рана все равно заживет. Хотя на новой сыскной работе бывшему обэхээснику пришлось все начинать почти с нуля. Но и тут офицер-пограничник работал с полной отдачей сил, забыв все служебные перипетии.
В кабинете опера Грунина частенько горел свет далеко за полночь. Сыщик Грунин не остудил свое сердце на новой работе, он по-прежнему наращивал оперативное мастерство. Именно в уголовном розыске проявились высокие нравственные качества, трудолюбие и абсолютная неподкупность молодого сыщика. Опер Грунин и здесь оказался с чистыми руками, холодной головой и горячими сердцем.
Неслучайно местная печать изредка морально поддерживала опера Грунина. Нашего героя любили читатели местной газеты, так как он тоже изредка писал статьи и интересные фельетоны. Адресные публикации, конечно же, имели воспитательно-профилактическое воздействие на лиц конфликтующих с уголовным законом. Великий оптимист Грунин очень быстро освоился на новой работе, тут он тоже не оказался третьим лишним. В уголовном розыске очень скоро раскрылись его колоссальные потенциальные возможности и незаурядные способности. Ревностно, но честно сослуживцы в частных беседах признавались. По их оценкам сама природа создала сыщика Грунина для милиции. В характере этого деревенского парня сформировался высокий принцип человеческого гуманизма. Не потому ли любой честный милиционер, защищая своих сограждан, действует так: сам погибай, а людей выручай. Поэтому очень часто про себя и вслух сыщик Грунин говорил: «Чужая беда — моя беда, чужая боль — моя боль». Это было кредо его жизни.
А жизнь в уголовном розыске шла своим чередом. Опер Грунин на этой работе тоже не утонул, он очень быстро освоил азы уголовно-розыскной службы. Хотя, в отличие от ОБХСС, данная работа имела свои специфические особенности. По меткому выражению оперативников, здесь в УР сыщик идет от преступления к преступнику… Совершилось преступление — сразу же по горячим следам начинай розыск преступника и похищенного.
Всегда неочевидные преступления раскрывать нелегко, а порой очень и очень сложно. Но тут, как говорится, волка ноги кормят… Сыщик работает с утра до ночи, и все время в бегах. Криминогенная обстановка в районе была всегда напряженная и до крайности сложная. Оперативников на весь район насчитывалось ни много ни мало, а всего — два человека. Получалось как у Некрасова: всего мужиков-то два человека, отец мой да я. Но сеймовские сыщики как-то все-таки справлялись со своими обязанностями.
Однако нельзя не заметить, что в этой службе имелись свои тонкости. Труд любого оперативника оценивался по проценту раскрываемости совершенных преступлений. Сама жизнь, а по существу порочная система отчетности, вынуждала многих сотрудников давать липовые проценты. Появилась, как раковая опухоль, милицейская болезнь — процентомания. Таким недугом хворала вся милиция. Преступления укрывались по-черному. Липу гнали в центр большие и маленькие начальники. В круговерти процентовой болезни оказалась и Сеймовская милиция. Частенько грех на душу брал старший опер Хмырев. «Глухари» надолго оседали в сейфах оперативных сотрудников или по неопределенной случайности оказывались в мусорных ящиках. Сыщик Грунин не терпел ложь и обман. Беззаконие ему было не по нутру. За что на него обрушивался большой гнев большого и маленького начальства… Как-то раз в кабинете уголовного розыска разразился целый скандал. Опер Грунин предъявил счет своему старшему коллеге и потребовал прекратить укрывать преступления. Так этот старший по должности сослуживец орал на весь кабинет:
— Скажи мне, опер, а кто, ну, скажи, кто будет раскрывать преступления?.. Кто?
Незамедлительно последовал ответ:
— Я, товарищи начальник. Я буду раскрывать.
Но как всегда за честный и принципиальный разговор опер Грунин теперь надолго попал под «колпак» своего руководства (начальства). Все успехи оперативника очень долго оставались в тени: или они просто замалчивались или просто их никто не замечал. Хотя успехи в оперативно-служебной деятельности молодого сыщика были всем очевидны. Но не за деньги, не за эполеты и благодарности служил Грунин. Главное в его службе было не личные блага, а защита каждого человека, попавшего в беду. Защищал опер Грунин любого потерпевшего по совести и только строго по закону. В производстве оперативного уполномоченного находились разные уголовные дела, и ни по одному из них не допускалось беззакония и произвола. Вот почему никогда в работе сыщика Грунина не обнаруживалось (не фиксировалось) брака на всех стадиях следственного процесса.
Может, эта наработанная практика окажется кому-то полезной. Описать все оперативно-следственные дела просто невозможно. У автора не хватит ни времени, ни самой жизни. Его естественная жизнь на белом свете тоже ограничена временными рамками, а вообще жизнь человека на земле — это одно мгновение. Итак, давайте вернемся к нашему главному криминальному сюжету…
Посыльный дежурного по райотделу рано утром разбудил семью Груниных. Дежурный сержант сообщил очередную новость о «ЧП». Из краткой информации явствовало: прошедшей ночью на улице Профсоюзная подломали ларек. Сыщик Грунин немедленно принял решение: «раз случилось «ЧП», надо немедленно выезжать самому лично».
В быстром темпе Грунин накинул на себя пальто, затем положил в папку необходимые бумаги и, не теряя ни одной минуты, сразу же выехал на место происшествия. Поиск по горячим следам обычно заканчивается успехом сыщиков. Как повезет оперативнику на этот раз — покажет время… Уже минут через тридцать сыщик Грунин внимательно осматривал место происшествия. Что натворили «ночные» гости в ларьке, вряд ли подлежало описанию. Ларек, что находился поблизости от магазина №25, был полностью разграблен. У входа в помещение валялась целая гора набитой стеклянной посуды. Тут же, в ларьке, стояла целая лужа спиртного. На полу в хаотичном беспорядке валялись пряники, конфеты, рассыпанный из мешка сахарный песок… Это была не только кража, но еще и дерзкое хулиганство. По существу — настоящий разбой.
На место происшествия прибыл дежурный райотдела вместе с продавцом и ревизорами. Каждый из прибывших делал свою работу. Почти всю первую половину рабочего дня опер Грунин очень тщательно осматривал место происшествия (киоск магазина №25). Но никаких зацеп в ходе осмотра так и не обнаружилось. Вся работа шла на холостом ходу. Коэффициент полезного действия был пока что нулевой. Как тогда выражались оперативники: опер Грунин пинал почти весь день воздух. Такое очень часто бывает в сыскной работе.
