Щеки охотницы заполыхали.

«Рассуждай логически! – приказала она себе. – Супруг Этейн, созданный для нее Эпоной, был кентавром. Возлюбленная Богини не удивится, узнав, что кентаврийка возжелала человека. Она должна понимать, что ее сын – очень любвеобильный мужчина. Все знают, что Кухулин редко спал в одиночестве, до того как влюбился в Бренну. Избранная не будет строго судить меня за то, что я наслаждалась поцелуем, который вернул на место душу воина. Но что подумает Этейн, если узнает, что я не перестала после этого жаждать ее сына? Нет смысла беспокоиться об этом. Перестань!..»

 Так Бригид приняла решение.

«Если Кухулин все еще думает, что желает меня, то я обращусь к Эльфейм за разрешением отправиться на время в замок Стражи. К тому моменту, когда я вернусь, страсть воина уляжется. Он, несомненно, найдет себе обычную женщину, которая будет счастлива разделить с ним ложе. Конечно, остается вероятность, что сегодня, когда я вернусь в замок, Кухулин опомнится. Возможно, он даже будет волноваться о том, как я отреагирую, увидев его снова. Я постараюсь вести себя непринужденно, уверю его в том, что произошедшее между нами ночью не затронет нашу дружбу. Я просто притворюсь, что не чувствовала ничего, кроме мимолетного желания, поскольку мы были увлечены интимным актом поиска души. Может быть, мы даже посмеемся над этим за кубком превосходного вина Этейн».

При мысли о подобном обмане кентаврийка почувствовала отвращение. Она ненавидела нечестность. Ложь была противна ее природе. Но Бригид не могла позволить себе потерять дом и покой, который обрела в замке Маккаллан, из-за невозможной любви.

Треснула ветка. Охотница инстинктивно замедлила движения, понюхала ветер, который мягко дул ей в лицо, и поморщилась.

«Кабан!.. От этих животных всегда отвратительно пахнет грязью и яростью».

Она вытащила из колчана стрелу и почувствовала, как неподвижное одеяло укутывало ее беспокойные мысли. Теперь кентаврийка знала, что делать.

«Я убью кабана, воздам хвалу Эпоне, пославшей мне добычу, потом займусь его свежеванием и отнесу мясо в замок. За всеми этими делами у меня не будет времени думать о Кухулине. Я приняла решение. У нас с воином не может быть будущего. Поэтому я буду защищать себя и свое место в замке Маккаллан, всячески отрицать, что испытываю к нему чувства. Когда-нибудь эти мои слова станут правдой».

Как она и думала, кабан нежился в грязи на берегу небольшого ручья. Опытная охотница, которой помогала сила, живущая в ее крови, совершенно беззвучно подкралась как можно ближе к зверю, который так и не заметил, не почуял ее. Когда он перекатился и приподнялся, она спустила тетиву. Стрела запела и помчалась к своей цели. Когда она вонзилась в кабана, лес взорвался страшным воплем боли. Охотница бросилась вперед прежде, чем крик стих. Бригид перебралась через ручей туда, где лежал кабан, и задохнулась от ужаса.

На грязной земле лежал ворон. Из его груди торчала окровавленная стрела.

 – Мама! – закричала она, опускаясь на передние ноги около птицы, бьющейся в агонии.

«Отомсти за меня!» Бригид мысленно услышала этот крик, и птица тут же стихла, ее глаза подернулись белесой смертной пленкой.

Недрогнувшей рукой кентаврийка коснулась черных перьев, пропитанных кровью. В тот миг, когда она дотронулась до ворона, он исчез. Бригид увидела, что стоит на коленях рядом с мертвым кабаном.

 – Эпона, что это значит? Что произошло?

Богиня не отвечала. Кентаврийка почувствовала себя одинокой и покинутой, но склонила голову и проговорила традиционные слова, чтобы почтить дух убитого кабана. Она освежевала тушу, потом связала ее, чтобы примести в замок Маккаллан. Все это время охотницу переполнял дикий, необъяснимый страх.

 – Бригид! Бригид! Бригид! Я тебя видел! – заверещал Лайэм, как только она вошла в ворота замка.

 – Парень прождал все утро, – сообщил сверху стражник.

Кентаврийка попыталась избавиться от тревоги, которая начала преследовать ее в лесу, выдавила напряженную улыбку и спросила:

 – Он хотя бы ждал спокойно?

Улыбка стражника говорила сама за себя.

 – Я не знал, что в замке надо вести себя тихо, – пробормотал Лайэм, стараясь шагать в ногу с охотницей.

Его глаза округлились, когда он увидел тушу, завернутую в кожу, к которой были привязаны веревки. Этот груз Бригид тащила за собой.

 – Кого ты добыла?

 – Скажи мне сам, – ответила кентаврийка. – Нет! – резко остановила она мальчика, который попытался было заглянуть под упаковку. – Используй обоняние.

 – Но я не... – начал он, но один-единственный взгляд охотницы успокоил его. – Я должен использовать обоняние, – повторил Лайэм.

 – Хорошо. Попытайся узнать, кто это, пока мы идем на кухню.

 – Мне нравится кухня. Там всегда хорошо пахнет. А еще мне нравится Винни. Она очень симпатичная, у нее красивые рыжие волосы и... – Бригид метнула на мальчишку сердитый взгляд, он запнулся и тут же согласился: – Я буду нюхать животное.

Бригид отвечала на дружелюбные приветствия членов клана, пока шла по поросшей травой дорожке к задней двери кухни. Она не боялась неожиданной встречи с Кухулином, потому как знала, что его нет в замке. Кентаврийка не могла понять, откуда ей это было известно. Она просто чувствовала отсутствие воина.

«Хоть одна хорошая новость», – подумала Бригид и поняла, что ее терпение вскоре лопнет, если ей придется так часто сталкиваться с миром духов.

Кентаврийка стиснула зубы. Она хотела быть только охотницей, жить спокойно, приносить в замок добычу и вести безопасное, предсказуемое существование.

Едва войдя через калитку в огород, Бригид заметила, что несколько крылатых подростков склонились над грядками трав и овощей. Они что-то вскапывали, пропалывали и поливали.

Не успела она удивиться тому, что им удалось убедить сверхбдительную Винни пустить их в драгоценные огороды, как Лайэм защебетал не хуже целой стаи неугомонных весенних птиц:

 – Он пахнет как... как... как... – Мальчишка набрал в грудь побольше воздуха и выпалил: – Он пахнет грязью и яростью!

Бригид остановилась, посмотрела на него и спросила:

 – Что ты сказал?

Он зашаркал когтистыми ногами по траве, потом повторил:

 – Он пахнет грязью и яростью.

 – Откуда ты знаешь?

Лайэм взглянул на нее своими огромными глазищами, пожал плечами, слегка вздрогнул, когда шевельнул перевязанным крылом и ответил:

 – Я не знаю. Просто ощущаю это, когда нюхаю. Неправильно, да?

 – Нет, – сказала она. – Это абсолютно правильно. От кабанов всегда пахнет грязью и яростью. – Мальчишка готов был победно запрыгать вокруг нее, но Бригид взяла его за руку. – Успокойся и закрой глаза.

Удивительно, но мальчик действительно слушался наставницу. Он замер и зажмурился.

Кентаврийка огляделась. Крылатые дети были так заняты посадкой и прополкой растений, что ничего вокруг не замечали. По крайней мере, в данную минуту они с Лайэмом не привлекали к себе внимания.

 – Сделай глубокий вдох и медленно выдохни. Три раза, – сказала она, внимательно глядя на него.

Он сделал, как велела охотница.

 – Теперь отчетливо представь себе кабана в лесу.

 – Я не знаю, как он выглядит, – нерешительно признался мальчишка.

 – Неважно. Тебе надо представить себе не само животное, а всего лишь его запах. Сумеешь? – (Он энергично закивал.) – Думай о том, как пахнет кабан, о лесе. Ты будто ищешь там животное с запахом грязи и ярости. Теперь скажи мне, что ты видишь.

Лайэм сосредоточился так, что его брови сошлись вместе. Потом он удивленно вскинул их и ответил:

 – Я вижу яркий красный, пятнистый свет!

Бригид не верила своим ушам. Мальчик обладал душой охотника. Бригид улыбнулась.

«У меня появился крылатый ученик, который кажется больше кентавром, чем фоморианцем. Я люблю мужчину-человека. – Она засмеялась. – При этом мне еще хотелось несложной жизни? Очевидно, у Эпоны на мой счет имеются другие планы».