— Подожди, — улыбаясь, перебила его Кирель, — Анриель? Это же лучший наш целитель! После королевы, конечно. Поговаривают, что он даже превосходит её в мастерстве, за что она его очень не любит. Но безнадёжных иногда присылает. Или очень важных… Но он не «голубой», как ты говоришь! Все знают, его девушка отвергла…

— Вот он и переметнулся. От этой Мариель-то. Я бы тоже поголубел с такой соседкой.

— Да нет же, серая тут ни при чём. Он был влюблён в девушку-воина, вильфарина, её звали Ориелен. Он хотел семью создать, спокойно работать. А ей всё учения да боевые искусства подавай. Грезила служением королеве, к войне готовилась, не важно с кем, хоть с тёмными, хоть с серыми. В общем, не согласилась она с ним жить, отвергла… А потом её схватили тёмные. Они иногда приносят наших девушек в жертву ради своих обрядов.

— А почему вы не возмущаетесь? — без энтузиазма спросил парень, чувствуя себя Чиполлино.

— Ну… — девушка опустила глаза, — мы тёмных тоже иногда убиваем… ради оружия. Они на стрелы могут только двеомер сна наложить, редко яда, а мы понадёжней ядами пропитываем. Так что в дальнем бою мы немного лучше… А для ближнего — оружия не хватает…

Зоопарк отсел от неё подальше.

— Он с тебя ауру хотел снять: для лечения, или ему велели. Не знаю. Но, говорят, после твоего ухода королева его вовсе с грязью смешала. Лучшего лекаря… от зависти, что ли…

Четырнадцатый сидел на траве возле своего дома. Вокруг разместились четверо светлых эльфов. Но обращался он в основном к их предводителю:

— Я могу оборачиваться плак'кйорлом и менять цвет глаз! Я могу продемонстрировать, хотя Подземные, охраняющие поляну, меня не поймут… Но на исследование тебе не дамся, целитель Анриель!

— Не беспокойся, Приближенный Четырнадцатый, демонстрации не нужно, продолжай, — ответил эльф, примиряющее подняв ладони. Похоже, это был его любимый жест. Серый почему-то подумал, что в мире Разных так делают хирурги после окончания операции. Да, частенько он проваливается во сны другого мира…

— Она собрала всех плак'кйорлов в зале для жертвоприношений. К Виден Рэндан сначала прилепили шестерых златоволосых — для получения свободной энергии для ритуала. Понимаете, когда в тело серого возвращают душу Подземного вместе с душой демона — затрачивается энергия. Арра качает её через себя. Остальные плак'кйорлы были призваны тоже помогать энергией и удерживать свободную, чтобы не развеялась. Впервые в жизни я видел в глазах полудемонов страх — им тоже хотелось жить! После их смерти настал черёд шести Наземных девушек: кровь их нужна, чтобы напитать Оберег земли. Арра пронзила каждую жертву кинжалом и опустила по капле крови в ларец с артефактом.

Она хотела раздвинуть горы, переместить их дальше в пустыню, отвоевать у песка больше территории… Оберег земли это может.

— Но мы ничего не почувствовали…

— Правильно. Потому что настоящий Оберег земли всё ещё в мире Разных!

— Но… как же?

— Это всё не важно, это всё тонкая политика. Но вы только вдумайтесь: сначала она убила шестерых серых для создания плак'кйорлов, потом этих шестерых воинов, затем ещё шесть девушек-Наземных — восемнадцать душ ради активации артефакта… И всё это превратилось в фарс, бессмыслицу! А если б у неё получилось? Что произошло бы?

— Горы сдвинулись бы…

— Да. Горы, где живут серые, сдвинулись бы, и перемололи не только всех серых, но затопили лавой предгорья и пограничные территории Наземных, ближайшие тоннели Подземных… Это было бы равносильно выигранной войне. Не только над нами, но и над природой. А природа не любит, когда так бессовестно вмешиваются в её законы. Она отомстила бы…

— Ты говоришь, будто видел всё это. Ты говоришь как эльф.

Четырнадцатый молчал, несколько мгновений изучая Анриеля:

— Клянусь: не видел. Просто хорошо учился. Не в наших школах для детей-серых. И просто очень надоело смотреть, как невинных губят ни за что.

— Уж не хочешь ли ты бросить вызов королевам? Повторить судьбу Лорешинада-отступника? Где гарантия, что, сделав свои дела, ты не уйдёшь в мир Разных, как он, не покинешь нас?

Четырнадцатый посмотрел на эльфа долгим изучающим взглядом.

Этой ночью светлые свозили Зоопарка и меч к поляне портала. Результат получился ожидаемый и никого не удивил — меч не признал парня. Тари бушевала, грозилась всех поубивать. Но прямо на поляне её застал призрачный паучок-посыльный с письмом от Арры. Тари долго читала его, о чём-то размышляла, даже успокоилась. Зоопарк заворожено следил за её действиями: она подошла к одному из деревьев, шепнула что-то, обняла, и к ней на ладони спустился большой лист. Этому листу она надиктовала сообщение, руны которого он вывел белыми лучиками. А затем она просто отпустила его, и он метнулся без ветра, по ветвям, будто мячик, которым играют в волейбол.

Королева отдала приказ охране, те разделились: одни стали собираться обратно вместе со Зверинцем, а остальные вместе с королевой отправились вовсе в противоположную сторону. Парень ничего не понимал, но его утешало лишь то, что Тари пошла пешком, а паланкин оставила ему. Он сумел сносно выспаться.

Кирель в землянке не оказалось, меч у него отобрали, он снова принялся выдумывать новую окраску старым зверям — на будущее.

Возле главного входа в пещеры Хар'ол-Велдрина к вечеру следующего дня собралась вся эльфийская привилегированная власть: титулованные жрицы тёмных, командиры и руководители колоний светлых.

Военные наскоро соорудили деревянный помост и лавочки, поднимающиеся по кругу амфитеатром. Для того чтобы попасть на помост, нужно было снаружи подняться на верхний ряд скамеек. Взобравшись, Кирель испугалась спускаться: половина мест была занята тёмными, половина — светлыми, и все смотрели на неё хмурыми, ненавидящими взглядами. И никто толком не понимал, что здесь будет… Лишь знакомая манерная фигура на помосте помахала ей рукой. При виде Бхиндорла эльфийка вспомнила свой спуск с гор к порталу и усмехнулась. Стало легче.

Когда её попросили выйти из тюремной землянки, она подумала, что её просто тихо убьют, как всех двойников. Но её накормили и повели через лес. Шли медленно, пару раз отдыхали. Но уверенности это не прибавляло: они неуклонно направлялись к входу в царство тёмных. Кирель предположила, что всё-таки послужит жертвой, и уже свыклась с этой мыслью, но снова оказалась не права.

Это был Суд.

Суд устраивали крайне редко, если деятельность кого-то угрожала интересам и светлых, и тёмных; если они были готовы бороться за право убить преступника; если чьи-то желания подрывала устои государственности и межэльфийских отношений. Последним, кого недавно хотели судить, был какой-то сумасшедший тёмный, назвавшийся именем Лорешинада-отступника, влюбившийся в светлую, почти собравшийся поднять мятеж против Арры… Но какая-то жрица вымолила для него прощенье: и сама сгинула, и эльфа, вроде бы, отправили к тёзке в мир Разных. Суд так и не состоялся. Хотя, возможно, это была всего лишь красивая выдуманная история…

Кирель медленно спускалась. В голове кружились мысли. Судить сразу светлую и тёмного — первый и единственный в истории случай. А за ошибку с артефактом её должны были просто убить, но не прилюдно разбирать по косточкам.

«Тёмный тоже что-то напутал со своим заданием, — решила она. — Но не настолько же, наверное, серьёзно, чтобы быть обвинённым в государственном преступлении…»

С такими невесёлыми мыслями она добралась до помоста. Королевы сидели в первом ряду, обозначая границу тёмных и светлых. Рядом с ними прятались охранники. Осуждённые молча посмотрели друг на друга и, не здороваясь, развернулись к властительницам.

— Тёмный иссилин Бхиндорл, подданный государства Хар`ол-Велдрин… — начала жрица.

— …Светлый т'умбар Кирель, подданная государства Малос-Нольве… — продолжила целительница.

— …вы обвиняетесь в государственной измене! — закончили обе.