— В чщём дело, Рас-зные? — шипящий голос добрался даже до сцены. — С-здесь рас-зве не ме-сто для тханцев?

— Ты что сделал с Дроном, гомик мелированый?! — выкрикнул кто-то. — Из него ж сосульки растут!

— Не понимаю, — ответил незнакомец, не прекращая движение. — Но у этого чщеловека была с-слишком горячщая кровь. Эй, sunduiri! Играй что-нибудь быс-строе! Ну ше! Начщинайтхе, покха я один!

И начался форменный беспредел. «Анархисты», похватав что попало, с рёвом ринулись на беловолосого.

В первые же секунды драки слегли трое «анархистов». Причем слегли от ударов своих же. Размытый силуэт метался по залу, избегая атак пьяных противников. Количество которых стремительно сокращалось.

«Захренеть и не встать», — подумал юноша, завороженно наблюдая этот локальный «апокалипсдец».

Тут всеобщую какофонию перекрыл «глас» Кипелова из динамиков:

Машина смерти сошла с ума, Она летит, сметая всех. Мы увернулись на этот раз, Ушли по белой полосе. Мы здесь сегодня, А завтра будем там, Где тошно от огня чертям. Мы будем драться на земле, Под солнцем и в кромешной тьме, Мы будем драться в небесах, Мы будем драться до конца…

«Звукач тут сволочь, но чувство юмора имеет…» — пронеслось в мозгу юноши.

Тем временем из подвала вылетели качки, сидевшие с беловолосым, и драка перешла на новый уровень. Летали стулья, трещали кости (иногда и наоборот…), визжали девки… и над всем этим гремело:

…Мы будем драться на земле, Под солнцем и в кромешной тьме, Мы будем драться в небесах, Мы будем драться до конца…[2]

…В какой-то момент брюнет из троицы крикнул:

— Харэ на сегодня! Хватай ушана и ходу!

Качок в пятнистой кофте тут же перехватил вошедшего в раж беловолосого (при этом едва разминувшись с клинком), что-то крикнул ему, и они стали прорываться к выходу. Который, впрочем, никто не закрывал. В этот момент всеми забытого «менестреля» посетило то же ощущение, которое заставило его сегодня прийти в клуб.

«Идти за ними? Ладно…»

Юноша побежал так быстро, насколько позволяла гитара без чехла и лежащие вокруг тела. Крови почти не было — были кристаллики красного льда. Высокий худой парень, мирно стоящий возле входа, пропустил и его.

Сквозь занавес дождя еле проглядывала раздолбанная в хлам «девятка». Вся троица влетела в машину, та взревев, дёрнулась с места, но заглохла.

— Я подтолкну! — крикнул парень, пытаясь удержать под мышкой гитару.

«Пятнистый» тоже выскочил, бросил: «Влезай», за шкирку впихнул парня на заднее сиденье так, что тот повалился на зашипевшего беловолосого, толкнул машину и запрыгнул обратно.

— Какого хрена, Сайлас?!! — вскричал сидевший за рулём брюнет. — На фиг ты эту мелочь сцапал?!

— Я не мелочь! — огрызнулся юноша. — Мне уже четырнадцать!

— Не колышет! Пшёл вон из тачки!

— …xuil usstan, sunduiri!^[31] — прохрипел снизу «иностранец».

— Всем. Молчать! — уверенно приказал «Пятнистый». — Для начала, парень, слезь как-нибудь с нашей «машины смерти» по имени Лорешинад.

— Xas… да…

— Сами затолкали, а теперь «слезь»… — пробормотал юноша, «распутываясь» с названным Лорешинадом и собственной гитарой.

— Начальник, твою дивизию, — снова рыкнул брюнет, похоже, специально тряхнув машину на какой-то кочке, — я не говорил, что нам нужны человеческие жертвы! Или ты с ним продолжить собрался?

— Спокойно, Гримыч, сейчас мы во всём разберёмся. Не обращай внимания, парень, сам видишь — все на нервах… Итак, как тебя зовут и зачем ты за нами бежал?

— Пашкой меня звать, — нехотя ответил юноша. — А как вы поняли, то я именно за вами?

— А с чего бы тебе вдруг приспичило выбегать на улицу с гитарой без чехла в обнимку и толкать нашу машину после того, что мы устроили в клубе?

Машина резко затормозила.

— «Жучок» ставил, мелочь?! — угрожающе прошипел брюнет.

— Да нет у меня никаких жучков!!! — закричал юноша. — Вшей месяц как вывел уже! Дурацкая «Чуйка»! Спасибо за шоу, я пошёл!

Он собрался было вылезти, но на плечо легла рука Лорешинада.

— Нельс-зя, — возразил он. — Я тхебя видел. Ты нушен.

Павел взглянул ему в лицо и замер, увидев чуть светящиеся красные глаза.

— Т-ты кто? — пролепетал юноша. — Вы кто все такие?..

— Тамплиеры мы… типа, — вздохнул «Пятнистый». — Меня зовут Сайлас, это Грим, а рядом с тобой — тёмный эльф Лорешинад.

— Ну и какого ты ему всё выдал, начальник? — поинтересовался Грим.

— Он едет с нами, — ответил Сайлас. — Он видел нас «в деле» и был при этом трезв. Убивать ребёнка не позволю, а идти ему, похоже, некуда. Я прав, парень?

— Правы, — признал юноша. — А тамплиеры — это как в Норвегии, да?^[32]

— Да, как в Норвегии, — кивнул Грим, не скрывая сарказма. — Сейчас был акт… типа протеста против осуждения нашего лидера. С ним вместе сидеть хотим. — И уже тише добавил: — Пи. ры, сделали из названия бренд…

— М-да уж, в такой тюрьме отчего бы и не посидеть… — задумчиво выдал Сайлас. — В общем, как магистр сравнительно нормальных тамплиеров предлагаю тебе, товарищ Павел, стать моим оруженосцем. Ну и орденским бардом по совместительству, все равно радио накрылось. Не волнуйся, ничего особо противозаконного мы не замышляем. Драка — случайность.

— Ну подумаешь пару гектаров леса спалим, если не сработает… — добавил Грим.

— Он шутит. Надеюсь.

— Я тоже… Надеюсь.

Каждый в машине задумался о своём. Сидели тихо. Дождь заканчивался, парень осознал, что его везут в горы. Три здоровых мужика. Ночью… Но это было не так, как в клубе, когда его тащили в подвал. Сейчас его везли прочь от ночей на стройках и голода. В сказки Пашка давно не верил, но теперь вдруг подумал, что именно в средневековую сказку его и везут. И никто его больше не тронет.

— Мужики, а у вас, в ордене этом, кормят хоть? — задал главный для себя вопрос юноша.

— Если кое-кто за ночь всё не схарчит, то кормят, — Сайлас выразительно глянул на Лорешинада, изучающего гитару. Тот вскинул глаза на магистра, длинные уши забавно дёрнулись.

Ещё вопросы есть?

— Есть, — кивнул Павел. — И много. Но я слишком устал, чтобы их задавать.

— И у меня ес-сть, — влез «тёмный эльф». — Что тхакое «гомик мелированный»?

Машина вильнула, едва не вписавшись в ближайшее дерево.

— …!

— Расслабься, Гримыч, — заметил Сайлас, наблюдая катавасию на заднем сидении. — Теперь у нас есть бард, и он будет просвещать нашего иномирского гостя…

123

Эстель на ощупь вытерла кровь, открыла глаза. В огромной приёмной дворца, освещённой сотней свечей, уставленной деревянной мебелью со шкурами, расположились Властители.

Четверо мужчин, как и она, жили здесь вот уже семь веков, не старея, меняя внешность по желанию, они управляли делами расстилавшегося в пределах гор государства серых. Большую работу провели они до того, как пришли в этот мир, собрали испуганных и разрозненных подданных, создали здесь социальную структуру, включили каждого в Цепь. Эстель сутками не спала, мастерила для каждого Амулеты мгновенного сна. Сотни дней потратили Ближние в походах, составляя подробные карты, разделяя местность на звенья. Тысячи дней потратили Приближённые на обучение маленьких детей-Серых, рассказывая им об истории их государства, начиная с прихода в этот мир, и тренируя в искусстве шпионажа. Каждому серому была поставлена татуировка с его номером. Если серый умирал, этот номер никому не присваивался, отсчёт вёлся дальше.

В каждом звене жили несколько серых, докладывая о происходящем четырём Ближним, выполняющим обязанности секретарей. Пятой Ближней была Эстелиель.

— Где моя дочь? — прошептала правительница, скользя по мужчинам рассеянным взглядом.

— На балконе, — хриплым голосом ответил один из них, Первый, старейший. Глаза его почти выцвели, стали цвета стекла. — Ты готова к Совету?