Лорешинад покосился на магистра, но промолчал.
— Да нормально всё! — Пашка сложил пальцы буквой V. — Подумаешь, лишняя вмятина… Главное — стёкла целы.
Секунду они смотрели друг на друга, потом все трое рассмеялись. Подняли Пашку и, стараясь не вляпаться, пошли на кухню. Цепочка масляных беличьих следов сопровождала их до ближайшего окна.
* * *
Сайлас взял несколько банок нефильтрованного пива.
— Я пошёл в логово зверя — сказал он. — Если через час не вернусь — вызывайте гробовщика. Если услышите наш пьяный мат — то всё пучком.
Поднял на второй этаж, прислушался к звукам из-за двери Грима, помялся, заглянул.
Колдун смотрел порно. Спокойно лежал на кровати — руки раскинуты, лицо кирпичом, — а ноут почти на полную катушку выдавал недвусмысленные охи-ахи.
— Чё надо опять, начальник?
— Ты предлагал выпить. Я согласен.
— Исчезни, а?
Сайлас слегка опешил, но продолжал гнуть своё:
— Выключай ты эту дрянь, давай чё-нить путное посмотрим, расслабимся…
— Не надоедай, начальник…
— В нашей стране опасно отрываться от коллектива…
— В нашей стране опасно ко мне приматываться, если я прошу этого не делать. По-хорошему пока прошу.
— Грим, я хотел…
Тот поднял на него тяжёлый взгляд.
— …Узнать, как ты себя чувствуешь. Сейчас, когда я не у дел, уже недо-Магистр…
— Прилип ко мне, как баба! — Взорвался Грим. — Тебе зачем? Как я себя должен чувствовать?!
— Или козлом отпущения, или нашим лидером, — у Сайласа был заготовлен этот ответ.
— Какой я вам ещё лидер! — бушевал колдун. — Лидер! Я — козёл отпущения. А вы все — просто козлы!
— Что ты развоевался?
— Кто-нибудь, дайте ему в челюсть! Магистр не понимает!.. Я вам нянька — за всеми присматривать?! Этих двоих — блондина и малолетку — ни на минуту оставить нельзя! В тебя не пойми когда неизвестная дрянь вселиться может, если не вселилась ещё! Вокруг замка эльфятник! Маг какой-то тоже, уж не главарь ли. Птичке, видите ли, полетать захотелось, надоело камлать в коляске! Эльфийка эта никак не вернётся, чтоб захреначить всё к едрёной фене! Вот ведь, б…, женщина, в смысле — ждать приходится… Развёл ты тут анархию с элементами дедовщины!..
Грим сидел, оперевшись руками, волосы падали на голые плечи, зрачки по-кошачьи вытянулись в линии. Он оскалился и продолжал уже тише, порыкивая:
— Ты хоть знаешь, что моё имя значит? И почему я назвался так? Не задумывался, почему мне не дан дар убивать быстро, а мои враги будут заживо гореть перед смертью?.. Ты ведь не веришь, небось, во всякие там рай-ад?
Сощурился, еле дышал, испепеляя немигающим взглядом Сайласа. Но больше не бесился.
— Хороший сейчас прессинг был, молодец, — спокойно похвалил его магистр. Подошёл, плюхнулся рядом, закрыл ноут. Тот послушно заткнулся. — Ты вот мне скажи, колдун, какого лешего ты тут делаешь и с нами возишься? Я и Зоопарк — типа, избранные. Эти двое — им идти больше некуда. А ты-то?
Грим помедлил, открыл одну банку. Глотнул, отдышался, вернул обратно зрачки, тряхнул гривой.
«Всё-таки, пёс с кошачьими глазами — это жутковато», — поёрзал Сайлас.
— Ты в мои старые клятвы не лезь… Магистр…
Дверь скрипнула, сунулся Пашка.
— Сгинь! Уничтожу! — рявкнул Грим.
— Я… насчёт гробовщика… — раздалось из-за двери. Парень прыснул, и его заливистый, ещё детский смех укатился по коридору.
Под взглядом Грима дверь начала дымиться.
— Остынь, чародей, — пихнул его Сайл. — Без двери останешься — новых я не привёз. А Пашка пацан ещё, четырнадцать всего. Самый возраст…
— Самый возраст начать уважать старших, — перебил его Грим. — И сильных.
— Он проверяет твою силу. И уважает. Просто поддерживает, как может. Знает же, что не пустишь на «мужской» разговор.
Из коридора донёсся гитарный перебор и ломающийся голос:
…Он колдун, он ведун, он шаман, он проклят
Сам собою в трех мирах.
Под его ногой танцуют камни,
Или бубен у меня в груди?..
— Да, Гримыч, пёс с кошачьими зрачками — это страшно…
Тот хмыкнул:
— Да кто ж тебе сказал, что я пёс?
— Волк?..
— Я колдун. А дальше как попрёт…
…Забудешь первый закат,
За ним забудешь второй,
Собаки рыбу съедят,
Смешают кости с золой.
И дни короче ночей,
И отрастает коса,
А лайки рвутся с цепей,
А в их глазах — небеса…
[50] Глава 35. Тюремная
«Гнездо Чайки»
Крысы с неприятным писком и шуршанием разбежались по углам. За дверью темницы послышались шаги и голоса. Засов скрипнул, полумрак разорвали круги света от нескольких свечей. Неясные тени по стенам, множась и ощетинившись шипами, причудливо таяли при приближении посетителей.
Эстелиель узнала Йоргена, — Первого, — и Вильхельма, — Пятого, — лишь по голосам. Она сидела на относительно ровном кусочке, выложенном гравием и застеленном курткой. Салатовые волосы, всё та же походная одежда: рубашка, штаны, сапоги.
Властители закрыли за собой дверь и остановились, не приближаясь. Вильхельм, держа Йоргена за плечо, тихо прошелестел:
— Она дочь Второй, чьё имя Эстель. Я в последний раз предлагаю тебе одуматься, Первый Властитель!
— Зачем ты пришёл сюда? — скривился тот. — Проповеди мне читать? Ты был самым богобоязненным из нас. Но сейчас я в священнике не нуждаюсь.
— Тель, — обратился к девушке Пятый, — Йоргеном движет демоническая сила. Он хочет…
Не успел договорить. Первый крутанулся, сбросив с себя его руку и неприятно скрипнув по гравию, нанёс удар в левую скулу. Вильхельм отшатнулся, голова с размаху налетела на тонкие стальные пики в стене и застыла. Раненый с бескрайним изумлением дотянулся взглядом до Йоргена и замер, не успев ни предупредить, ни укорить. Тело повисло на шипах.
Тель тихонько завыла.
— Успокойся, девочка, — Йорген даже не придал значения происшедшему, — я лишь хочу помочь тебе вспомнить, за что именно тебя сюда посадили.
Хриплый бас принял новые для пленницы лукавые нотки. Того Йоргена, которого она знала, больше не было. На неё надвигался другой: с маленькими алчными глазками, шептавший маленькие слова — маленький разрушающийся старик, который давно понял, что женского внимания ему уже не светит. Это она видела сквозь внешность юнца — в глазах Властителя.
— Твоей матери нет в живых, она не сможет рассказать, за что ты здесь. За дружбу с эльфами на пороге войны?
— Не надо…
— За подстрекательство против нас, Властителей?
— Не надо…
— За желание сбежать в мир Разных, оставив нас на произвол судьбы?
— Не надо…
Вопреки его ожиданиям, она не плакала. Она осознавала, что происходит и чего он хочет. Но не могла даже пошевелиться. Не то, что начать отбиваться и звать на помощь охрану. К ним никто не войдёт — зови не зови. А драться с Йоргеном после его расправы над Пятым смысла не было. Она сидела бледной куклой и могла лишь шептать «Не надо»…
Шаги утихли, в полумраке мужчина навис над ней. Узкая полоска света отделяла его левую руку от плеча.
Его лицо стало сосредоточенным, дыхание участилось. Суетливыми старческими движениями он принялся расстёгивать ремень, засопел. Справившись и спустив штаны, он придвинулся ближе и притянул её голову к себе…
— Не надо…
То, что появилось перед её лицом, пахло мочой и старческим мужским потом.
— Не надо…
Одной рукой он держал её голову, другой пытался поднять упавшее достоинство. Она не чувствовала ничего: ни страха, ни омерзения. Будто не с ней это всё, будто страшный сон… чужой. Она не сопротивлялась. Почувствовала на губах солёную вязкую каплю…
