— Хорошо, — кивнул Сайлас. — Ты получишь всё, что требуется, но только после того, как ответишь на некоторые вопросы.

— Информацию можно добыть и у трупа… — колдун с нескрываемой неприязнью глядел на чужака.

— Уймись, — одернул его Сайлас. — Ты можешь читать мысли, я знаю. А детектором лжи можешь быть? Или память его можешь посмотреть? Я хочу знать — правда ли то, что я видел.

— Посмотреть могу, но мы получим растение… Шучу. Могу и аккуратно.

Грим проделал уже знакомый магистру быстрый жест. Эльф заснул, не успев даже упасть.

— Тащи его в замок, привяжи где-нибудь, — буркнул колдун. — Я сейчас приду.

Сайлас повесил меч де Моле на сделанные по инструкции Грима держатели за спиной, и, взвалив Лорешинада на плечо, понес его в замок.

Сзади послышался электрический треск, потом отборнейший мат.

— Что опять? — оглянулся магистр.

— Ничего, бл…! — Грима на нервной почве потянуло на стихи, — несёшь свою спящую красавицу, и неси!..

…Не успел Сайлас усадить Лорешинада на стул и связать, как в комнату медленно влетел меч эльфа. За ним с вытянутой левой рукой шёл всклокоченный Грим. Правая рука отчетливо дымилась. Запахло палёным.

— МОЛЧИ! — рыкнул колдун, — Ни слова, иначе спалю, на хрен, мозг этому… И тебе заодно.

Сайлас пожал плечами, молча затянул узел и отошёл в угол. В паре сантиметров от него в стену вонзился меч. Магистр покачал головой, но промолчал. Грим явно не шутил.

Колдун тем временем встряхнул руками и несколько раз глубоко вздохнул. Затем встал сзади эльфа, положил руки ему на голову, закрыл глаза и замер.

«Страшный человек, однако, — подумал Сайлас с невольным уважением. — Пойди он служить — песец пришёл бы полный. И не факт, что врагу».

Взгляд перешёл на торчащий из стены клинок.

«Хорошо так запулил — аж до половины вошёл. Странно, что не сломался, между камнями чтоль попал?.. В любом случае — игрушка не простая. Как и хозяин…»

Грим очнулся только к вечеру. Выпил заблаговременно принесенную Сайласом банку пива, сел рядом с успевшим задремать магистром и сказал:

— Значит, так. Этот… Лимонад… В общем — отморозок на всю голову. Авторитетов не признавал, и не собирается. Но эта мать их, которая Верховная, к чему-то его с самого начала готовила. Я так думаю, что для прорыва барьера нужно было особое состояние-настроение. Если ты его видел во сне, то знаешь, как он этого достиг. Меня вот больше интересует его железяка. Эльфийская кровь — это тебе не просто так. Но взять и изучить я её не могу, потому что меч завязан на ушастого. Короче, моё предложение: этого — в расход, меч — мне. Решай скорее, а то сейчас проснётся — пойдёт мстить всем и вся.

— Нет, — твёрдо ответил магистр. — В расход мы его не пускаем. Ты сам говорил, что для подготовки Ритуала нужно дождаться серую. А если тёмные прорвали барьер, то скоро здесь будет жарко. Лишний боец, который, к тому же, знает противника лучше нас, нам пригодится.

Грим хотел было возразить, но вдруг замер, прислушался к чему-то…

— Жарко, говори-ишь?.. — протянул он. — Вот сейчас и узнаем, насколько примерно будет жарко. Кажется, сегодня у нас День открытых дверей. На выход! С этим потом разберёмся.

Тончайшее, шёлковое утро. Лёгкий туман с Карред-Ирауна росой садится на листья и гонит звёздных насекомых на покой в глубину травы. Солнце встаёт, кидая блики света на поверхность воды. Чёрные рыбы словно в танце выныривают из неё, ловят стрекоз и исчезают, оставляя тонкие нити кругов.

Была звенящая тишина рассвета, разбиваемая редкими птичьими голосами.

По ногам и платью Тель вольготно бегали невесомые паучки и муравьи. Девушка находилась в мире своих снов, больше ни к кому не напрашиваясь и даже, вопреки обещанию, не заглянув к парням. Ночные слёзы засохли в уголках глаз, запутались в ресницах мелкими хрусталиками. Раскрывать глаза оказалось больно.

Почувствовав движение, насекомые поспешили скрыться в траве. Согнутые судорогой ноги распрямляться не хотели. Платье представляло из себя убогие буро-зелёные лоскуты.

«Являться в этом ко двору Наземной? Ты пошутила, мама…» — на лице не мелькнуло ни тени улыбки.

Энергия призрачной берёзы из материнского сна наполняла тело бодростью. Ведь «сновидения не защищены от влияния энергий», — материнский голос жёг душу.

Тель подошла к воде, умылась, сделала короткий ёжик тёмных волос, вздохнула, размяла руки и начала погружаться в ледяную воду. Переплыть Карред-Ираун большого труда не составляло — серых с детства учили всем стилям плавания, а также скорости и экономии сил. Температура воды не должна была иметь значения, но девушка продрогла до костей.

Платье облегало тело, липло и мешало двигаться. Ещё не добравшись до берега, Тель скомкала лохмотья подола, отжала, постаралась завязать чуть выше колен. К ногам липла листва и песок. Цвет платья напоминал весь колорит болота. В волосах запутались ниточки ряски.

Она представила себя в таком виде в резиденции светлой, а также свои следы на её травяных коврах… и расхохоталась.

Идти стало легче. Деревья приносили тонкий аромат липы, к голосу леса примешивался еле уловимый хор. Женские сопрано и мужские баритоны — самое гармоничное сочетание голосов. Особенно для дома светлых эльфов.

К сердцу резиденции — замку Ауре`Таурэль Рилии-Тари — пришлось добираться полдня. Остатки платья высохли, истрёпанные шнурочки корсета начали распускаться, пришлось придерживать руками.

«Наземные-охранники, т'тирмоны, видать, веселятся», — девушка отчаянно пыталась удержать на себе лоскуты.

Хор становился всё громче, мелодия — всё быстрее, и Тель поняла, что её давно ждут. На небольшой солнечной поляне стоял лёгкий закрытый шатёр и деревянная резная беседка, где спиной к ней сидели две женщины. Тель приблизилась к беседке, и глаза сидящих устремились на неё: материнские глаза цвета осеннего неба и серые хрустальные глаза светлой целительницы. Вот так, даже к замку её не подпустили…

— Приветствую тебя, Вторая, чьё имя Эстель, — начала согласно этикету девушка. — Приветствую тебя, правительница Наземных, светлая целительница Ауре'Таурэль Рилия-Тари!

— Доченька! — Эстель по-матерински душевно обняла её. — Как ты добралась? Я не видела тебя так долго! Я и забыла, какая ты у меня красавица!

Воркование матери резало душу. Тель плакала не от счастья.

— Девочка, сколько ты вытерпела… — светлая провела рукой по ёжику, встряхнула кружевом своих каштановых, древесного цвета, волос, смахнула слезинку с идеальной кожи щеки. — У меня-то нет детей, но ваша встреча — это так трогательно… Но… весь мой народ — мои дети. Эстель, я говорю тебе, тёмные забирают моих дочерей! Зачем?! Нет уже девяти!..

Шестая, освободившись из объятий матери, с удивлением взглянула на Наземную владычицу, ревевшую, будто у неё действительно забрали детей.

«Нет, она не знает, КАК это — терять частичку души, частичку крови, твоё маленькое личное солнышко. И этому солнышку просто хорошо, когда ты рядом…»

Стенания на минуту прекратились, женщина взяла себя в руки:

— В шатре есть бадья с тёплой водой и раздевалка, — она старчески вытирала слёзы с молодого цветущего лица и зябко кутала в полупрозрачную шаль гибкое тренированное тело. Длинные острые уши чуть подрагивали от всхлипов. — Ты найдёшь там походную одежду и амулет… ваш… сонный…

Тель поблагодарила и, направившись к шатру, услышала за спиной всхлипывающий шёпот:

— Эстель, дорогая, что мне делать? У Тёмных оружие, а дерево для них не очень важно — лишь отопление и я не знаю, что ещё. Эстель, я не могу воевать с ними одна, я не могу подчинить их, лишив древесины… Я бессильна одна, мне нужна помощь!

— Не волнуйся, Тари, мы обязаны тебе. Я обещаю свою поддержку против агрессии Подземных…

Тель была в замешательстве. Она не подслушивала — ей специально дали услышать. Зачем? Её не посвящали в государственные тайны и дипломатические тонкости со времён прихода серых. Большую часть своей жизни она стояла каменным истуканом, а народ думал, что она — лучшая и преданнейшая серая шпионка. Теперь же её тянут в политику? Ну что ж, мама, ладно — будем дружить с Наземными против Подземных…