Пара проходила мимо какого-то небольшого здания, недавно построенного и укутанного «лесами». Стены ещё белили, и несколько капель ярко-снежной краски брызнули на волосы и плечи мага. Тель поспешила скрыть улыбку. Наван встрепенулся, взглянул на кляксы:

— Вот видишь! — расцвёл он. — Я с тобой всего несколько минут, а уже светлею!..

Тель не нашла ответа и спросила:

— А что это за здание?

— Наверное, новое кафе, — пожал плечами маг. — Старое недавно сгорело. А в нём как раз собака была заперта, московская сторожевая, именно в этот день. Она аттракционы охраняла, жила здесь. Её звали Фрида, как у Булгакова. Какое имя — такая и судьба…

Тель взглянула на «леса», пытаясь представить нечастную узницу. В этот момент Смерть впервые встала между ней и магом.

«…Сновидения не защищены…»

— И как же ты выслуживаешься? Пашешь сутками? — Тель не отпускал образ Тьмы на месте нового кафе.

Наван вздрогнул, затравленно взглянул на девушку, потом решился:

— Что бы ты сделала, если бы узнала, что я тебе — теоретически — изменяю?

— Во-первых, вычеркнем слово «теоретически». А во-вторых… — ей стало смешно, она сделала паузу, в течение которой лицо мага стало безмерно несчастным. — Да ничего.

— Тогда я расскажу тебе о «милом ангельском создании» Даймонике…

— Твоя белка?.. — Тель приготовилась рассмеяться, но осеклась.

Лицо Навана оставалось хмурым, осунувшимся:

— У меня была девушка. И мы с ней попали в «сказку» для взрослых: она погибла, но моя Госпожа возродила её такой, обязав меня беспрекословно себе служить. Тогда мы с девушкой снова будем вместе… Она обещала. Так Наван-дурак попал на сторону Тьмы… И теперь вынужден… Ради неё. Устал, но должен. Она меня постоянно туда утягивает, даже против моего желания. Даймоника — гарантия моей службы Смерти…

Он сбивался, в пальцах нервно бегала серебряная пуговица, выуженная из кармана.

— Кстати, это моя госпожа впустила меня в твой пустынный сон в тот раз. Велела помочь избавиться от всадников. Я не сообразил, кто ты, и вмешался грубо, прости.

— Да всё нормально. Спасибо, что принёс к замку.

— Ты поняла, что это я?

— Да, оказалась укрыта твоей мантией. Ты был в ней во сне.

— Так вот куда она пропала! А я в сторожке у себя обыскался! Думал, сосед пропил!

— Вернуть? — предложила Тель.

— Не надо, — интонация была искренняя, — мне приятно.

А вот улыбка рисковала всё испортить и сделать фразу пошлой. Но маг удержался на грани. Девушку это покоробило. На всякий случай она оценила свой внешний вид: белые джинсы, льняная туника, лёгкие босоножки и плетёный пояс с деревянными бусинами. Уши человеческие — заправленная прядь длинных русых волос легко вернулась на лицо. Посланница Света, полная противоположность Навану.

— А как Даймонику по-настоящему зовут?

— Даша, — после секундной заминки сообщил маг.

Посерьёзнел. Решился:

— Знаешь, ты меня прости, но ты меня покорила! Ты сильная, ты — пантера. Я привык и обязан заботиться о Даймонике, но она мне теперь как младшая сестра. Она тянет меня во Тьму, ей самой тяжело, мы не верим Смерти… А сейчас в моём сердце поселилась ты, обратив меня к Свету. Я уже не знаю, я разрываюсь…

«Что-то ты себе не то напридумывал! А сердце… сердцу помогает боярышник…»

Они не заметили, как вышли к пруду, почти затянутому ряской. Спокойная вода дышала нежностью и романтикой, стрекозы, комары и водомерки кружили, создавая лёгкую дымку над нежно-зелёным ворсом. По берегам раскинулись мощные колючие кусты с ярко-алыми каплями ягод. Законы снов…

— Боюсь, — начала она подбирать слова, — что ты видишь и влюблён не в меня, а в образ, созданный тобой. Я на самом деле не такая уж воительница…

«Куда делась моя решительность? Хотела же заявить что-то типа «Мальчик, остынь, ты мне в прапраправнуки годишься, а я — мечтательная старая статуя. Ешь ягодки — и домой, к девушке своей!..», а сама стою, оправдываюсь, как школьница, надеясь, что он мне не поверит…»

Она думала и рассеянно срывала спелые ягоды боярышника. Руки легко летали между шипов, выбирая ярко-красные, чуть подёрнутые пылью шарики. Надо было смотреть ему в глаза, объясняя это, но она не решалась. Отрывала ногтями засохшие остатки цветов, протянула горсть магу, почти не глядя. Он с удивлением и трепетом принял ягоды в тонкие холодные ладони.

— …Большую часть жизни я провела в чужих снах, а девушка… Даша… она нуждается в твоей помощи…

«Что я делаю? Мне в любви признаются, а я брыкаюсь… Хотя, какая это любовь? Он создал образ, он должен заботиться о белке, он спас меня по заданию хозяйки, а не по своей воле… Может, это она же и велела ему со мной сблизиться, может, и управляет сейчас нами…

Когда мама учила меня камлать, предупреждала о коварстве и силе Смерти, с которой встречалась там. Её защитили её собственные духи, а защитить меня, считай, некому — моё «кольцо» духов меня недолюбливает. Камлаю я из рук вон плохо… Да ещё эта Дашенька, пережила смерть, а теперь ещё и предательство…»

Тель не замечала, что в задумчивости ест свою горсть боярышника, надкусывая по сторонам, а затем отправляя в рот часть с косточками. Наван, словно видевший эти ягоды впервые, старательно повторял её действия. Девушка очень понадеялась, что ягоды боярышника помогут укрепить сердце, чтобы оно не мешало разуму принять решение. Так учила мама. А пока лишь ей было забавно наблюдать за старательностью мага.

Они доедали, сидя на берегу, кидали косточки в пруд. Тель молчала, ожидая ответа на свою тираду, а парень осторожно любовался собеседницей, делая вид, что увлечён ягодами. Когда тянуть время дальше уже не было смысла, он признался:

— Сейчас мне кажется, что ты лучше того образа, что я придумал, — тонкие пальцы нервно переплелись. — Ты нравишься мне больше, чем образ, о котором ты говоришь…

— А как же Даш… Даймоника? — она спросила это тихо, скрывая ужас, начиная догадываться о происходящем. Такой поворот событий в её планы ну никак не входил…

— Я поговорю с ней. Возможно, она захочет упокоиться. Ей тяжело, она уже не раз просила, но я не отпускал её. Но сейчас, если у меня появится личная жизнь, она спокойно уйдёт… Сколько ещё мне служить Смерти — всю мою жизнь? Вечность? Она столько не выдержит. А так мы оба сможем освободиться: я от Тьмы, она — от своей полужизни… Знаешь, как тяжело упокоиться призракам, которых не отпускают любящие родные?..

Тель об этом никогда не думала. Но сложившаяся ситуация нравилась ей всё меньше: по телу разливалась мягкая, вязкая истома, похожая на вкус ягод. Боярышником никогда не привораживали, но сейчас растение решило обойтись с «заказчиками» по-своему…

«В Хар'ол-Велдрин тебя, своевольный куст! Приворожил нас обоих друг к другу! Сердцу помог решение принять!» — она ещё боролась за свои чувства, но понимала, что очень медленно, исподволь, интерес к парню растёт.

«Даша! Если бы я могла, я сделала бы сейчас всё, чтобы они с Наваном были вместе! Если бы знала, что сделать!»

Маг быстрым лёгким движением поднялся, протянул Тель тонкую руку. Девушка взглянула на него снизу вверх: на его лице играла властная, хозяйская ухмылка, похожая на ту, с которой он управлял во сне летучими тварями. Тель приняла помощь, его холодные пальцы коснулись её запястья, и встала. С этой позиции лицо мага казалось беспечным, светящимся счастьем. Что-то неуловимое он успел изменить в лице, что за миг преобразило из жестокости во влюблённость… Человек-улыбка: мимолётным движением губ он умел сказать больше, чем словами, или даже изменить смысл своей речи… В этот самый момент она влюбилась в его улыбки.

— Разреши мне пригласить тебя прогуляться, эльфёнка, — его хрупкая ладонь лежала в её руке, и пальцы Тель тоже стали замерзать.

Они выбрались из кустарника и оказались снова в окружении скамеек и деревянных фигурок. Уже через миг очертания предметов начали плавиться, превращаясь в надгробья и кресты. В улыбке мага вновь скользнули хозяйские нотки. Кладбище оказалось светлым, тихим, даже умиротворяющим. Заливались птахи, грустно улыбались лица с фотографий, вдалеке виднелись ворота и сторожка. Маленькая церквушка золотила небо куполом и крышей колоколенки.