— Звучит, словно допущение, что война выгодна для бизнеса, — сказала Кэтлин и тут же пожалела о вырвавшихся словах.

Да, она до сих пор ощущала горечь от этой войны, и печаль о погибшем Юкио до сих пор не оставляла ее. Но это вовсе не давало ей права грубить отцу Юкио.

—  Сумимасэн, — сказала она.

Буквально означая долг, который никогда не кончается, слово это было одним из распространенных терминов, означавших «Простите».

— Кэтлин… — заговорил Гарроуэй.

Но Исивара поднял руку.

— Война, — сказал он, — это ужасная вещь. Она разлучает семьи. Она губит людей. В подобных обстоятельствах можно не обращать внимания на мелкое сицурэй.

Это слово означало незначительное нарушение этикета — например, если столкнешься с кем-нибудь на переполненной вокзальной платформе.

—  Долю аригато годзаимас, — с поклоном сказала Кэтлин.

— Я попросил твоего отца пригласить тебя сюда, — продолжал Исивара как ни в чем ни бывало, — частью потому, что очень хотел вновь повидаться с тобой. Но еще я хотел бы сделать тебе предложение. Насколько я понимаю, ты — компьютерный специалист?

— Я бы не стала называть себя специалистом, — неуверенно ответила Кэтлин.

— Конечно, не стала бы, — улыбнулся Исивара, — для этого ты слишком нихондзин. Но так говорят другие. Я имею удовольствие пригласить тебя в Японию, в Киото, для работы в новом проекте Альянса, вместе с твоим отцом. Работа эта очень важна, и мы отбираем лучших специалистов. Некоторые из наших разработок — просто… поразительны. И одна из последних сидонийских находок дает нам ключ к новому подходу в организации компьютерной памяти, с использованием квантовых переходов и атомных матриц. — Он постучал пальцем по дорогой «манжете» «Сони» на своем запястье. — Все это в сравнении может оказаться столь же громоздким и непроизводительным, как ламповые ЭНИАКи столетней давности. И ты можешь принять участие в этом проекте.

Кэтлин моргнула. Предложение было крайне соблазнительным. Господи, каким оно было соблазнительным! Снова оказаться в Японии, с папкой…

— Благодарю вас, Тайси-сама, — ответила она. — Благодарность мою не выразить словами. Но это невозможно. Я уже получила приказ…

— Я могу все утрясти с Пентагоном, — сказал отец, — только скажи. Сама знаешь: чтобы попасть на твое место, десять тысяч морских пехотинцев отдадут правую руку плюс месячное жалованье.

Кэтлин улыбнулась.

— И это — одна из причин не оставлять его. — Она обратилась к Исиваре: — Меня включили в состав первой ударной группы морской пехоты, — гордо сказала она. — Под командованием капитана Кармен Фуэнтес. И ни для кого не секрет, куда нас отправляют.

— Я слышал, — ответил Исивара. — Луна…

База ООН в кратере Фра Мауро была особой целью. Здесь Соединенным Штатам предстояло показать всему миру, что в космической войне у них — абсолютное превосходство, которого они не уступят никому.

— Я высоко ценю ваше приглашение, сэр, — добавила Кэтлин. — Оно — большая честь для меня. Но я — морской пехотинец и иду туда, куда приказано. И предпочла бы быть наравне со всеми остальными.

— А что я говорил! — воскликнул Гарроуэй. — С вас — двадцатка, господин посол!

— Я понимаю, Кэти-тян, — с поклоном сказал Исивара. — Конечно же ты как морской пехотинец должна следовать своему пути.

Кэтлин повернулась к отцу:

— Знаешь, к нам сегодня прислали новенького. Боб Хаскинс сломал ногу на учениях, и взамен прислали этого парня. Я проводила с ним собеседование и выяснила, что он был с тобой в Кандорском походе.

— Да? — удивился Гарроуэй. — Кто же это?

— Сержант Камински. Только что подписал договор еще на шесть лет. Настоящий солдат!

— Да, солдат он замечательный, — согласился Гарроуэй.

Музыкальная система заиграла новую мелодию Печальная, сентиментальная «Васи Муцу» кончилась, и — видимо, потому что в зале присутствовали двое морских пехотинцев — персонал продолжил программу довольно вычурным исполнением гимна Корпуса морской пехоты…

Вскоре хор достиг нового куплета, добавленного к гимну сразу после возвращения Гарроуэя и его людей с Марса:

Кэтлин взяла отца за руку. Она плакала — от тоски по Юкио, от гордости и счастья.

Как и отец, она совершила свой марш. Как и отец, она — в морской пехоте США.

8 августа 2040 года.

Пещера Чудес, Сидония, Марс;

14:45 по времени гринвичского меридиана.

В почти полном вакууме звуки были едва слышны, но даже сквозь толстые подошвы доктор Дэвид Александер мог чувствовать легкую, звенящую вибрацию каждого шага. По самым точным подсчетам в этой пещере целых полмиллиона лет царила абсолютная тишина.

— Приближаюсь к концу помоста. Осталось двадцать метров, — сообщил Дэвид в микрофон, находившийся около его губ.

Из наушников доносились шипение и глухой стук, издаваемые портативной системой жизнеобеспечения, прикрепленной у него за спиной. С помощью тех же наушников доктор Александер мог слышать свое собственное хриплое и неровное дыхание. При каждом выдохе, сделанном Дэвидом, забрало шлема затуманивалось, но холодный воздух мгновенно уничтожал горячий и влажный налет.

— Роджер вас, Аладдин. Отлично выглядите, — послышался голос, смешанный с потрескиванием в наушниках.

«Аладдин»… Позывной выдумал сегодня утром шутки ради Эд Поль. Эта удачная мысль осенила его, когда Дэвид Александер отправился на обследование пещеры. Три дня назад появилась первая информация, добытая роботом-разведчиком, после чего изучаемую территорию было решено назвать Пещерой Чудес.

С тем же успехом мог бы пригодиться позывной «Али-Баба». По-видимому, только человек мог открыть доступ в таинственную пещеру. Стокилограммовые роботы, запрограммированные на инфракрасное излучение, соответствующее 37°С — температуре человеческого тела, — не смогли проникнуть в замурованную пещеру. И тогда вызвался Дэвид Александер. Эта привилегия принадлежала ему по праву, так как именно он отыскал вход…

Дэвид подсчитал, что одолел приблизительно сто метров обширного и сложного лабиринта, построенного под Сидонийским Ликом.

— Аладдин, мы замечаем, что у вас участилось дыхание и сердцебиение. Пожалуйста, проверьте уровень кислорода.

— Роджер вас.

Его взгляд метнулся на показатели системы жизнеобеспечения, чтобы убедиться: все в порядке. Ничего страшного, что у него участилось дыхание и сердцебиение. Только оставшимся на базе этого не понять.

— Кислород на уровне шесть и три десятых. Все нормально. Осталось пройти пятнадцать метров.

— Роджер вас, Аладдин. Следите за вентиляцией.

Похоже, это взял слово доктор Пенков. Дэвид представил, как все члены экспедиции собрались в радиорубке и следят за его продвижением вглубь пещеры. Сегодня, кроме него, покинули базу только Девора Дружинова и Луис Вандемеер. Сейчас они стояли у входа в подземный лабиринт, чтобы в случае необходимости оказать Дэвиду помощь.

При последующих нескольких шагах черный металлический помост задрожал сильнее, Дэвид остановился и ухватился обеими руками за тонкие, словно карандаш, перила. Вскоре помост дрожать перестал.

Сердце Дэвида отчаянно заколотилось. Наконец-то он проник в пещеру, скрытую под Марсианским Ликом…

Лик… впервые его обнаружили во второй половине двадцатого века, когда космический аппарат «Викинг» передал на Землю марсианские фотографии. Впоследствии факт существования Сидонийского Лика подтвердил другой космический корабль-робот. Лик… эта таинственная загадка всегда привлекала внимание таких ученых, как Дэвид Александер. Им не терпелось разгадать секреты, скрытые ото всех на протяжении полумиллиона лет. Даже теперь, когда на Сидонийской равнине нашли древние руины и с ужасом обнаружили замороженные и высохшие трупы древних Homo sapiens,привезенных с Земли на Марс, кое-кто продолжал считать, что холмистый марсианский рельеф вовсе не напоминает лицо. Что все это лишь причуды человеческого воображения.