Вместо того чтобы быстро проделать весь путь с ускорением 1 g, «Рузвельт» потратил на разгон при 1 g только двенадцать часов, достигнув скорости, превышающей 420 километров в секунду. Далее он летел по инерции, постепенно замедляясь под воздействием гравитации Солнца. Тем не менее «Рузвельту» понадобилось на преодоление 900 миллионов километров вакуума, двадцать четыре дня, а не несколько лет.
Но морские пехотинцы, как и следовало ожидать, ворчали. Все знали, что на полет можно было затратить всего лишь семь дней. А они болтаются на борту тесного корабля уже более трех недель. В течение двадцати четырех дней полета по инерции «Рузи» обеспечивал экипажу и пассажирам подобие гравитации, используя вращение жилых модулей вокруг оси корабля. Модули делали три оборота в минуту, что создавало на самых нижних палубах центробежную силу, равную 0,3 земной силы тяжести. По мере приближения к оси псевдогравитация на палубах уменьшалась. Идея заключалась в том, чтобы приучить морских пехотинцев к силе тяжести на Европе (0,13 от земной) и вместе с этим дать возможность поддержки мышечного тонуса и общей физической подготовленности.
По правде говоря, Джефф Уорхерст считал, что трех недель при 0,3 g было вполне достаточно, чтобы полет по инерции превратился в сущий кошмар. Каждый чувствовал неприятное воздействие силы Кориолиса на внутреннее ухо. А половина личного состава находилась под влиянием синдрома космического полета, который непрофессионалы называли «космической болезнью». Пассажирские помещения, получившие название «шкафчики для хранения морпехов», были до отказа набиты людьми, спящими на полках, расположенных друг над другом в шесть рядов. Пришлось составить график, чтобы по очереди пользоваться комнатами отдыха. На трех палубах каждого из четырех жилых модулей «Рузвельта» можно было с грехом пополам разместить тридцать человек, но в этот раз «Рузи» нес на борту полностью укомплектованное десантное подразделение Корпуса морской пехоты: две роты («Браво» и «Чарли»), взвод рекогносцировки, штаб и медицинский персонал, а также взвод десантно-диверсионной группы военно-морского флота «Котики», двенадцать бойцов которого отправились на Европу, чтобы пилотировать подводные лодки «Манта». Итого двести восемьдесят мужчин и женщин, плюс экипаж корабля, обычно состоявший из пятнадцати служащих ВМФ.
Наводящая тоску давка, невозможность побыть одному, зловоние — все было просто невыносимым.
Тем не менее морские пехотинцы терпели эти неудобства. Терпение, а также постоянное нытье и жалобы, вошли у них в привычку.
Джефф отвернулся от экрана и уставился на расположенную у него за спиной переполненную комнату отдыха. Громкий хохот смешивался с лязгом собираемого оружия. Шумящие над головой вентиляторы боролись со смешанными запахами пота, продовольствия и масла. Повсюду виднелись обнаженные тела. Шестеро парней и четыре девушки сидели за обеденным столом, занимаясь разборкой, чисткой и сборкой лазерных винтовок М-580. На всех десятерых не приходилось и трех футболок. Когда столько народа набивается в крошечное загерметизированное помещение, становится очень трудно избавиться от лишнего тепла, хотя Солнце давно оставалось позади, а «Рузи» все глубже нырял в пустоту и холод Солнечной системы. Температура в любом жилом модуле редко опускалась ниже тридцатипятиградусной отметки, а в воздухе накапливалась влага, выделяемая большим количеством тел. Бортовые влагопоглотители не могли справиться с нагрузкой. В данных климатических условиях морским пехотинцам полагалось носить тропические шорты и футболки, но офицеры и сержанты игнорировали тот факт, что почти все находящиеся на борту преспокойно ходили раздетыми до пояса, в коротких трусах, а то и вовсе без них. Любая одежда, прикрывающая любую часть тела, быстро пропитывалась потом. Как раз сейчас Джефф чувствовал, что его шорты, футболка и носки прилипли к коже подобно влажному купальнику. Уорхерсту казалось, что ему никогда в жизни не удастся избавиться от опрелостей.
Гораздо лучше ходить нагишом. К тому же, обстановка на борту никак не способствует пробуждению сексуального аппетита… да и уединиться парочкам абсолютно негде.
Морские пехотинцы, находящиеся на корабле, ежедневно занимались строевой подготовкой, чисткой, изучением, сборкой и разборкой. Уход за снаряжением тоже отнимал много времени. Большую часть полета все пассажиры «Рузвельта» были слишком заняты, им было слишком тесно и чертовски жарко, чтобы они обращали внимание на одежду других морских пехотинцев… или на отсутствие оной.
Правда, полковник Ричард Норден был офицером, который строго придерживался устава и требовал, чтобы его подчиненные выглядели безукоризненно, отличались бодростью и высоким боевым духом… но полковник редко покидал жилой модуль «А» (по этой причине некоторые морские пехотинцы начали называть его «Дик-Хандра»). Впрочем, время от времени Норден устраивал неожиданные проверки. Тогда морские пехотинцы, расквартированные в его модуле, предупреждали своих товарищей, и ребята успевали сделать так, чтобы, заглянув в очередной «шкафчик», полковник мог полюбоваться одетыми по всей форме морпехами.
Джефф Уорхерст был заместителем Нордена, а также командиром роты «Браво». Он понимал, что, в силу занимаемых должностей, тоже должен требовать строгого соблюдения правил. Однако майор знал: если он станет бессмысленно настаивать на внешнем соблюдении формальностей, его появление в жилых модулях будет вызывать тревогу, а это приведет к снижению боевого духа. Джефф не возражал против того, чтобы весь личный состав Космических экспедиционных войск морской пехоты разгуливал нагишом, если в помещении жарко и высокая влажность. Главное, чтобы не нарушалась дисциплина, работа выполнялась, а находящиеся под его командованием парни и девушки не боялись приходить к нему со своими проблемами.
— Что новенького, майор? — поинтересовался Камински.
Джефф тщательно обдумал ответ. Людям каждый день передавали новости, но они носили слишком официальный характер, и от них слегка попахивало пропагандой. Через несколько минут Камински передаст его слова каждому встречному. Стрелковая рота морской пехоты распространяла информацию эффективнее, а часто быстрее, чем Глобальная Сеть. Иногда Уорхерст мог поклясться, что сплетни путешествуют быстрее света.
— Похоже, нам все-таки придется принимать гостей, — сказал он. — Пятнадцать часов назад «Звездная Гора» оставила околоземную орбиту. Крейсер использует высокоэнергетическое топливо и развивает ускорение, равное двум «же».
— Вот срань! И долго нам их ждать?
— Пять дней, если они не уменьшат ускорение, а в середине пути начнут торможение.
Камински нахмурился:
— Увеличение ускорения в два раза сокращает время полета всего лишь на два дня? По-моему, тут что-то не так.
— Уравнения неумолимы, — сказал Джефф. — Чтобы в два раза сократить время, нужно увеличить ускорение вчетверо. Чтобы сократить время в четыре раза, ускорение придется увеличить в шестнадцать раз. Чем энергичнее вы стремитесь вперед, тем меньше времени у вас остается, чтобы пользоваться преимуществом высокой скорости.
— Вам лучше знать, сэр, хотя от всего этого складывается впечатление, что два плюс два будет пять.
— Так оно и есть, — сказал Джефф, усмехаясь, — для двух больших значений.
— Ну, как бы то ни было, преследующий нас китайский транспорт уже в пути. Но миротворцы наверняка его остановят. По-моему, в этом месяце нашу задницу защищает «Кеннеди»?
АМ-крейсер «Джон Фитцджеральд Кеннеди» в настоящее время находился в Поясе астероидов, приблизительно в четырех астрономических единицах от Солнца.
— Да, вроде бы «Кеннеди» следит за «Горой». Вот только боюсь, ему будет чертовски трудно вовремя развить нужную скорость, чтобы настигнуть удравшего из пекла китайского дьявола. Мы должны быть готовы к тому, что «Гора» уйдет от наших миротворцев.
— А что с другим китайским кораблем?
— С «Молнией»?.. Она все еще находится на ретроградной солнечной орбите. Никаких новых действий с тех пор, как три недели назад они произвели ядерные взрывы. В штабе уверены, что «Молния» попросту испытывает оружие. Никакой прямой угрозы для нас нет. Вероятно, китайцы считают, что эти взрывы должны насторожить Вашингтон и стать своего рода сообщением.
