И все же... были ведь и рубцы от кнута. Стигматы?

Джим утверждал, что бегло говорит по-тоански. Это легко проверяется. Ни один восемнадцатилетний парень, ничего не смыслящий в лингвистике, не мог выдумать язык, последовательный в отношении синтаксиса, словарного состава и произношения. Не будет у него и такого словарного запаса, как у любого Владыки. Порсену настораживал один факт. Его чуткое ухо уловило, что Джим, отбарабанивая тоанские фразы, произносил «р» в имени «Орк» несколько необычно. Звук походил на японское «р». Между прочим, все «т», за которыми следовала гласная, Джим произносил без придыхания, то есть отсутствовал легкий выдох после согласной, хотя обычно Джим выговаривал «т» с ним.

Доктор не допускал мысли, что Джим лжет. Парень искренне верил в то, что рассказывал. Однако человеческий мозг способен на самые странные и невероятные выверты. Кому и знать об этом, как не психиатру.

Если проводить какие-то проверки, то делать это надо осторожно, чтобы они не сказались на его репутации психиатра. Можно будет подобрать для этого какое-нибудь удовлетворительное объяснение — например, исследование психологических основ бредовых идей пациента и тому подобное.

Из интеркома раздался голос Винни:

— Доктор, пришел мистер Гримсон.

— Пригласите его, пожалуйста.

Джим вошел в кабинет, поздоровался и сел. Внешне он казался здоровым и уверенным в себе. Темные круги под глазами исчезли. Он улыбался. Но Порсена знал умение Джима убедительно принимать какой угодно вид. С другой стороны, возможно, ему не терпится уйти из больницы к Выжакам и зажить почти нормальной жизнью.

— Я до сих пор опомниться не могу! — выпалил Джим. — Кому б могло присниться, что мой папаша вдруг станет сожалеть о наших отношениях? Я и вообразить не мог, что он расплачется, как ребенок, упадет на колени и будет умолять меня простить его! Неужели он был искренен? В тот момент я расчувствовался и действительно простил его, и уж точно искренне! Но нельзя сказать, что я совсем не держу на него зла!

— Я твоего отца не лечил, поэтому имею только поверхностное понятие о его характере и мотивах. Но собственный опыт и изучение множества историй болезни убедили меня, что подобные повороты в поведении иной раз случаются.

Доктор подумал о том, что раскаяние Эрика и его мольба о прощении имеют свою параллель в «Произведениях» Блейка. Доктор Брицци рассказала ему, что Лос и Энитармон раскаялись в дурном обращении с сыном. И постарались подобно Эрику по возможности загладить свою вину.

Брицци была озадачена, когда Порсена стал расспрашивать ее, действительно ли Рыжий Орк кастрировал своего отца и съел его яйца.

— У Блейка ничего подобного нет. Так же как и у Фармера. Где ты наткнулся на упоминание об этом?

— Это имеет отношение к фантазиям одного моего пациента.

— Вот как? Ну, яйца Лоса все равно должны были регенерировать, отрасти заново, если верить тому, что пишет Фармер о биологических возможностях Владык. Твой пациент увлекается Блейком или Фармером?

— В какой-то мере, — уклончиво ответил Порсена. — И это действительно все, что я могу тебе сказать о нем.

Порсене казалось, что кастрация и каннибализм проистекают целиком и полностью из желаний-фантазий Джима. Ни Блейк, ни Фармер за это не в ответе. И это, конечно, только совпадение, что и отец Джима в реальности, и родители Орка у Блейка просили прощения у своих сыновей.

— Извини, Джим, — вздохнул доктор — Кое о чем задумался. Ты твердо решил жить у Выжаков? Не подумал еще раз о предложении родителей переехать к ним, как только у них все утрясется?

— Ни за что. Отец, может, и искренен сейчас, но боюсь, что через какое-то время все вернется в прежнее русло. Как-нибудь я съезжу их навестить. Но не сейчас и вообще не скоро.

В последующей беседе Порсена подчеркнул трудности и опасности, с которыми сталкивается амбулаторный пациент.

— Думаю, миссис Выжак окажет на тебя стабилизирующее влияние. Судя по твоим словам, она сторонница строгой дисциплины. Возможен и другой вариант: она станет относиться к тебе как к собственному сыну и даже начнет баловать, боясь потерять и тебя тоже. Есть также возможность, что ты станешь отождествлять ее с матерью. Остерегайся этого. Она не твоя мать, а просто миссис Выжак, великодушная женщина, принявшая тебя в свой дом. Помни об этом и сообщай мне, как у вас сложатся отношения.

— Обязательно, — пообещал Джим. — Думаю, у меня все получится.

Они обсудили процедуру «избавления» Джима от нежелательных черт, которая уже началась. Джим пользовался методикой, принятой на вооружение другими пациентами. По мере прохождения различных фаз лечения следовало сначала отрывать обложку у первой книги серии, а потом — страницы, одну за другой, и так до конца. Потом наступает очередь второй книги и так далее. Но Джим решил вырванные страницы отправить в бумагорезку.

Потом они поговорили о приемах, используемых пациентами для вхождения в иные миры. Многие считали мантры и заклинания магическими инструментами. Одна из задач терапии на последних стадиях заключалась в убеждении пациентов, что все эти средства — психологические, а не магические.

— Такого явления, как магия, не существует, — сказал Порсена, — Но если пациент воспринимает способы вхождения в другой мир как магические, мы этому не препятствуем. Лишь бы получалось — это для нас главное. Но нежелательно, чтобы пациенты в стадии ремиссии и по завершении терапии продолжал верить в существование магии. Только, пожалуйста, не говори это тем, кто еще не достиг твоей стадии.

Когда Джиму пришло время уходить, он встал, и они с доктором обменялись рукопожатием.

— Я ведь на самом деле не покидаю вас, так как мы с вами будем видеться раз или два в неделю, — сказал Джим. — И все-таки это своего рода прощание. — Он подошел к двери, но прежде чем открыть ее, обернулся. — В мирах Владык мне довелось столкнуться со многими тайнами. Почти все из них я разгадал или, по крайней мере, нашел им объяснение. Но в тайну тайн так и не проник.

— Что за тайна тайн? — поинтересовался Порсена.

— Если все вселенные, кроме первоначальной, были созданы Владыками, то кто создал первоначальную? И зачем?

— Только молодые способны всерьез задаваться вопросами, касающимися самых истоков. Когда ты достаточно подрастешь, чтобы понять, что на такие вопросы нет никаких ответов, ты перестанешь искать первопричину.

— Надеюсь, я никогда настолько не подрасту.

Порсена улыбнулся. Наверное, Джим думал, что за этой каменной египетской улыбкой доктор скрывал мудрость веков. И точно, скрывал. Ведь он знал о тайнах бытия столько же, сколько и сфинкс, то есть — ничего. Тайны тайн неразрешимы и в этом мире, и во всех других. Самое большее, что может сделать любой человек, — это попытаться разгадать тайны, лежащие на поверхности. Они, поверьте, достаточно глубоки.

Однажды, в ничем не примечательный английский день, одна замечательная английская девочка по имени Алиса прошла сквозь зеркало и очутилась по другую сторону стекла в стране фантазии. Алиса проявила необычные способности, поскольку ей удалось войти в мир, созданный другим человеком, а затем вернуться к реальной жизни. Психически больные люди обитают в мире собственных галлюцинаций, испытывая трудности с возвращением в систему, общую для человечества. Потому так тяжела работа психиатров, что им недостает волшебного дара Алисы. Любой пациент с бредовыми идеями — истинный властелин своей собственной вселенной. Каждая такая вселенная уникальна и присуща лишь данному индивидууму. У нее своя территория, свое прошлое и свой символический язык. Именно понимание психотерапевтом происхождения, а также структуры каждого из таких миров дает ему возможность найти корни изначальной душевной травмы и модифицировать вызванные ею результаты. К несчастью, пациент сохраняет способность и прерогативу в любое время изменять свою персональную реальность. У некоторых такие перемены происходят хаотически, а у других — всякий раз, когда они предчувствуют вторжение в их мир.