У них хватило времени выбежать из зоны действия врат, пока те не понесли их снова по кругу, потому что Алофметбин, что в переводе означает «Многоярусный мир», Кикаха любил больше всех прочих вселенных. А громадная скальная стена во многих милях впереди представляла собой один из пяти поистине колоссальных монолитов, образовывавших вертикальные части этой планеты, созданной в виде Вавилонской башни. Кикаха с Ананой находились на одном из таких монолитов, хотя пока не знали на каком.

Анана, переводя дух, спросила:

— А тебе не показалось, что врата предоставили нам такую возможность? У нас в избытке хватало времени отбежать от них.

— Похоже, будто поезд, следующий без остановок, притормозил немного, чтобы дать нам возможность спрыгнуть.

Она кивнула. Лицо ее сделалось мрачным.

— Думаю, кое-кто специально подстроил все так, чтобы мы сошли именно здесь.

— Рыжий Орк!

— Это кажется наиболее вероятным, — кивнула Анана. — Он мог создать эту цепь и западню для одного из своих многочисленных врагов. И, вполне возможно, сделал это задолго до того, как на сцене появились мы с тобой. А может, она служила ему аварийным выходом на случай, если понадобится срочно уносить ноги.

— Все может быть. Как говаривала ваш тоанский философ, Манату Ворцион, «порядок складывается из беспорядка, а в беспорядке есть свой собственный порядок». Но в любом случае мне все это кажется очень подозрительным.

— А когда тебе что-нибудь не казалось таким?

— Когда еще жил на Земле, хотя даже там был человеком, которого ты могла бы назвать осмотрительным. А то, что произошло со мной, после того как я попал сюда, научило меня доверять лишь очень немногим людям и просчитывать ситуацию на несколько ходов вперед. Хочешь долго жить — гляди в оба. Это не паранойя, когда ты подозреваешь или уверен в том, чего на самом деле не существует. Опасности же, о которых я думал, существовали или могли существовать.

— Почти все Владыки параноики. Паранойя — одна из глубинных составляющих нашей культуры. Большинство тоанов не доверяют никому, в том числе и самим себе.

— Ну что ж, давай углубимся в страну Паранойю, — со смехом предложил Кикаха.

Они пошли по равнине, то и дело поглядывая на небо, внимательно рассматривая траву впереди и оборачиваясь назад. В траве могли прятаться змеи или большие хищники. В небе тоже мог появиться кто-нибудь опасный. Но в течение первого часа на глаза им попадались только насекомые в траве да пасущиеся поодаль стада четырехрогих антилоп и слонов с четырьмя бивнями.

А потом в зеленом небе возникла черная точка, которая быстро увеличивалась в размерах. Несколько минут спустя точка приобрела очертания ворона. Ниже он не опустился, но продолжал лететь в том же направлении, что и путники. Глядя, как он описывает круги, Анана с Кикахой заподозрили, что он следит за ними.

— Возможно, это один из тех гигантских говорящих воронов, которых создал в своей лаборатории Ваннакс, когда был Владыкой этого мира, чтобы те служили ему шпионами и посланцами, — сказал Кикаха. И добавил: — Мне все больше и больше кажется, что Рыжий Орк следит за нами.

— Или кто-то другой.

— Я лично ставлю на Орка.

— Полагаю, это может быть робот, замаскированный под птицу, — продолжил свои рассуждения Кикаха. — Но если так, то им управляет Владыка, а это выглядит маловероятным.

— А когда мы сталкивались с чем-то, кроме маловероятного?

Они сделали привал, и теперь Кикаха лежал на спине, положив руки под голову и наблюдая за птицей в небе. Анана полулежала, облокотясь на одну руку.

— Та восьмерка, которую ворон описывает сейчас в небе, — заметил Кикаха, — выглядит отсюда лежащей на боку. Похожа на символ бесконечности — одно из немногих воспоминаний, сохранившихся у меня от лекций по математике на первом курсе колледжа, который я так и не закончил. Колледж, я имею в виду.

— Тоанский символ бесконечности — это прямая линия со стрелками на обоих концах, — сказала Анана. — А линия, закрученная в штопор, — символ времени.

— Знаю.

Воспоминания о Земле проносились перед мысленным взором Кикахи, словно призраки в разноцветных одеждах. В 1946 году, двадцати восьми лет от роду, он, ветеран Второй мировой войны, поступил в колледж, пользуясь льготами для демобилизованных. А потом его зашвырнуло в другую вселенную, хотя и не совсем против воли. В этой искусственной вселенной, созданной Владыкой, была только многоярусная планета, Алофметбин. Как он выяснил впоследствии, эта вселенная была всего лишь одной из тысяч, созданных древними тоанами — людьми, отрицавшими, что они люди. И именно здесь Пол Янус Финнеган, любитель приключений из штата Индиана, стал Кикахой Обманщиком.

С тех пор как он попал в Многоярусный мир, Кикаха постоянно то убегал от врагов, то нападал на них, пребывая в вечном движении, если не считать нескольких редких периодов перемирия. В эти сравнительно нечастые времена он обычно брал в жены дочерей какого-нибудь вождя на своем любимом ярусе — втором, который он называл Индеей. Или завязывал любовную интрижку с женой или дочерью какого-нибудь барона с третьего яруса, прозванного им Дракландией.

Он оставил за собой целый шлейф из женщин, которые какое-то время тосковали по нему, пока не влюблялись в кого-нибудь другого. За ним тянулся также не менее длинный шлейф из трупов.

На Землю он вернулся только в 1970 году, да и то ненадолго. Родился он в 1918 году, и значит, ему было теперь пятьдесят два или пятьдесят три земных года. Но, слава всем богам, какие только существуют на свете, его физиологический возраст составлял всего двадцать пять лет. Что было бы, останься он на Земле? Возможно, он получил бы степень доктора антропологии и стал бы специалистом по языкам индейцев. Но тогда ему пришлось бы еще и читать лекции. Смог бы он вынести всю эту тягомотину — исследования, необходимость публиковаться, университетские сплетни и дрязги, бесчисленные скучные конференции и стычки с администрацией, не считавшей преподавателей за людей?

Конечно, он мог бы уехать на Аляску, которая была в 1946 году своего рода заповедником, где еще сохранялся дух первопроходцев, или же управлять самолетом, летающим над малонаселенными краями. Но и такая романтическая жизнь со временем наверняка бы приелась.

Наверно, к настоящему времени ему удалось бы обзавестись мастерской по ремонту и продаже мотоциклов в Терре-Хоте или Индианаполисе. Нет, он не вынес бы повседневной рутины, беспокойства об оплате счетов и мертвящей скуки.

Кем бы ни стал он на Земле, там ему не видать той бурной, хотя и лихорадочной жизни, полной экзотических приключений, какую он прожил за это время в тоанских вселенных. Прекрасная женщина, лежащая рядом — нет, не женщина, а богиня, как сказал бы поэт, — прожила уже много тысячелетий. Но химические «эликсиры» Владык помогали ей оставаться физиологически двадцатипятилетней.

— Мы почему-то сразу решили, что ворон послан нашим врагом, — Анана пристально смотрела на него. — Наверно, он и правда отправлен следить за нами, но вовсе не Орком, а Вольфом. Они с Хрисеидой могли убежать из тюрьмы Рыжего Орка и добраться до этого мира и сидеть теперь во дворце.

— Знаю.

— По-моему, мы с тобой довольно часто говорим «знаю», — улыбнулась она.

— Очевидно, нам пора отдохнуть друг от друга.

— Это не поможет, — сказала Анана и, лукаво покосившись на него, добавила: — Знаю.

Женщина залилась смехом, упала Кикахе на грудь и страстно его поцеловала. Он ответил на поцелуй не менее страстно. Но не мог отрешиться от мысли о том, что они чересчур долго были изолированы от других людей. Им нужно чье-то общество, не постоянно, но достаточно часто, так чтоб не приходилось постоянно «тереться» друг о друга, как в последнее время.

Анана, разумеется, обладала куда большим опытом, чем он. За свою долгую жизнь эта женщина сменила сотню Владык, и у нее было несколько детей. Самый долгий срок, проведенный ею с одним и тем же мужчиной, составлял около пятидесяти лет.