— Какой-то умник лепит их во всех палатах, — пояснил Вуниер. — Мы зовем его Алый Буквовщик[3]. Попадись он нам, задница у него будет алая.

Теперь стену, кроме несколько листков в рамочках, похожих на вырезки из «Саттердей Ивнинг Пост», украшал только календарь.

— А мантры? — уточнил Джим. — Я видел их на стенах во многих палатах.

— Их развешивать можно, это входит в терапию. Некоторым они нужны, чтобы проникнуть в Многоярусный мир. — Вуниер, помолчав, спросил: — Ты уже решил, какого персонажа выберешь?

Парень явно хотел задержаться и поболтать — должно быть, ему, бедняге, здесь одиноко. Но Джим не желал тратить свое время на человека, с которым ему хотелось бы пообщаться в самую последнюю очередь.

— Нет, — он покачал головой и сделал движение, как будто собирается встать, а потом снова хлопнулся на стул. — А это что такое? — Джим уставился на пространство под кроватью.

У Вуниера расширились глаза. Он начал было нагибаться, чтобы как следует рассмотреть то, на что указывал теперь палец Гримсона, но передумал.

— Ты о чем?

— Оно только что шевельнулось, — не моргнув глазом, продолжал врать Джим. — Очень темное, чернее космоса и похоже на веретено. С фут[4] длиной. Эй... опять шевелится!

Вуниер перевел взгляд с кровати на Джима.

— Мне пора, — сказал он. И с деланной небрежностью добавил: — Предоставляю тебе развлекать своего гостя.

Вуниер стремительно покинул палату. Джим громко засмеялся, как только решил, что этот бедолага его не услышит. Розыгрыш он позаимствовал из романа Филипа Уайли, название которого стерлось из его памяти. Тем не менее действительно ли Вуниер решил, будто под кроватью кто-то есть, или испугался, что его собеседник вот-вот сорвется? Однако через минуту настроение Джима сделалось каким-то смешанным — и черным, и красным. Депрессия, перемежающаяся гневом. Психологи говорят, что депрессия — это гнев, обращенный против себя самого. Разве можно за одну минуту пережить оба состояния — словно выключателем щелкнуть туда-сюда? Скорее всего, он на самом деле вот-вот психанет.

МАНИАКАЛЬНОЕ СОСТОЯНИЕ ВЫЗЫВАЕТ СИЛЬНУЮ ДЕПРЕССИЮ. Он прилепит это изречение в туалете. Покажет им, что чертов неуловимый Алый Буквовщик — не единственный, кто способен нанести удар из тьмы.

У него даже своей одежды нет. И денег, кстати, тоже. Отними у мужчины или женщины имущество и деньги — и вот перед тобой человек, лишенный всякого мужества и всякой женственности. Впрочем, разве это человек? Несомненно, если только он или она не принадлежат к культуре, в которой такие люди считаются святыми. Что касается этого мира, то здесь человека делают одежда и деньги, и только король может ходить голым, оставаясь самим собой. А кто такой Джим Гримсон?

Продолжая сидеть, глядя в никуда, Джим почувствовал, как чернота отступает. Она сменилась красным потоком, захлестнувшим каждую клеточку тела и мозга. И все-таки у человека, который испытывает гнев, кое-что уже есть. Ярость — это позитивная сила, даже если она ведет к негативным действиям. В одном стихотворении, которое он читал когда-то давно, говорилось... Джим не помнил наизусть, но смысл фразы был примерно таков: если разум не сможет, то ярость добьется.

В дверь просунул голову Джилмен Шервуд, один из собратьев-пациентов.

— Эй, Гримсон! Групповая терапия через десять минут!

Кивнув, Джим решительно поднялся со стула.

Он уже знал, какого персонажа выберет — Рыжего Орка. Владыку-злодея, самого опасного врага Кикахи. Вот и получите разъяренного сукиного сына, который всех пинает в зад, потому что у самого задница красная!

31 октября 1979 г .

Хэллоуин (Канун дня всех святых)

Что-то разбудило Джима как раз перед тем, как зазвонил будильник. С трудом разлепив веки, он посмотрел вверх. Трещины на потолке складывались в карту с хаотичным переплетением рек и дорог. Или это набросок, изображавший какого-то зверя, а может быть, загадочный символ? Между прочим, за прошедшую ночь от старых трещин ответвилось несколько новых.

Сигнал будильника заставил его подскочить. Дзыынь! Подъем! За дело! Вперед, лежебока! Утреннее солнце светило сквозь тонкие желтые занавески.

Внезапно земля под домом вздрогнула, и Джим невольно вцепился в одеяло. Наверняка где-то там внизу произошел обвал в одной из многочисленных, давно заброшенных горных шахт. В памяти сразу всплыло происшествие трехмесячной давности: за четыре квартала от дома Гримсонов два здания по соседству друг с другом провалились во внезапно открывшуюся яму фута два глубиной. Так они теперь и стояли, прислонясь друг к другу и втиснувшись в одну дыру, словно пара слишком больших суппозиторий в заднице Зеленого Великана с эмблемы компании «Грин Джайант».

Стараясь собраться с мыслями, Джим обвел глазами свою комнату, на что не потребовалось много времени — так она была мала. Ее украшало семь больших плакатов, прилепленных скотчем к выцветшим обоям с когда-то красными розами на светло-зеленом фоне. Дверь тоже была украшена изображением Кейта Муна, великого сумасшедшего барабанщика группы «Ху», ныне покойного. На самом ярком плакате кривлялись пятеро «Лихих Эскимосов» — так называлась местная рок-группа. «Косяк» Диллард блюет в саксофон; Вероника Паппас, «Поющая Попка», сует микрофон под кожаную мини-юбку; Боб Пеллегрино, «Дробинка», дрочит одну из барабанных палочек; Стив Ларсен, «Козлодой», выглядит так, словно трахает гитару; Сэм Выжак, «Ветряк», барабанит по клавишам. Над этой сомнительной компанией парила дюжина колокольчиков, напоминающих НЛО в полете. Вблизи и при ярком свете можно было разглядеть тонкие проволочки, прикреплявшие их к потолку.

Джим вылез из постели и, одернув рваную зеленую пижаму, направился к двери. Неосвещенный коридор казался продолжением сна. Задевая ногами складки и дыры старого ковра, он побрел было в туалет, но передумал. В тесной ванной Джим зажег свет и, взглянув в зеркало, поморщился. Под кожей наливался красным третий прыщ, однако рыжие усики еще немного подросли со вчерашнего дня. К выходным надо будет побриться, однако тупое лезвие (новые слишком дорого стоят) сдерет корочки со свежевыдавленных прыщей, тогда из них пойдет кровь. Фу!

Джим помочился в раковину. Делая это, он, во-первых, помогал отцу, Эрику Гримсону, экономить деньги — тот любил напоминать, что не следует часто спускать воду. Во-вторых, это была тайная, пусть маленькая, но месть домашнему тирану.

Собственное лицо в зеркале опять приковало его внимание. Большие синие глаза унаследованы от обоих родителей. Рыжеватые волосы, длинная челюсть и выступающий подбородок достались ему от Эрика, норвежца. А маленькие уши, длинный прямой нос, широкие скулы и слегка восточный разрез глаз — это дары матери, Евы Надь. Что касается роста, то ему осталось подрасти на три дюйма, и тогда он догонит своего жилистого и узкоплечего отца. Фигурой Джим напоминает братьев матери — такой же широкоплечий.

Если избавиться от этих проклятых прыщей... парень в зеркале мог бы даже добиться успеха у Шейлы Хелсгетс, самой красивой девчонки в Бельмонтской Центральной средней школе, предмета его воздыханий. Джиму очень нравилось мысленно называть Шейлу именно так.

Красавица лишь однажды обратилась к нему с просьбой — держаться от нее с подветренной стороны. Это задело Джима, но не настолько, чтобы он перестал ее любить. Он стал мыться два раза в неделю — немалая жертва с его стороны, если учесть, что у него нет времени на всякие, пустяки.

Но эти прыщи! И зачем только Бог, если он есть, проклял ими подростков?

Поплескав водой на лицо и на пенис, вытерев их полотенцем, к которому на самом деле разрешалось прикасаться только отцу, Джим направился на кухню. Несмотря на темноту в коридоре, на ковре была заметна белая пыль от штукатурки. Позеленевший потолок кухни украсили новые трещины, а на газовой плите и покрывавшей стол клеенке лежал тонкий слой пыли, напоминавшей пудру.