Туров понуро отошел к своим. Игорь же не только не огорчился такому повороту событий, но даже испытал некоторое злорадство: «Так тебе и надо, раз не хотел мне помочь!». Игорь осторожно подошел к своему взводу, но никто из недавних противников не обратил на него никакого внимания. Лишь Резняк что-то недовольно пробурчал, но на этом все и закончилось. Но Тищенко все же больно задело то, что и Туй, и Лупьяненко разговаривали с ним несколько холоднее, чем обычно. «Еще друзья называются! Хотя какие они друзья — просто сослуживцы! Был бы тут Серега!» — обиженно подумал Тищенко.

После отдыха сержант отправил Игоря за котелками и приказал каждому прицепить себе по котелку на поясной ремень. Теперь предстояло работать на улице и котелки мешать уже не могли. «Работа» заключалась в том, что из одного склада в другой, стоящий напротив, перетаскивали тяжелые связистские катушки с телефонным кабелем. Игорь нес катушку в паре с Сашиным, и едва удерживался от соблазна швырнуть ее наземь, потому что казалось, будто бы она тяжелеет через каждые десять метров пути. Увидев Игоря, согнувшегося в три погибели, Шорох насмешливо спросил:

— Што, Тищэнка, тяжолая?

— Так точно, — выдохнул Игорь.

— А ты ж связист! А на учэниях с такой катушкай цэлый день бегать нада! Ты бы там здох!

— Да пошел ты, козел тупорылый! — пробубнел себе под нос Игорь.

Сашин испуганно оглянулся на Шороха и предостерегающе заметил:

— Говори тише, а то Шорох услышыт!

— А пусть слушает, гандон! — зло буркнул Игорь, но сам на всякий случай оглянулся назад.

Шорох уже разговаривал с Гришневичем, и было ясно, что он не слышал реплики Тищенко.

На обратном пути Шорох вновь остановил курсантов и приказал:

— Видите, перед складам машина стаить? Пайдете туда и паможыте разгрузить.

Тищенко и Сашин отправились к машине. Там уже вовсю работали Стопов и Федоренко. Какой-то солдат подавал с борта аккумуляторы, а курсанты носили их в склад. Игорь подошел к машине и нерешительно остановился.

— Ну, чего встал?! Вас сержант прислал? — спросил солдат.

Игорь кивнул.

— Тогда берите аккумуляторы и носите туда же, куда ваши носят.

Из склада вышел Федоренко.

— Покажи им, куда складывать, — сказал ему солдат.

Федоренко согласился. Солдат подал ему и Сашину по аккумулятору, и они вместе пошли в склад. Солдат поднял еще один аккумулятор и протянул его Игорю:

— Держи.

Тищенко уже протянул, было, руки но, заметив какую-то подозрительную жидкость на крышке (как химик, Игорь знал, что это могла быть кислота), резко отпрянул назад.

— Чего ты дергаешься? Бери аккумулятор и неси! — раздраженно сказал солдат.

— Здесь кислота, наверное — может руки разъесть.

— Кислота? Разве это кислота?! Ты когда-нибудь видел кислоту?

— Приходилось…

— Это не кислота, а вода, так что ты зубы мне не заговаривай, а бери аккумулятор и неси его в склад, — с этими словами солдат решительно подал аккумулятор Игорю.

У Тищенко не было выбора, и он, понадеявшись на честность солдата, понес свою ношу в склад. На всякий случай идти он старался как можно осторожнее, чтобы не пролить жидкость. Но все же он пару раз споткнулся, и несколько капель красноватой жидкости брызнуло ему на хэбэ. Когда машина была разгружена, и курсанты возвращались во взвод, Игорю показалось, что он чувствует в местах попадания капель какое-то подозрительное жжение, что еще больше укрепило его подозрения. Если раньше Игорь все же надеялся, что это мазут, то теперь ему стало ясно, что это была кислота. Оставалось надеяться лишь на то, что кислота была не слишком концентрированной, и хэбэ могло ее выдержать.

Курсанты настолько вымотались за день, что команда «По машинам!» прозвучала для них, как приятная, чарующая музыка. Команда означала конец работы и часовой отдых во время езды в часть.

В части курсантам тоже дали отдохнуть, и взвод провел остаток дня в написании писем, подшивании и тому подобных повседневных курсантских делах.

Занятий с утра не было, потому что весь второй взвод отправился в полном составе на хозяйственные работы, а выражаясь проще — на чистку складов, относящихся к продслужбе. Больше всего желающих было на чайники. Нужно было чистить их песком, причем чистить до блеска. Почти черные изнутри, они внушали маловато оптимизма, но все же чистка чайников казалась курсантам не таким уж и трудным делом, и в желающих оказался почти весь взвод. Гришневич оставил «на чайники» Петренчика, Байракова, Бытько и Каменева. «Счастливчики» уселись возле двух огромных куч чайников и груды песка, а остальной взвод отправился дальше. В конце концов, Гришневич развел всех по работам. Оставшимся Тищенко, Лупьяненко, Шкуркину и Гутиковскому замкомвзвода приберег особое задание:

— Вы двое (сержант показал на Тищенко и Лупьяненко) будете долбить бетонный пол и грузить куски на носилки. А вы будете их выносить (последнее относилось к Шкуркину и Гутиковскому).

Взяв шухлю и лом, Игорь и Антон с унылым видом спустились в подвал. Вслед за ними, громыхая носилками, спустились и остальные. Но оказалось, что пол долбить не надо — кто-то уже добросовестно расколол его на десять сантиметров вглубь. Оставалось лишь погрузить куски на носилки, что Игорь и принялся делать.

— Тебя что — кто-нибудь в шею гонит?! — спросил Шкуркин, недовольный излишним усердием Игоря.

— Да я и так вроде бы не особенно тороплюсь! — удивился Игорь.

— Эх, Тищенко — ты вот уже два месяца в армии, а так и не понял, что здесь надо жить по принципу «солдат спит, а служба идет», — назидательно заметил Шкуркин.

— То есть?

— То есть не спеши. Быстрее сделаем — быстрее на другую работу отправят.

— Да я и сам так думаю, — охотно согласился Тищенко и стал едва заметно шевелить лопатой.

Со стороны можно было подумать, что это не сами курсанты, а их замедленное изображение — до того вяло и лениво они передвигались. Первые носилки наполняли минут сорок и еще минут двадцать Шкуркин и Гутиковский выносили их на расположенную неподалеку наташу. От неторопливых движений, скуки и сумрака подвала Игорю захотелось спать, и он несколько раз широко зевнул. Процессия с носилками возвратилась назад, и между Тищенко и Лупьяненко вновь началось соревнование в медлительности. Так прошел еще один час. Работа и в дальнейшем обещала быть необременительной, но на беду курсантов в подвал заглянул Гришневич. В присутствии сержанта носилки наполнили за пять минут и за такой же промежуток времени вынесли их на наташу. Поначалу курсанты надеялись, что Гришневич скоро уйдет, но не тут-то было — сержант нашел в углу какую-то старую табуретку и, усевшись на нее, принялся наблюдать за работой. Теперь схитрить было нельзя, и слой колотого цемента стал уменьшаться с катастрофической скоростью. За какие-нибудь полчаса курсанты очистили треть подвала. Внимательно понаблюдав за действиями подчиненных, Гришневич подозрительно спросил:

— Вы здесь с самого начала все выносили, а пол был до вас расколот?

Гришневич заходил в подвал утром и поэтому не мог не знать, что пол расколот. Но Игорь считал, что сержант вряд ли заходил далеко внутрь и решил рискнуть: