Вторая статья называлась «Иностранные концессии в Иране». По мнению автора, Россия отказалась 26 февраля 1921 года от царских привилегий на месторождения нефти, железную дорогу и др. лишь с тем условием, что иранское правительство не передаст «эти привилегии в собственность, распоряжение и использование какой-либо третьей стране или ее граждан. В статье указывалось, что за последние 25 лет Иран неоднократно пытался нарушить это обязательство. В качестве примера приводились случаи с американской «Стандарт ойл» на севере Ирана в ноябре 1921 года, с американской корпорацией «Синклер» в 1923 году, предоставление 500 тысяч квадратных километров корпорации «Делавер» на востоке и северо-востоке Ирана в 1937 году, а в 1939 году — голландской «Алгемеен Эксплоратсие Мачапай». В статье наибольшее внимание уделялось анализу «Англо-Иранской нефтяной компании», добывшей в 1945 году 17 миллионов тонн нефти и сохраняющей нефтяную монополию с помощью иранских правящих кругов. Н. Алексеев писал: «Иранские государственные деятели заявляют, что концессия “Англо-Иранской нефтяной компании” была предоставлена давно, еще в “доконституционный период” и что в настоящее время Иран отказывает в концессиях иностранным фирмам. На протяжении 1944 года иранское правительство вело переговоры с представителями американских и английских фирм о предоставлении им новых нефтяных и рудных концессий в Иране, причем в принципе иранское правительство соглашалось на предоставление им этих концессий. Таким образом, иранские правящие круги не пожелали считаться с интересами Советского Союза в данном вопросе и поставили Советский Союз в положение дискриминируемой стороны».

Третья статья называлась «Вторая мировая война и политика иранских реакционеров» и была написана в еще более непримиримом тоне. Здесь перечислялись многочисленные факты сотрудничества иранских правительственных кругов с Германией в годы Второй мировой войны. По поводу азербайджанского вопроса газета «Известия» писала: «Особого подъема демократическое движение достигло в Иранском Азербайджане, население которого в течение длительного периода подвергалось не только политическому, но и национальному угнетению, жестоким репрессиям и гонениям. Поэтому в Азербайджане движение за реформы вылилось в борьбу за национальную автономию в рамках иранского государства и привело уже к осуществлению ряда национально-демократических преобразований в соответствии с коренными интересами местного азербайджанского населения.

Совершенно очевидно, что продолжение политики реакционных кругов в Иране может привести лишь к дальнейшему обострению положения в стране».

18 марта Генеральный секретарь ООН Трюгве Ли принял иранского посла Гусейна Ала, который передал обращение Ирана и просьбу вынести на обсуждение в Совете Безопасности вопрос об ирано-советских противоречиях.

Здесь в событиях был вынужден принять активное участие и наш герой.

Андрей Громыко 19 марта направил Трюгве Ли просьбу перенести обсуждение вопроса с 25 марта на 10 апреля. Однако представители США и Великобритании Э. Стеттиниус и А. Кадоган не согласились с переносом. Они «косвенно связали вопрос о признании советских сателлитов с выводом советских войск из Ирана»^{157}.

20 марта премьер-министр Ирана Кавам принял нового посла СССР в Тегеране Ивана Садчикова, который предложил вывод войск взамен предоставления СССР нефтяной концессии в Северном Иране. Кавам считал, что можно договориться с СССР о нефти в Северном Иране, однако в Вашингтоне это не одобряли.

22 марта Громыко заявил журналистам, что заседание Совета Безопасности ООН должно быть отложено именно в интересах Ирана, ибо поспешность в этом вопросе может осложнить ситуацию.

Посол Мюррей писал в Государственный департамент, что «план Кавама подготовлен в лучших персидских традициях, т. е. содержит намерение обойти и обмануть справедливость».

24 марта И. Садчиков встретился с Кавамом, вручил ему письменные предложения по азербайджанскому вопросу и сделал устные предложения по нефтяной концессии. В тот же день Советский Союз принял решение о выводе войск.

Что же произошло? У историков нет единого ответа, но большинство склоняется к тому, что 21 марта Трумэн направил Сталину ультиматум, в котором заявил, что если в срок от одной до шести недель советские войска не будут эвакуированы, то «США вновь вернутся в Иран».

По версии, высказанной сенатором Генри Джексоном в январе 1980 года после ввода советских войск в Афганистан, в марте 1946 года Трумэн вызвал к себе посла Громыко и заявил, что если в течение 48 часов Красная армия не покинет Иран, то США применят против СССР атомную бомбу.

Однако в архивах Государственного департамента и министерства обороны на этот счет ничего не найдено.

Последнее столкновение в ООН произошло 27 марта, когда Громыко демонстративно покинул заседание Совета Безопасности во время выступления Бирнса, который назвал «империалистической» советскую политику в Иране.

Тем не менее в Тегеране было принято соглашение: сроком на 50 лет создавалось совместное советско-иранское общество по разведыванию и разработке нефтеносных районов Северного Ирана в равных долях участия. Проект договора должен был утверждаться в меджлисе. Население Южного Азербайджана получало ряд гарантий в области местного управления, языка и культуры.

Впрочем, были еще обстоятельства, которые находились вне ирано-советского конфликта. Советскому Союзу было необходимо добиться от Запада признания прокоммунистических правительств в Болгарии и Румынии, в чем он был заинтересован больше, чем в иранской нефти. Восточная Европа была приоритетом Москвы.

Вскоре меджлис отказался ратифицировать договор о создании ирано-советского нефтяного общества, а затем аннулировал и советско-иранское нефтяное соглашение. В то же время были предоставлены концессии американским нефтяным компаниям. В декабре 1946 года иранское правительство ввело армейские части в азербайджанские и курдские районы и ликвидировало очаги сепаратизма.

На этом первое противостояние «холодной войны» закончилось, Советский Союз был вытеснен из Ирана, ничего не добился в Турции, так и не вернув позиций, которыми когда-то обладала здесь Российская империя. Но идея проникновения на Средний и Ближний Восток не исчезла и проявилась в поддержке нового государства Израиль, новой попытке вытеснить Англию с Ближнего Востока.

После Тегеранской, Ялтинской и Потсдамской конференций, а также после встречи Сталина и Черчилля в Москве (октябрь 1944 года), на которой были очерчены контуры раздела сфер влияния в Восточной Европе, союзники входили в новую геополитическую реальность. Военное присутствие обеспечивало СССР прочные позиции, но плачевное экономическое положение диктовало поиск компромиссов. Сталин предполагал получить гарантии советского влияния в Восточной Европе и сохранить союзнические отношения с Западом. Однако отказ от роли младшего партнера Запада неизбежно должен был привести к пересмотру первоначальных планов политического устройства Польши, Чехословакии, Румынии, Болгарии. А планы были прямо-таки удивительные.

Будет ошибкой считать, что Сталин с самого начала думал, что Восточная Европа должна стать коммунистической, и прикрывал свои замыслы игрой в демократию. На самом деле главной его идеей было создание коалиционных правительств с «целью проведения необходимых реформ в интересах не только рабочего класса, но и других слоев населения». Об этом он говорил 24 мая 1946 года на встрече с польской правительственной делегацией во главе с президентом Польши Б. Берутом и премьер-министром Э. Осубка-Моравским: «Каков характер строя, установившегося в Польше после ее освобождения?.. Демократия, которая установилась у вас в Польше, в Югославии и отчасти в Чехословакии, — это демократия, которая приближает вас к социализму без необходимости установления диктатуры пролетариата и советского строя»^{158}.