Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Когда стало понятно, что Япония не нападет на СССР, напряжение в Кремле спало. Победа под Москвой отдалась на дальневосточных рубежах.

* * *

Новый, 1942 год в Вашингтоне встретили по-особому. Вечером 1 января в кабинете президента собрались Рузвельт, Черчилль, Литвинов и Т.-В. Сунн, посол Китая. Перед ними на столе лежал документ, имеющий два значения — первое было очевидно, второе — понятно не многим.

ДЕКЛАРАЦИЯ ОБЪЕДИНЕННЫХ НАЦИЙ

Совместная Декларация Соединенных Штатов Америки, Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии, Союза Советских Социалистических Республик, Китая, Австралии, Бельгии, Канады, Коста-Рики, Кубы, Чехословакии, Доминиканской республики, Эль-Сальвадора, Греции, Гватемалы, Гаити, Гондураса, Индии, Люксембурга, Нидерландов, Новой Зеландии, Никарагуа, Норвегии, Панамы, Польши, Южной Африки, Югославии,

Правительства, подписавшие документ, поддерживая в целом цели и принципы, изложенные в Совместной Декларации Президента Соединенных Штатов Америки и Премьер-министра Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии от 14 августа 1941 года, известной как Атлантическая хартия; будучи убежденными в необходимости полной победы над врагами для защиты жизни, свободы, независимости и религиозной свободы, для обеспечения прав человека и справедливости в своих собственных и других странах; будучи убежденными, что ведут совместную борьбу против жестоких и свирепых сил, стремящихся поработить мир, заявляют:

7. Каждое правительство обязуется использовать все свои ресурсы, военные и экономические, в борьбе против государств членов Пакта трех держав 1940 года и его сторонников, с которыми данное правительство находится в состоянии войны,

2. Каждое правительство обязуется сотрудничать с правительствами, подписавшими документ, и не заключать с врагами соглашений о прекращении огня или мире,

К вышеупомянутой декларации могут присоединиться другие страны, которые оказывают или могут оказать материальную поддержку и внести другой вклад в борьбу за победу над гитлеризмом.

Составлено в Вашингтоне 1 января 1942 года.

Неявное значение документа заключалось в том, что Атлантическая хартия с ее 4-м пунктом приобретала общемировое значение. Победа над Германией была лишь вопросом времени, а новый мировой порядок под эгидой Соединенных Штатов уже начал складываться. Поэтому не имели большого значение заявления Черчилля, что он не собирается «председательствовать при развале Британской империи», — развал старого мирового порядка шел полным ходом. То, что для англичанина было развалом, для американца являлось продолжающейся с начала века реорганизацией, в которой его союзником стал не кто иной, как советский диктатор.

Еще в июне 1941 года Рузвельт называл Гитлера и Сталина одинаково — «диктаторами», правда, уточняя, что первый представляет угрозу для США, а второй — нет. Теперь же большевизм и диктаторство «дядюшки Джо», как за глаза называли его Рузвельт и Черчилль, не имели большого значения. Главным было: разбить Германию и создать новый миропорядок.

Конечно, Рузвельт при всей его прозорливости не мог знать, что после победы весь мир будет перекроен и обретет неведомые качества — во многом благодаря России.

На протяжении многих веков Россия находилась между двух центров силы, Запада и Востока, и постоянно в организацию ее будущего вмешивались половцы, хазары, византийцы, монголы, немцы, поляки, шведы, французы, англичане. В ее истории есть эпизоды прямого участия иностранцев в заговорах против верховной власти, но ничем радикальным они не заканчивались. Поэтому намерения Рузвельта надолго оставить советского вождя в младших партнерах могли и не осуществиться. По поводу советского руководителя основатель венской экономической школы Йозеф Шумпетер высказался так: «Безличные или объективные факторы — все были против России. Даже ее огромная армия была не просто продуктом огромного населения и богатой экономики, но результатом деятельности одного человека, которому удалось держать это население в состоянии крайней бедности и страха и мобилизовать все силы слаборазвитого и порочного промышленного аппарата на цели войны. Но и этого было бы недостаточно. Те, кому не понять, как переплетаются удача и гениальность, конечно, укажут на счастливые случаи в длинной цепи событий, вершиной которых стал колоссальный успех. Но эта цепь событий содержит столько же, если не больше, отчаянных ситуаций, во время которых большевистский режим имел все шансы погибнуть.

Политический гений состоит прежде всего в способности эксплуатировать благоприятные возможности и нейтрализовать неблагоприятные события настолько полно, что в итоге поверхностный наблюдатель заметит только первые. Рассматривая события, начиная с первого мастерского хода — “взаимопонимания” с Германией, — мы узнаем почерк мастера. Действительно, Сталин никогда не встречался с человеком равных с ним способностей. Но это только еще раз говорит в пользу той философии истории, которая оставляет достаточно места для учета качеств действующих лиц, а в данном случае — личных качеств лидера»{97}.

Кстати, Громыко считал, что Сталин был лидером в «Большой тройке», что неудивительно, учитывая мощь Красной армии и роль Союза в разгроме Германии{98}.

Андрей Андреевич тоже присутствовал при подписании Декларации Объединенных Наций. Его роль, разумеется, пока была не главной, но и не второстепенной.

Глава 8.

«БОЛЬШАЯ ТРОЙКА» ГЛАЗАМИ ГРОМЫКО

Взгляд нашего героя на историю рельефно выделен в его описаниях Сталина, Рузвельта, Черчилля. Понятно, что наибольшее внимание уделено личности советского руководителя. В этом очерке, разумеется, проступает сам Громыко.

«Что бросалось в глаза при первом взгляде на Сталина? Где бы ни доводилось его видеть, прежде всего обращало на себя внимание, что он человек мысли. Я никогда не замечал, чтобы сказанное им не выражало его определенного отношения к обсуждаемому вопросу Вводных слов, длинных предложений или ничего не выражающих заявлений он не любил. Его тяготило, если кто-либо говорил многословно и было невозможно уловить мысль, понять, чего же человек хочет. В то же время Сталин мог терпимо, более того, снисходительно относиться к людям, которые из-за своего уровня развития испытывали трудности в том, чтобы четко сформулировать мысль.

Глядя на Сталина, когда он высказывал свои мысли, я всегда отмечал про себя, что у него говорит даже лицо. Особенно выразительными были глаза, он их временами прищуривал. Это делало его взгляд еще острее. Но этот взгляд таил в себе и тысячу загадок…

Сталин имел обыкновение, выступая, скажем, с упреком по адресу того или иного зарубежного деятеля или в полемике с ним, смотреть на него пристально, не отводя глаз в течение какого-то времени. И надо сказать, объект его внимания чувствовал себя в эти минуты неуютно. Шипы этого взгляда пронизывали.

Когда Сталин говорил сидя, он мог слегка менять положение, наклоняясь то в одну, то в другую сторону, иногда мог легким движением руки подчеркнуть мысль, которую хотел выделить, хотя в целом на жесты был очень скуп. В редких случаях повышал голос. Он вообще говорил тихо, ровно, как бы приглушенно. Впрочем, там, где он беседовал или выступал, всегда стояла абсолютная тишина, сколько бы людей ни присутствовало. Это помогало ему быть самим собой.

Речам Сталина была присуща своеобразная манера. Он брал точностью в формулировании мыслей и, главное, нестандартностью мышления.

Что касается зарубежных деятелей, то следует добавить, что Сталин их не особенно баловал своим вниманием. Уже только поэтому увидеть и услышать Сталина считалось у них крупным событием.

32
{"b":"213046","o":1}