Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

А идеи, связанные с именем Тухачевского, не были отвергнуты, как пишут, они не всегда оправданно внедрялись в армию перед войной, отражались в уставах. В частности:

идея “ответного удара” стала стержнем плана войны вместо более подходящей для нашей армии идеи стратегической обороны;

теории глубокого боя и операции заслонили для нашей армии вопросы обороны, маневренной войны, встречных операций и др.;

идея создания армий прикрытия была с большим размахом воплощена в жизнь, что спасло нас в 1941 году.

Последствия репрессий 1937—38 годов против комсостава были частично преодолены к лету 1941 года, поэтому их нельзя отнести к главным причинам неудач нашей армии в начале войны.

Беда в том, что Красная Армия так и не успела стать кадровой ни в 1936, ни к 1939, ни к июню 1941 года. С 1935 года она развивалась экстенсивно, увеличивалась в 5 раз — но все в ущерб качеству, прежде всего офицерского и сержантского составов.

Советское военное руководство, готовясь к войне с Германией, усиленно добивалось к 1941 году количественного превосходства над вермахтом, особенно в танках и самолетах, но для него оставалось тайной многократное отставание Красной Армии от немецкой в качестве войск, штабов, комсостава всех степеней, особенно младшего.

Войска были плохо обучены методам современной войны, слабо сколочены, недостаточно организованы. На низком уровне находились радиосвязь, управление, взаимодействие, разведка, тактика…

…Переход армии на кадровую основу, увеличение ее численности в 5 раз в 1939 году и реорганизации 1940—41 годов обострили дефицит комсостава и ухудшили его качество.

Действительной главной причиной поражения наших войск летом 1941 года была неготовность Красной Армии вести современную маневренную войну с противником, имевшим богатейший опыт в ней и отличную подготовку именно к такой быстротечной войне. Наши Вооруженные Силы не умели реализовать огромный технический и людской потенциал, превосходящий к началу войны потенциал агрессоров. Причиной такого отставания нашей армии является полный провал в 1930—1937 годах заблаговременной подготовки командных кадров технического звена для многократного увеличения (развертывания) Вооруженных Сил перед войной. Спешные, авральные меры 1939—1941 годов, и особенно весной 1941 года, не могли выправить это положение»{74}.

* * *

Итак, Сталин не успел полностью решить поставленную им в 1931 году задачу — за десять лет догнать западные страны, «пробежав» путь, на который у них «ушло сто лет». В результате догоняющей модернизации низкого передела экономика не достигла должного уровня четвертого технологического цикла, о чем свидетельствовала хотя бы катастрофическая нехватка в ВВС высокооктанового бензина. В такой ситуации и люди тоже могли рассматриваться как «природный ресурс».

Итак, с одной стороны — великие достижения, с другой — огромные проблемы. Вот основные, относящиеся к стратегическому планированию; незавершенный переход Вооруженных сил на кадровую основу, консервативные представления о начальном периоде войны как о месяце отмобилизовывания и сосредоточения войск накануне стратегических сражений, недооценка боевого опыта вермахта (его опыт польской, французской, югославской, греческой кампаний), отсутствие у Генштаба завершенного и утвержденного Совнаркомом оперативного и мобилизационного плана, отсутствие у Наркомата обороны единого органа управления тылом.

Разведка, как писал П. Судоплатов, совершила «роковую ошибку», не спрогнозировав «блицкриг».

Советский Союз в июне 1941 года был похож на богатыря, который только пробудился по тревоге.

К тому же обратим внимание и на внешне малозаметное обстоятельство: качество населения, его культурный уровень. Как можно было за столь короткое время перестроить его культурный код и воспитать в тех, кто разрушал имперскую петровскую государственность, в их детях — новое видение мира и новую идентичность?

Да, «советские десятиклассники» победили в той войне, но и погибли почти все.

32-летний Андрей Громыко, если бы не стал дипломатом, тоже должен был пасть на поле боя, как пали его братья, офицеры Алексей и Федор, дядья по материнской линии Федор и Матвей, брат жены Аркадий.

До конца своих дней наш герой жил с чувством невозвратной потери. Он был советским человеком, понимал ход истории и закономерность социалистической революции, реалистически оценивал огромную роль Сталина, но… Но боль утрат всегда была в его сердце. Война стала величайшим событием в его жизни.

Глава 7.

ЗАРОЖДЕНИЕ АМЕРИКАНОЦЕНТРИЧНОГО МИРА

Начало «Большой тройки»

Вечером 22 июня Черчилль, для которого весть о немецкой агрессии означала наконец-таки появление союзника в Москве, выступил по радио с речью: «Мы полны решимости уничтожить Гитлера и все следы нацистского режима. Ничто не сможет отвратить нас от этого, ничто. Мы никогда не станем договариваться, мы никогда не вступим в переговоры с Гитлером или с кем-либо из его шайки. Мы будем сражаться с ним на суше, мы будем сражаться с ним на море, мы будем сражаться с ним в воздухе, пока, с Божьей помощью, не избавим землю от самой тени его и не освободим народы от его ига. Любой человек или государство, которые борются против нацизма, получат нашу помощь. Любой человек или государство, которые идут с Гитлером, — наши враги… Такова наша политика, таково наше заявление. Отсюда следует, что мы окажем России и русскому народу всю помощь, какую только сможем. Мы обратимся ко всем нашим друзьям и союзникам во всех частях света с призывом придерживаться такого же курса и проводить его так же стойко и неуклонно до конца, как это будем делать мы…»{75}

* * *

Не называя Рузвельта, Черчилль тем не менее давал знать, что говорит и от имени Соединенных Штатов.

Консолидация сил происходила и у другой стороны. 25 июня 1941 года на вопрос советского полпреда о позиции Японии в отношении советско-германской войны министр иностранных дел Мацуока заявил, что «основой внешней политики Японии является Тройственный пакт, и если настоящая война и пакт о нейтралитете будут находиться в противоречии с этой основой и с Тройственным пактом, то пакт о нейтралитете не будет иметь силы». Поэтому на дальневосточных рубежах оставалось 30—40 советских дивизий.

26 июня Молотов направил послу в США Уманскому распоряжение: «Вам следует немедленно пойти к Рузвельту или Хэллу и запросить, каково отношение американского правительства к этой войне и к СССР. Вопросов о помощи сейчас не следует ставить».

Однако Рузвельт уже высказался в поддержку СССР. Он разморозил 40 миллионов долларов советских фондов, дав ясно понять, что оказание эффективной американской помощи России возможно лишь в случае длительного сопротивления СССР фашистской агрессии, — во всяком случае, он не имеет представления о текущих нуждах русских. Также он воздержался от применения закона о нейтралитете против России.

* * *

Громыко воспринял заявление Рузвельта о поддержке СССР как свою победу. Антигитлеровская коалиция стала складываться.

Правда, многие в США и Англии считали, что СССР долго не продержится. Так думал и посол Штейнгардт. Характерно для многих в американской верхушке высказывание сенатора Г. Трумэна, будущего президента США, которое привел Громыко в своей книге «Внешняя экспансия капитала»: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше». Но обвинять Трумэна вряд ли стоит, так как весь мир мыслил в категориях «реальной политики».

26
{"b":"213046","o":1}